— Прекрати визжать, Эмили! — успокаивала Нелли расстроенную мисс Хеллиуэлл. — Парень пошутил насчет кошки. Кошек в этой стране, слава Богу, пока не едят. Из их шкурок даже муфты не делают, хотя из некоторых пушистых пород могли бы получиться вполне приличные. Ха-ха-ха!
Дэниел, обеспокоенный ходом мысли Малкома Льюиса, спросил у всех сидящих за столом:
— А викарий знает о настроениях лидера бойскаутов? По-моему, он симпатизирует красным…
— К черту политику, давай-ка лучше споем! — воскликнула Мейвис, тряхнув обесцвеченными кудряшками. Ее губы и ногти на руках и ногах были выкрашены в огненно-красный цвет. На ней была пурпурная шифоновая блузка и блестящая зеленая узкая юбка. В таком наряде она походила на попугая с островов южных морей, но энергия из нее била ключом.
— Может быть, споем «Вниз по реке»? — предложила ее мамаша, отставляя в сторону пустой бокал, чтобы освободить место для полного, который принес для нее Альберт.
— Лучше уж «Будем обрывать весной сирень»! — сказал Дэниел, романтик по натуре, глядя, как двое приятелей Джека подсаживают Мейвис на стойку бара.
Кристина молча смотрела на происходящее. С каждым мгновением ее растерянность и недоумение нарастали. Неужели никто не понимает, что она здесь совершенно чужая и все вокруг кажется ей странным и диким? Альберт пододвинул к ней бокал с лимонадом, в который было добавлено виски. Джек отвернулся от стойки и наконец-то взглянул на жену, улыбающийся и веселый. Она подумала, что он сейчас подсядет к ней, и тоже улыбнулась. Но кто-то его окликнул, и надежда испарилась.
Она сжала в руке бокал и огляделась. Эта порой чересчур шумная и вульгарная вечеринка была типична для жителей площади Магнолий. Они привыкли именно так развлекаться по вечерам. Когда эти ребята были маленькими, они, наверное, дожидались возле дверей паба, пока их родители вдоволь навеселятся. Вероятно, Билли и Берил, а также Роза и Дейзи сидели на ступеньках у входа в «Лебедь» и радовались, если взрослые угощали их леденцами и лимонадом, купленными в буфете. Кристина в их возрасте проводила вечера иначе. По пятницам, например, в их семье устраивался торжественный ужин в честь наступившей субботы — особого дня для всех евреев. Бабушка разламывала хлеб, опускала каждый кусок в солонку и оделяла ими всех присутствующих за столом, по краям которого горели в подсвечниках длинные свечи. Этим обрядом она как бы подчеркивала их семейную связь.
Кристина поставила бокал на стол. Многие годы она жила, похоронив свое прошлое, не как немецкая еврейка Кристина Франк, а как обыкновенная жительница юго-восточного Лондона, торгующая на местном рынке. Эта новая Кристина Франк влюбилась в парня из своего района и обвенчалась с ним в местной церкви. У Кристины перехватило горло, она подумала, что сойдет с ума, если позволит прошлому захлестнуть ее. Ей следовало бы поделиться своими тревогами с Джеком, рассказать ему, как ее гложет вина из-за того, что она предала обычаи своего народа; поведать, как она убивается, вспоминая своих погибших родных, как не находит себе покоя, потому что одна смогла вырваться из нацистской Германии, когда там умирали сотни тысяч евреев. И разумеется, ей нужно было признаться, что она еще надеется на чудесную встречу с матерью и бабушкой.
Мейвис, пропустив мимо ушей пожелания Мириам и Дэниела, стала напевать «Чатанугу Чу-Чу». Ей подпевали Чарли и Гарриетта Годфри. Джек помахал Кристине, призывая ее подхватить модную песенку и веселиться вместе со всеми. Переодевшись из армейской формы в хлопковую рубаху с короткими рукавами и фланелевые брюки, он походил на бывалого боксера среднего веса, выделяясь среди окружающих его парней развитой мускулатурой, широкой грудью и узкой талией. Кристина вымучила улыбку и покачала головой, прядь темных волос упала ей на лоб. Она не могла встать из-за стола и присоединиться к соседям, окружившим ее мужа, потому что все сразу обратили бы внимание на ее расстроенный вид. Ей хотелось остаться с Джеком наедине, поговорить с ним по душам как с самым близким ей человеком, убедиться, что он понимает и сочувствует. Но он предпочел провести этот вечер в веселой компании друзей.
Днем им так и не удалось ни вволю побыть наедине, ни поговорить откровенно. Едва лишь они отдышались после бурной любовной игры, как в дверь постучала Роза. Она пришла сообщить, что бабушка уже заварила чай и все ждут их на кухне, в том числе и Чарли, жаждущий обнять своего сына. Кристина быстренько оделась и причесалась, а Джек лишь натянул штаны и в полуобнаженном виде вышел на многолюдную кухню. Ей хотелось умереть от стыда, ведь от Джека воняло потом и другими запахами, не оставляющими сомнений в том, чем они только что занимались в спальне.
Мириам разлила чай по чашкам, Лия раздала всем по свежеиспеченному бублику, а Чарли сообщил сыну, что скоро Гарриетта Годфри станет его мачехой. Джек, босой, голый по пояс, лохматый и дурно пахнущий, ответил, что для него предстоящая женитьба отца уже не, новость. Огорошенный этим, Чарли выпалил, что они с Гарриеттой намерены обосноваться после свадьбы в ее доме, так что Джек и Кристина могут спокойно перебираться в его хибару. Было выпито много чая и съедена гора бубликов. Затем в кухню ввалилась Нелли Миллер и поинтересовалась, не привез ли Джек трофейных товаров на продажу. Потом стали появляться его приятели из Катфорда и Льюишема, и от их оглушительного смеха у Кристины заболела голова.
Ей почему-то казалось, что Керри понимает, что с ней творится, и сочувствует ей. Их с Дэнни каморка находилась между спальней Альберта с Мириам и комнатой Лии. Глядя, как весело Керри подпевает мужу, склонив голову ему на плечо, Кристина вновь удивилась, как этой паре удается заниматься любовью, когда в доме царит настоящий бедлам.
Дверь паба распахнулась, и под аплодисменты присутствующих вошли Кейт и Леон.
— Где вы пропадали? — поинтересовался Чарли у Кейт, подойдя к ней и чмокнув ее в щеку мокрыми от пива губами. — Пора заказывать улитки, а вы еще трезвые.
Кейт надела на вечеринку длинное платье в бело-розовую полоску с широким белым поясом на талии. В длинную золотистую косу была вплетена белая лента, что навевало мысли о свадьбе. Альберт игриво спросил:
— Не могла бы ты так же красиво заплести хвост моей лошади? Вся улица сбежалась бы посмотреть на мою модницу!
— Хорошо, Альберт, я попробую, если ты ее подержишь, пока я буду причесывать хвост, — с улыбкой ответила Кейт. — Только боюсь, что ей это вряд ли понравится.
— Куда ему удержать лошадь! — крикнула Мириам. — Он сам-то едва на ногах держится. Присаживайся за наш стол, Кейт! По-моему, Хетти и Дэниел хотят потанцевать.
