— …чем черномазый матрос. Я верно понял?
— Прости меня, любимый, — сказала Кейт, — но ведь ты сам предупреждал меня, что нам следует ожидать насмешек и грубых выходок со стороны невоспитанных людей.
— Так он оскорбил меня еще до того, как вы сели в лимузин? — Голос Леона дрожал от негодования. И Кейт поняла по выражению его лица, что впервые за все время их знакомства они оказались на грани ссоры, последствия которой могут быть очень тяжелыми для них обоих.
— Он позволил себе это до того, как мы сели в машину, — спокойно ответила она. — Но я подумала, что нужно попробовать договориться с ним, чтобы избежать затяжной войны в суде.
Голос у нее тоже дрожал, на глазах выступили слезы.
— Ведь там он бы непременно упомянул о расовых различиях между тобой и Мэтью. Сейчас, пока эту проблему еще никто не затронул, на нашу семью не обращают внимания. Никому не кажется странным, что темнокожий глава семейства желает усыновить белого мальчика. Мне стало страшно за наших детей, да и сама я не хочу снова проходить через эти ужасные испытания…
Голос у нее сорвался, и Леон крепко обнял ее.
— Мне тоже не хочется этого, дорогая, — с нежностью сказал он, касаясь губами ее волос. — Так до чего же вы договорились?
Кейт судорожно вздохнула.
— Я позволила ему раз в неделю встречаться с Мэтью.
— Неужели ты ему веришь? После всего, что он тогда сделал? Он снова тебя обманет! — проговорил Леон.
— Другого выхода у нас нет, — ответила Кейт. — Иначе он опротестует твое ходатайство об усыновлении Мэтью.
На смуглом лице Леона было написано отчаяние. Разве он не такой же британский подданный, как этот старый интриган? Почему же у него постоянно возникают проблемы? Ведь он родился в Англии, а родословная его матери, уроженки Кента, не менее древняя, чем родословная Джосса Харви.
— Пошли в спальню! — воскликнул Леон, испытывая потребность овладеть Кейт сейчас же, закрепить свое право на нее, утвердиться в том, что никакие испытания их семью не разрушат.
Она тоже нуждалась в нем, но все же робко спросила:
— А как же дети?
— Они прекрасно повеселятся в саду и без нас. Я отнесу им вазу с клубникой, а ты поднимайся в спальню. Я не заставлю тебя долго ждать.
— Эй, парни! Дайте же наконец псу взглянуть на кролика! — воскликнул в сердцах Дэниел Коллинз, проталкиваясь к барной стойке. — Эй, бармен! Удели мне минутку, налей пинту слабенького! Если здесь всегда будет такая теснота, пока Джек Робсон в отпуске, я стану пить пиво в Блэкхите.
Пожилой бармен ухмыльнулся:
— Большого убытка от этого моему заведению не будет, особенно если все приятели Джека повадятся ходить сюда и после его окончательного возвращения. Держи свое пиво и постарайся растянуть его до закрытия паба. У меня рук не хватает исполнять все заказы.
Дэниел и не собирался его беспокоить второй раз, он не злоупотреблял алкоголем. Сегодня он пришел в «Лебедь» только из уважения к Джеку. Оглянувшись, он увидел за столиком в углу Мириам, Лию и Кристину.
— Присоединяйся к нам! — крикнула Мириам. — Свободных мест нет, собрались все приятели Джека из Льюишема и Катфорда. Иди, я подвинусь. — Она освободила для него местечко на банкетке, потеснив Кристину, и Дэниел сел.
— Хорошо, конечно, что Джек дома, — заметил он, — но из-за его друзей здесь такое же столпотворение, как в прошлое лето, когда сюда приходили янки. В баре должно быть тихо, спокойно, чтобы можно было отдохнуть, поиграть в картишки, обсудить с приятелем насущные дела. А в таком гвалте и самого себя не услышишь.
— Мало тебе тишины и покоя дома? — искренне удивилась Лия. — Если тебя раздражает шум, зачем же ты сюда пришел?
— В нашем доме покоя отродясь не бывало, — возразил Альберт, сделав изрядный глоток пива. — У нас это такая же редкость, как бананы. Кстати, скоро их снова начнут поставлять по реке в Лондон. Здорово, правда?
— Главное, чтобы весь груз не скупили спекулянты, — авторитетно заявил Дэниел, — и не взвинтили бы цены до небес.
Этот разговор услышала Нелли Миллер, сидевшая от их компании на расстоянии трех столов: слух у нее был отменный. Громоподобным голосом она воскликнула:
— Кто там говорит о спекулянтах? Благодаря им я недавно купила себе отличного парашютного шелка и сшила панталоны. Теперь мне не страшно падать с большой высоты, я совершу мягкую посадку. — Она похлопала себя по колену и расхохоталась.
— Не завидую я тому бедолаге, на голову которого ты свалишься! — крикнул какой-то шутник, и весь паб сотрясся от хохота.
Даже Кристина не сдержала улыбки, хотя ее снедало беспокойство. Джек отошел минут десять назад к стойке, чтобы заказать пива для приятелей, и заболтался с ними. Сегодня он был в центре всеобщего внимания, всем хотелось пожать ему руку и сказать несколько теплых слов. Она окинула взглядом его стройную широкоплечую фигуру и почувствовала, как свело низ живота. От Джека исходил необъяснимый магнетизм, и людей всегда тянуло к нему. Он становился заводилой в любой компании, лидерство было у него в крови. Кристина подумала, что Джек наверняка не понравился бы ее родителям, людям обеспеченным, уважаемым и законопослушным. Хотя это не помешало нацистам застрелить ее отца, а мать увезти в неизвестном направлении. С этой скромной добропорядочной женщиной поступили как со скотиной, увозимой на бойню.
Паб снова потряс взрыв хохота. Кристина не слышала, кто именно отпустил очередную шутку, Нелли или Чарли.
Она вновь ушла в свое горе, погрузилась в печальные размышления. Заметив, что девушка загрустила, Альберт встал из-за стола, чтобы заказать для нее лимонада, и добродушно предложил:
— Почему бы тебе не добавить в напиток капельку виски?
Тем временем Малком Льюис горячо говорил бармену:
— Ты не понял, почему на выборах победили социалисты? Сейчас поймешь! Потому что мы выиграли войну. А вот если бы мы ее проиграли, то английские землевладельцы лишились бы своей земли, она отошла бы Германии. Вскоре миллионы молодых англичан демобилизуются, и когда они вернутся домой…
— Я ничего не имею против кошек, — говорил в то же время какой-то приятель Джека наивной мисс Хеллиуэлл, — но с тех пор, как я съел одну из них, меня тошнит от одного их вида.
— Все они скоро женятся и станут нуждаться в жилье, — продолжал горячиться Малком Льюис, отхлебнув пива. — А когда они получат свой желанный дом, он обойдется им значительно дороже реальной стоимости, потому что какой-то умник скупил все участки в округе и требует непомерную плату за аренду земли. Но разве британские солдаты не заплатили за эту землю своей кровью? Разве не за нее они погибали?
