— Я кричал во сне? — едва шевеля губами, спросил Марк. — Прости, такое бывает со мной редко, только в те ночи, когда сны становятся слишком похожи на реальность.
Марк глянул вбок на часы, едва видные в серых предрассветных сумерках на тумбочке у кровати.
— Который час?
— Начало шестого.
Энни не спрашивала, что Марку привиделось во сне, а тот тоже не спешил что-либо рассказывать. Но этого и не требовалось, поскольку девушка была твердо убеждена в том, что в эту ночь они видели один и тот же сон. Неизвестно почему, но Энни ни на минуту в том не сомневалась, и сейчас ей меньше всего хотелось говорить на эту тему. Было просто страшно вспоминать свои сны, а уж Марку, видно, досталось и того хуже.
— Прости, что разбудил тебя, — сказал Марк со слабой улыбкой. Он приподнялся и сел на постели, откинув назад всклокоченные волосы.
И только тут Энни заметила, что Марк обнажен. До этого она словно не видела его голых рук и плеч. Вздрогнув, она поспешила отвести взор в сторону от мускулистой и широкой груди, от вьющихся темных волосков, спускавшихся ниже, исчезавших под простыней, прикрывавшей лишь нижнюю половину его тела.
И снова Энни различила в глубине себя нарастающий зов желания, мощный, всепоглощающий… У нее пересохли губы. Срывающимся голосом Энни предложила:
— А не сварить ли мне кофе?
Ей просто необходимо было выйти. Если она сейчас это не сделает, то Марк поймет ее состояние, а этого она не переживет
Растерянная и смущенная, девушка двинулась прочь из его спальни, но Марк снова оказался быстрее ее. Его сильная рука поймала девушку за локоть. Он дернул ее и развернул так, что Энни рухнула на постель, взвизгнув от неожиданности. Когда она попыталась было бороться, Марк прижал ее плечи к матрасу и возлег на нее, глядя сверху вниз в ее растерянные, испуганные изумрудные глаза.
— Я всю ночь видел тебя во сне, Энни.
— Не надо ничего говорить! — Она густо покраснела, вспомнив собственные эротические сны. Она даже задохнулась и закашлялась. Марк следил за ней взглядом, быстрым и пытливым.
— Энни, — хрипло начал снова Марк. Он явно хотел поцеловать ее, а она намеревалась оттолкнуть его, но, дотронувшись до его обнаженного тела, она ощутила такое сильное и властное влечение плоти, что едва не потеряла сознание.
Его губы сомкнулись с ее устами, и секундой позже она уже забыла о том, что собиралась сопротивляться. Его язык властно вторгся в рот Энни, страсть и жар его поцелуев просто сводили девушку с ума! Она ничего больше не соображала, потеряв голову от страсти, сбитая с толку, не способная разобраться, где продолжение ее сновидений, а где реальность. Они слились воедино, перекликаясь их прошлым с их настоящим. У Энни закрылись глаза, она не знала точно, продолжали ли они лежать на кровати в его спальне или на пахучей сочной траве в лесу. Был ли это холодный весенний рассвет или жаркая летняя ночь. Единственное, что она знала точно, — это то, что любит человека, который сейчас ее целовал. Что уже любила его когда-то и будет всегда любить. Их тела прижались друг к другу, словно вспомнив былую близость, такую интимную, сладкую и такую им обоим знакомую…
Энни провела пальцами вверх по его груди, чувствуя, как сильно бьется его сердце в грудной клетке, как неровно его дыхание, как учащенно он дышит. Плечи у него были гладкие, словно шелковые, но при этом мощные, как у жеребца, его мускулы каменели, едва она дотрагивалась до них. Марк втягивал шею от ее щекотливых ласк. Одна только мысль о том, что он когда-то умер, заставила девушку вздрогнуть. Марк был так полон жизни и сил. Она вспомнила те страшные кошмары, когда ей снился ночной лес, свет фонарей, слышала отрывистое стаккато автоматных очередей, и в ее горле застрял беззвучный крик боли и отчаяния.
Я люблю его, думала Энни, сжимая ладонями лицо Марка, гладя его густые черные пряди, перебирая их пальцами, поднимая голову в ответ на его настойчивый и ищущий поцелуй. Если он умрет, то умру и я, заключила девушка.
Не эти ли чувства испытывала ее бабка, когда английского летчика застрелили в ночном лесу?
О чем я думаю? — спохватилась Энни, сама себе поражаясь. Я что, уже верю в то, что все это правда? Допустим, я начала верить, что каждое слово, произнесенное Марком, истина, но где доказательства? Откуда мне знать, что он не лжец или просто чокнутый, — тогда все, что он тут мне наговорил, находится в области фантазии.
— Энни, — страстно прошептал Марк. Сейчас он лежал поверх девушки, и той была приятна тяжесть его тела. Каждый раз, когда он чуть шевелился, Энни испытывала несказанное чувственное наслаждение от ощущения его тела. Ей вдруг припомнился недосмотренный сон и то разочарование, которое охватило ее оттого, что сон так неожиданно оборвался буквально накануне самого интимного момента их физической близости.
Она вспомнила это сейчас, от волнения закусив губы, ее обдало холодом, потом бросило в жар. Неожиданно Марк прервал поцелуй и прошептал, несколько сконфуженно, его вид говорил о том, что Марк едва сдерживается, его глаза лихорадочно блестели, он явно был на пределе.
— Еще минута — и я не смогу более сдерживаться, Энни. Так что решись лучше сейчас… Я тебе говорил, что не буду силой принуждать к чему-либо, и я сдержу слово. Но я так сильно хочу тебя, ты даже и представить себе не можешь! Позволь мне войти в тебя…
— Я вас едва знаю, — шептала Энни. — Мы встретились только вчера. Что мне о вас известно? Я даже не знаю, на что вы живете, где вы живете, вообще, кто вы такой. Вы столько всего тут мне наговорили, но где хоть одно доказательство вашей правоты? Вы можете на поверку оказаться самым большим лжецом в мире. А может, вы просто рехнулись? Откуда мне знать?
Марк глянул в ее встревоженные изумрудные глаза и тихо начал:
— Энни, единственным доказательством являюсь я сам. Ты либо веришь мне целиком, либо нет. Жизнь — это не судебное разбирательство, в ней не всегда можно найти доказательство, в ней нет адвокатов, нет присяжных, нет судей. Мы вынуждены полагаться исключительно на свои умозаключения относительно тех или иных людей. Я, например, абсолютно убежден в том, что уже жил прежде. Я верю, что вспомнил часть той жизни, особенно хорошо помню последние месяцы до того момента, как меня застрелили. Я ничем не могу подтвердить это, впрочем, как и то, что ты — реинкарнация своей покойной бабушки, или то, что мы были какое-то время любовниками. Энни, ты должна наконец решить — веришь ли ты мне или нет, — закончил Марк.
Девушка издала долгий вздох. Конечно же, он прав, все в итоге свелось к разрешению дилеммы: верить — не верить. Впрочем, нет. Кое-что все же было в ее распоряжении, но все это было нематериального характера и относилось, скорее, к сфере чувств, инстинктов и эмоций. Крайне трудно было тут что-то пощупать, сделать доказательством. Например, как быть с негой от дремы теплым летним днем или как быть с лунным сиянием или с неверными, колышущимися тенями. Энни пока не понимала того, что эмоции старались донести до нее, но точно знала их общий смысл.
