– Великолепно, не правда ли? – Алекс улыбнулся. – Впервые я обедал в дорогом ресторане, когда мне было лет десять. Меня взял туда отец, но я считал тогда, что трапеза – пустая трата времени, и предпочитал всему сосиски с зеленым горошком… на завтрак, обед и ужин.
– Такое я не сумела бы приготовить, но сегодняшний ужин меня вдохновил на кулинарные подвиги.
После ужина они отправились в «Кастель», пили там шампанское и танцевали. Потом пошли пешком в «Хуторок» на Монпарнасе, где слушали пианиста и потягивали коньяк. В такси по дороге домой Лидия положила голову на плечо Алекса.
– Я никогда еще так много не пила, но ничуть не устала и чувствую себя превосходно. – Она поцеловала его. – С Днем благодарения тебя. Спасибо, что помог избавиться от хандры.
Алекс притянул ее к себе. , – Это тебе спасибо. Я тоже чувствую себя гораздо лучше.
– О, а я и не заметила, что ты не в порядке! В чем дело?
Такси остановилось, и Алекс расплатился с водителем.
– Все из-за моей пьесы. – Он отпер дверь квартиры. – Я почти ничего не написал, а то, что сделано, никуда не годится.
– Ошибаешься. То, что я прочитала, по-настоящему хорошо. Ты очень талантлив… – Она бросила пальто на спинку стула. – Не сомневайся в себе.
– Я знаю, что могу писать, – вздохнул Алекс, – но за последнее время здорово разболтался. Странно… Ведь Хемингуэй писал в кафе, Я думал, что тоже смогу, но у меня ничего не выходит.
– Может, мне надо стоять рядом с кнутом в руке?
– Неплохая мысль. – Алекс налил себе коньяку. – Хочешь?
– Нет, спасибо… Мне сейчас и без него хорошо. – Она обняла его. – О дорогой, все образуется, ты напишешь прекрасные пьесы, а я буду играть в них главные роли!
Алекс нежно поцеловал девушку и сразу ощутил ее трепет. Через несколько минут они лежали нагие на жестком, видавшем виды матраце, забыв обо всех разочарованиях последних недель.
Сквозь окно пробивались первые лучи солнца. Лидия, влажная после душа, закурила сигарету и улеглась рядом с Алексом. Он склонился над ней и погладил треугольник медно-золотистых волос.
– Ну как ты?
– Чудесно, будто прогулялась по радуге. Вот только… – Она глубоко затянулась.
– Что – только? Лидия, давай отнесемся к этому спокойно и признаемся во взаимном влечении. Едва ли Джуно ждет от нас воздержания. Сейчас, когда я занимался с тобой любовью, тень Джуно не стояла над нами.
Или, по-твоему, стояла?
– Нет. Джуно сейчас в Испании с Тони Силвером.
Они снова занялись любовью, потом заснули. А для всего Парижа наступила вторая половина трудового дня.
Каждому из них снилась Джуно, но ни Алекс, ни Лидия не признались в этом.
До Рождества оставалось четыре дня, и на Лионском вокзале было многолюдно и оживленно. Казалось, все куда-то едут с чемоданами и сумками, набитыми подарками: старики, молодежь, родители с малышами.
Джуно, статная и красивая, в розовом кашемировом пальто и джинсах, шла по платформе такой легкой походкой, будто ее три чемодана и две коробки с подарками ничего не весили, и поглядывала по сторонам. Она известила Лидию телеграммой о своем приезде и полагала, что та ее встретит, хотя и не слишком на это надеялась.
И вдруг она увидела, что к ней бежит высокий, белокурый, заметный даже в толпе Алекс. Когда он приблизился, Джуно поставила свои веши и раскрыла объятия-.
– Джуно! Ты великолепна! – Они поцеловались.
– Боже! Кажется, я не видела тебя сто лет. Но ты все такой же. Нет… еще лучше.
Алекс подхватил чемоданы, а Джуно – коробки.
– Шикарное пальто! – сказал он, входя в здание вокзала.
– Спасибо. Это подарок Тони.
– Отличный рождественский подарок.
Джуно улыбнулась:
– По правде говоря, прощальный.
– Ах так?
– У нас давно начались нелады. Впрочем, я обо всем расскажу позднее. А где Лидия?
– На занятиях. Может, что-нибудь выпьем, прежде чем ехать домой? Здесь наверху очень милое кафе.
В «Голубом экспрессе» они сели у окна, откуда открывался вид на густую паутину железнодорожных путей.
– Чудесное местечко! – Джуно обвела взглядом зал в стиле ретро. – Как прекрасно вернуться в Париж!
Джуно заказала чай и пирожное «наполеон», Алекс же – виски с содовой. Джуно рассказывала ему о турне и о своих проблемах с Тони.
– В этом виноваты мы оба, – призналась она. – Тони мил, но ни в чем не знает меры и слишком эгоцентричен.
Мы могли бы остаться вместе еще какое-то время, но я ведь не влюблена в него, так зачем же откладывать расставание? Гарт явно хотел бы сойтись со мною, что отчасти даже лестно, но и это пустое – от себя не убежишь.
– Не понимаю.
– Помнишь наше лето? Все, что было тогда, оказалось гораздо труднее преодолеть эмоционально, чем я предполагала.
– Да, поэтому я тогда уехал с Лорен.
– А как у тебя с Лорен? Ты еще с ней?
Алекс поведал ей о том, что случилось на Мальте, в несколько юмористических тонах, однако, дойдя до возвращения в Париж, смутился.
– Ну а теперь ты с кем-нибудь встречаешься?
– Как тебе сказать…
– Значит, Лидия? – догадалась Джуно.
Алекс кивнул.
– Прости. Это случилось не сразу. Мы долго воздерживались, но…
– Но это произошло.
– Лидии очень не по себе, поэтому она и не пришла тебя встретить.
Джуно задумчиво отхлебнула чай. Алекс, помешивая виски в стакане, наблюдал за ней. Наконец она посмотрела ему в глаза и улыбнулась.
– Ну что ж… Ничего неожиданного не произошло и смущаться нечего. Мы же предполагали, что такое может случиться. Если бы я оказалась здесь с тобой наедине, мне едва ли удалось бы устоять.
– О, Джуно! Я надеялся, что ты поймешь, но теперь мне стало еще хуже. Уж лучше бы ты плеснула мне в физиономию чаем.
– Могу, если тебе от этого полегчает. Ничего, мы просто взрослеем. Нельзя же надеяться на то, что все останется неизменным. Время не стоит на месте.
Алекс положил руку ей на плечо:
– Попросим принести счет?
Пока он расплачивался, Джуно подошла к окну. От платформы отходил поезд.
– Далековато от улицы Бонапарта.
– Подожди… сейчас увидишь, как низко мы пали. – Алекс поставил чемоданы и отпер дверь.
Вопреки здравому смыслу Джуно почему-то надеялась увидеть здесь хоть что-то, напоминающее их прежнюю квартиру. На нее пахнуло жареным луком и чесноком. Из кухни вышла Лидия, вытирая руки о джинсы. Тревожные предчувствия, проснувшиеся в Джуно, как только она сошла с поезда, усилились. Ее восприятие Лидии изменилось, словно она смотрела на подругу в перевернутую подзорную трубу. Лидия была так же скованна и смущена, как и Джуно, но хорохорилась. Еще бы, ведь теперь нарушено их уединение! Джуно внезапно пожалела, что пришла сюда. Уж лучше снова сесть в поезд и уехать куда-нибудь.
