— А вы разбираетесь в этом? Вы знаток? — спросила миссис Гривз, наклонившись, чтобы понюхать розу.
— Ну, не знаю, знаток ли я, но садовый дизайнер — точно.
Миссис Гривз выпрямилась и посмотрела на нее.
— Джорджия Бекетт — конечно же! Моя дорогая, мне кажется, я слышала о вас. Вы делали сад моей приятельнице в Лондоне лет пять назад! Клодия Реймонд. Он получил премию.
Джорджия улыбнулась и покраснела.
— Верно. Это был хороший дизайн. Мне очень понравился ее сад.
— Моя дорогая, вы бы посмотрели на него сейчас! Чудесный. Все очень красиво выросло. Я с удовольствием расскажу ей, что виделась с вами. — Дама взяла Джорджию за руку и обошла вокруг роз. — А чем вы занимались с того времени?
— Ну, все тем же дизайном.
— Получили еще какие-нибудь награды? Джорджия рассмеялась.
— Не такие, как та. Правда, я буду представлять сад на будущий год в Челси, компания Мэтта спонсирует, и мы позаимствуем отсюда павильон, партер, фонтан и бордюр из роз. Дизайн еще не закончен, но работа идет.
— Я обязательно поеду посмотреть. Всегда бываю на открытии и в День участников. Гораздо интереснее без посетителей, вы так не думаете?
Джорджия, которая лишь раз получила привилегию побывать там без посетителей, согласилась.
Миссис Драгоценности помахала рукой с другой стороны сада, подзывая их.
— А вы знаете, что у этой странной розы цветки двух разных тонов — спросила она.
— Да. Это роза Йорк и Ланкастер. Ее так назвали, потому что в ней на одном кусте соединились розы двух родов Тюдоров: Йорка и Ланкастера, что символизировало мир между ними. Правда, эта роза не особо эффектная!
Они посмеялись над умелым описанием довольно невзрачного куста, а потом пошли в дом выпить чаю и посмотреть предварительные наброски Джорджии для Челси, а также Красную книгу. Миссис Гривз старалась втолковать дамам, что они находятся в компании известной персоны, смущая Джорджию похвалами и расспросами.
— Не хотите ли посмотреть студию? — спросила она.
Конечно, они согласились и с чашками в руках через двор отправились в сарай.
Джорджии потребовалась масса времени, чтобы снова вывести их оттуда. Им было интересно все, а дама в драгоценностях оказалась бывшим художником-графиком с неплохим вкусом. Это доказывает, что нельзя судить о человеке по одежке, строго сказала себе Джорджия.
Обед был еще удачнее ленча. Не расходились почти до двух часов утра.
Когда гости наконец удалились на ночлег, Мэтт проводил Джорджию в коттедж.
— Большое спасибо, — мягко поблагодарил он. — Им действительно понравилось.
Джорджия подумала, что и ей тоже. Как ни странно. То ли Мэтт оказался хорошим хозяином, то ли его признательность сделала для нее день интересным. И она ощутила себя частью происходящего, хотя в действительности таковой не была.
— Я тоже получила удовольствие, — честно сказала она.
Он ласково обнял ее, потом нежно поцеловал долгим поцелуем и отпустил с явной неохотой. Как странно закрывать за ним дверь после такого вечера, подумала Джорджия. Им следовало бы лечь вместе в постель...
Может быть, он просто не хочет ее компрометировать перед гостями?
— Было очень приятно познакомиться с вами, моя дорогая. Я расскажу Клодии, что вы собираетесь в Челси. Она будет в восторге!
— Обязательно передайте мой привет, хорошо? Мне также хотелось бы иметь фотографию сада, если возможно. Сейчас дам вам свой адрес...
Миссис Гривз засмеялась.
— Все в порядке, дорогая. Теперь он известен. Джорджия не успела возразить, как та села в машину рядом с мужем и помахала на прощанье.
Они смотрели, как разъезжаются гости, потом Мэтт взглянул на Джорджию и заулыбался.
— Блестяще. Четыре счастливые пары, огромная реклама. Возможны некоторые продажи.
— Думаю, Джон и Анжела хотят купить один, верно?
— Да. И мистер Гривз. Не знаю, как остальные, но считаю, с твоей стороны было гениально привезти дам на фабрику. Я бы до этого не додумался. Полагаю, женам интересно, на что уплывут немалые деньги из семейного сундука.
Если сундуки очень глубокие, то это не имеет значения.
— Честно говоря, женщины скорее беспокоятся о безопасности таких игрушек.
Мэтт рассмеялся, и в уголках его глаз образовались морщинки.
— Неужели? — поддразнил он. Потом сунул руку в карман, вытащил длинную узкую коробочку и протянул ей. — Прими с любовью.
Она подозрительно посмотрела на коробку.
— Что это?
— Маленькая благодарность за все, что ты сделала в этот уикенд.
Ей не нужна благодарность, ей нужно гораздо большее. Да, она хочет быть его женой. Ошеломленная этим открытием, Джорджия взяла коробочку и открыла ее.
Внутри на белом атласе лежала прекрасная золотая ручка, такая, какими пользуются в черчении и графике, необыкновенно высокого качества и с ее выгравированным именем.
К глазам подступили слезы. Она подумала, что это часы или ожерелье или что-нибудь безвкусное. А оказался прекрасный подарок, действительно нужный ей, но все же не то, чего она хотела. Правда, сказать ему об этом невозможно, когда он вот так стоит и смотрит с надеждой, хоть и немного неуверенно.
— Чудесный подарок, — честно признала она. — Спасибо. Не надо было делать это.
— Знаю. Ты помогла бы только из любви. — Мэтт улыбнулся, и Джорджия спросила себя, знает ли он, насколько близок к истине.
Она отвела глаза, вдруг налившиеся слезами, и сделала вдох, чтобы успокоиться.
— Итак, что теперь? — спросил он.
— Поеду за детьми, сделаю для них все, что положено мамочке, а днем устроим праздник Джо. Отправимся с его друзьями в «Роллер Мэджик» за бургерами, булочками и сломанными щиколотками.
Мэтт рассмеялся.
— Ты сошла с ума. Хочешь, я помогу тебе в этом деле?
— Думаю, ты будешь занят, — заметила она, стараясь отговорить его, но он не поддавался. Проклятье. Теперь ей придется быть с ним весь день, он будет играть перед мальчиками роль настоящего мужчины и травить ей душу.
Только этого ей и не хватало!
Мэтт блистательно держался с мальчиками. Джорджия, которую даже ради спасения жизни нельзя было бы поставить на ролики, сидела в стороне с чашкой кофе и с трепетом наблюдала, как он носится с ними, учит, как поворачивать и ехать назад, как подпрыгивать, как кружиться... Где он всему этому научился? Мальчишки были, конечно, в восторге и бурно протестовали, когда Мэтт, покачав головой, медленно поехал к ней и, бездыханный, свалился на другой стул. На лбу у него блестели капельки пота, он вытер лицо о рукав и улыбнулся.
— Давно я так не веселился, — со смехом произнес он.
