Ира грозно посмотрела на меня:
— И по Славе тоже?
— Нет, уже нет.
— Честно?
— Ну, если честно, то почти нет. Я скучаю по всей нашей обстановке, даже по Александру Ивановичу и Светке-трудоголику, не говоря уже о Максиме и Тамаре. Ты не поверишь, но когда я прозваниваю квартиры из дома, мне не хватает того галдежа, который стоял у нас в комнате агентов. И, вообще, все это было так весело. У меня никогда не было такого хорошего коллектива как там. А когда я уходила, Александр Иванович сказал, что я могу вернуться в любой момент.
— Конечно, у них там, как на помойке, всех принимают. Они же вам зарплату не платят.
Я хотела защитить любимое агентство, но вдруг зазвонил мой мобильный.
— Привет, Наташа, — услышала я голос Максима. — Мы сидим в нашей кафешке и отмечаем Тамарину сделку. Она стала взрослой девочкой и расселила большую коммуналку. Теперь мы пропиваем ее денежки и хотим, чтобы ты в этом поучаствовала.
— А кто там с вами? — спросила я.
— Ну, мы двое, Светка, а вот Славик куда-то умотал, мы ему не можем дозвониться.
— Если вы не будете ему дозваниваться, то я буду у вас через час.
Максим замолчал, он не понял, почему вдруг я не хочу видеть Славу, вдруг я услышала голос Тамары в трубке:
— Давай приезжай. Его не будет, он вообще последнее время с нами не ходит.
Я вскочила с места.
— Забери Настю из школы, а? Я так по ребятам соскучилась, — бросила я Ире уже в дверях.
Наша пирушка в кафе отличалась от предыдущих только тем, что в ней не принимал участия Слава, и этому я была искренне рада. После моего неудачного признания в любви мы вряд ли бы смогли общаться, как раньше. Новостей было так много, что мы досидели до самого закрытия кафе, а потом, проводив Тамару и Свету до метро, и пошли вдвоем с Максимом прогуляться по ночной Москве. Когда живешь в таком отдаленном районе как Новогиреево, то совершенно забываешь о том, что живешь в столице. Дома там все одинаковые, белого или серого цвета, одной и той же прямоугольной формы, отличающиеся друг от друга лишь количеством этажей. А в центре ощущаешь себя причастной к этому величественному и красивому городу. Здесь я никогда не устаю удивляться причудливости архитектуры и иногда могу подолгу стоять перед каким-нибудь зданием, удивляясь его красоте и представлять, как здесь когда-то давали балы и к парадному подъезду подъезжали кареты. Но все-таки, наверное, мое самое любимое место — это Александровский сад. Мне нравится здесь в любое время, но вечером здесь особенно красиво. Мы долго шли молча, но у клумбы с красными тюльпанами я замедлила шаг, и Максим предложил посидеть. Я села рядом с ним на скамейку. Сегодня он был какой-то особенно молчаливый, даже грустный, и я подумала, что ему будет лучше, если он выговорится.
— Как у тебя дома? — спросила я, чтобы начать разговор.
— Мы решили развестись, — спокойно сказал Максим.
От удивления я не могла заставить себя сказать что-нибудь утешительное. Конечно, я знала, что у них с женой сложные отношения, которые еще усугубились из-за того, что она, потеряв работу, стала пить. Но в то же время я знала, что он просто боготворил свою дочь Дашу.
— А как же Даша? — спросила я после долгого молчания.
— С этим все в порядке, она не возражает, чтобы Даша жила со мной. У меня есть квартира, которая мне осталась от бабушки, так что мы скоро переедем туда.
— Правда? — я повернулась к Максиму. — Она не хочет забрать собственного ребенка?
— Мы решили, что пока так будет лучше для Даши. Ты знаешь, ведь она так и не научилась за ней ухаживать. Я до сих пор готовлю, вожу ее в школу, делаю с ней уроки. Моя жена даже не представляет, что с ней делать.
— Не расстраивайся, ты можешь утешать себя тем, что ты один из тех редких мужчин, с которым после развода остается ребенок.
— Да, это главное. Я не представляю, чтобы я делал без Даши. Она смысл моей жизни.
Я задумалась и вдруг почувствовала его руку на своем плече. Он и раньше часто обнимал меня по-дружески, но в этот раз это было иначе. Я быстро посмотрела на него, и он смущенно положил руку на спинку скамейки.
— Я хотел бы поговорить с тобой.
— Да?
— Я не делал этого раньше, потому что был женат, и это не имело смысла. Но теперь, когда наши отношения с женой определены, я хочу тебе сказать, что давно люблю тебя, и хотел бы, чтобы вышла за меня замуж. Конечно, после моего развода, — добавил он поспешно.
Я повернулась к Максиму. Все произошло так быстро и неожиданно, что я не сразу поняла, что уже нахожусь в его объятиях, а он целует меня. Ситуация напоминала ту, когда я признавалась Славе в любви, только теперь все было наоборот — в любви признавались мне. А я за долгие годы одиночества и забыла, что это может быть приятно, но, тем не менее, я мягко освободилась.
— Максим, милый, подожди, пожалуйста. Все это так неожиданно.
Он послушно отпустил меня, и я начала первой.
— Максим, я не знаю, как тебе сказать…
— Ты меня не любишь, — перебил он и взял мои холодные, несмотря на теплый весенний вечер, руки в свои. — Не надо ничего говорить. Я все знаю, Наташенька. Знаю и то, что ты до сих пор любишь другого. Но это пройдет, а я хочу любить тебя и заботиться о тебе. Позволь мне любить тебя, и я верю, что заслужу твою любовь.
— Но…
— Тсс… — он прижал палец к моим губам. — Послушай меня. Я столько мечтал о тебе, так устал все скрывать, встречаться с тобой только на работе, видеть твой грустный взгляд, устремленный на другого. Но я терпел, потому что был женат, но сейчас, когда уже все решено, я хочу быть с тобой. Я прошу только одного — позволь мне пока просто быть рядом. Давай будем встречаться, ходить в театры и кино, познакомим наших девочек, они же одного возраста. Пожалуйста, — он так крепко сжал мои руки, что мне стало больно.
Мои чувства были в полном смятении. Я хорошо к нему относилась, и мне нравилось его общество, он был интеллигентным, добрым, но… Неужели я все еще надеюсь, что Слава вернется ко мне? Я понимала, что если я не хочу остаться одна, то мне нужно согласиться и выходить за Максима замуж. Вдвоем нам будет лучше и тогда, может быть, пройдет то чувство одиночества, которое стало появляться у меня все чаще и чаще с тех пор, когда я запретила себе думать о Славе. Я подняла на него глаза, он выглядел таким напряженным. Я улыбнулась.
— Могу я хотя бы подумать? Ведь несмотря на то, что мы давно знакомы, я совсем не знаю тебя.
— Наташка, — он крепко прижал меня к себе. — Конечно, я не жду твоего согласия сегодня, но имей в виду, что мои намерения очень и очень серьезны.
Мы долго гуляли по ночному городу, говорили, и мне за долгое время было спокойно и хорошо, словно мы были женаты очень давно и просто вышли погулять.
Я проснулась как всегда от телефонного звонка. Я посмотрела на часы — девять часов утра. В это время мог звонить только один человек, Ричард. Я сняла трубку.
— Наташа, привет! Как дела?
Я была уверена, что мои дела его совершенно не интересуют, а таким образом он завуалировано пытался выяснить, когда же будет сделка, и я принесу ему очередную долю его денег.
— Нормально, — отозвалась я, пытаясь сообразить, что же ему сказать, накануне Настя приболела, и я всю ночь отпаивала ее то горячим молоком, то таблетками и поздно легла спать.
— Ты все еще спишь? — спросил он и в трубке послышался смех.
Обычно я встаю рано, потому что отвожу Настю и Машу в школу, но однажды после веселого дня рождения я поздно легла и не услышала телефонного звонка. Настя взяла трубку и сказала, что мама спит. Все! Теперь Ричард изо дня в день, независимо от того звонил ли он в девять или в двенадцать дня, спрашивал меня: «ты спишь?» и довольный собой хохотал. Наверно, это был тот самый знаменитый английский юмор.
— Нет, не сплю, — раздраженно сказала я, недоумевая, зачем звонить так рано, если, ты думаешь, что человек может спать.
— У меня хорошая новость. У Джеймса есть клиент, он хочет купить квартиру.
— Это хорошо, — сказала я, пытаясь не зевнуть в трубку.
— Значит так, Джеймс договорился на комиссионные три процента от стоимости квартиры. Один процент он хочет для себя, один мне, один тебе. Или это тебе невыгодно? — поинтересовался он сладким голоском с акцентом.
Я прикинула, что мои комиссионные составят уже не половину, а только треть, иными словами как в агентстве, а делать все буду я одна, но все же решила не отказываться.
— Ладно, давай его телефон.
— Нет, Джеймс сказал, что сам приведет его ко мне. Так что тебе придется подойти к нам, и мы обсудим, как будем действовать. Ты можешь ему что-нибудь уже предложить? — поинтересовался он.
