Девушка сощурила глаза. Сегодня то, что она видела перед выходом из дома, ей не нравилось. Что-то внутри нее протестовало, и потому она достала из маленького кармашка большой сумки маленький тюбик губной помады и мазнула по нижней губе. Чтобы розовый блеск был не так заметен, она указательным пальцем размазала его по верхней губе тоже, сровняв цвет. Почувствовав таким образом удовлетворение, она вытерла испачканный палец о край зеленой юбки, и, высокого подняв голову, вышла из дома, постукивая обновленными набойками старых туфель с потертыми носами.
На удивление, кабинет оказался уже открыт. Александр Владимирович был погружен в рабочий процесс, и Маша, как настоящий секретарь — референт третьего класса, три месяца верой и правдой несшей вахту главного солдата в приемной второй человека на фирме, совсем не собиралась ему мешать.
Но, как женщина, которая открывала в себе новые грани, не могла пройти мимо, и, притаившись за дверью, тихо наблюдала за ним. Вот он нахмурился, прочитав на планшете какую-то одному ему известную новость. Почесал нос — значит, захотелось чихнуть, (наверное, пора позвонить в клининговую форму и заказать генеральную уборку кабинета). Бросил взгляд на сотовый телефон — видимо, ожидая звонка или сообщения от долгожданного абонента. Не выдержал, разблокировал телефон, проверяя, работает ли он, ловит ли сеть.
Вдруг сзади раздался хлопок. Маша вздрогнула, и чуть не ударилась лбом о дверь, за которой стояла, спрятавшись. Она медленно, как застигнутый на месте преступления вор, повернулась на пятках. В голове начали рождаться миллиарды версий, которые могли бы оправдать ее странное поведение — не каждая секретарь славится тем, что исподтишка следит за начальником.
«Хоть бы это была Виктория, уж ей-то я придумаю оправдательную версию получше», — подумала Маша.
Она повернулась к тому, что издал странный звук, похожий на выстрел из револьвера в тишине утреннего кабинета, и сердце ее бухнуло в грудной клетке. Раз, другой, а потом будто бы замерло.
Маша могла бы поклясться, что ее сердце остановилось и перестало биться на добрую минуту — настолько была удивлена и подавлена. Такого страха она не чувствовала со времен приема на работу, когда проходила собеседование в кадровом отделе. Сейчас все было намного страшнее и хуже.
Перед ней стояла она.
Железная Леди «Опережающего развития». Кнут и пряник фирмы в одиннадцать этажей.
Госпожа Бовари Мценского уезда.
Руководитель аппарата.
Каре черных волос уложено волосок к волоску. Полные губы, подправленные ботоксом, брезгливо изогнуты. В глазах, щедро подчеркнутых тушью и тенями в тон глаз, — холодное презрение. Даже красивое черное атласное платье, мягко и ненавязчиво мерцающее в электрическом свете ламп выражало отторжение картиной, где обычная служащая Маша наблюдает за своим боссом через приоткрытую дверь кабинета.
— Исаева. Что здесь происходит? — бровь изогнута аркой.
— Да я тут пыль протирала, — выдало подсознание девушки. Маша даже ладошкой покачала перед своим лицом, будто демонстрируя несуществующую тряпку для уборки.
— Очень своевременно, — руководитель аппарата медленно подошла вплотную к Маше. Оглядела ее с ног до головы. — Что-то это очень подозрительно. То, что пыль скопилась в проходе у входа в кабинет к вашему руководителю. Может, он там занимается чем — то неправомерным?
Маша вспыхнула до корней волос. Краска стыда залила даже шею.
— Александр Владимирович не такой! Он очень положительный мужчина! — бросилась она на защиту невинно оскорбленного начальника.
— Конечно, конечно, — руководитель аппарата внимательно и цепко посмотрела на Мари. — Очень. Положительный.
Она прошествовала мимо испуганной своим выступлением девушки и выдала, походя:
— Может и положительный, но такие изменения, как помада, которая вам не идет, точно не оценит, — сказала и закрыла за собой дверь.
От взгляда руководителя аппарата осталось ощущение, будто кто-то приоткрыл дверь на балкон, с которого потянуло холодом.
Маша подскочила к зеркалу, взяла влажные салфетки и остервенело стерла помаду с губ. Да что она о себе думает?
Успокоившись, она села к столу. Странно, но Виктории до сих пор не было. Она практически постоянно опаздывала, но Баев этого не замечал, потому что первая секретарь ее всегда покрывала. Но тут…
Открылась дверь. Руководитель аппарата медленно вышла из кабинета, кивнула Мари и вышла в коридор. Баев, придерживая дверь за женщиной, задержался. Он смотрел на Машу с каким-то новым выражением лица. Она занервничала и опустила глаза.
— Что-то случилось? — вдруг спросил он хрипло.
Маша отрицательно покачала головой.
— Хорошо. — сказал он. — Если что-то случится — скажите.
Девушка подняла удивленные глаза на мужчину. Но, казалось, он сам был сбит с толку своими неожиданными словами. Будто бы собирался сказать совершенно другое, но не сдержался.
Она приготовилась сказать что-то поддерживающее, ответить как-то если не остроумно, то хотя бы в духе Анны, но вдруг дверь в приемную распахнулась и в приемную вошла Виктория.
То, что что-то случилось, начальник и секретарь поняли сразу.
Не нужно было быть великим психологом, чтобы понять: девушка попала в беду. Это выдавали ее заплаканные глаза, потекшая тушь, распухшие щеки.
Она всхлипывала и прижимала к носу платок, потому что из него нещадно текло.
Маша всполошилась, подбежала к Вике, усадила ее на стул.
Александр Владимирович явно сдержал свой первый порыв закрыть дверь кабинета и не высовываться из него как минимум месяц, пока женская истерика не пройдет. Он мужественно открыл дверь нараспашку и вышел в приемную. Подошел к Вике, плечи которой тряслись от беззвучного плача, который бывает, когда вроде бы все слезы выплаканы, но организм по инерции выдает команду не останавливаться, и положил руку ей на предплечье.
Маша удивилась.
Такое участие в судьбе другого человека со стороны ехидного босса — это что-то новенькое. Она даже сжала кулачки: разговор Ани с Баевым оказался полезным!
Все-таки он вынес урок из него!
— Виктория, что случилось? — спросил он.
Вика, которая не ожидала увидеть начальника рядом, вздрогнула.
Девушки переглянулись. Еще никогда секретарям не доводилось видеть искреннее участие по отношению к женскому полу от своего сурового, иногда даже слишком недоброжелательного начальника. Потому его участие сейчас так удивило.
— Он… умер! — выдохнула она и рыдания снова настигли ее.
Баев сглотнул. Маша прижала ко рту ладонь.
— Его убили… - продолжила Виктория. — Вчера я шла домой и нашла его.
— Где? — выдохнула Мари и Баев тоже послал ей обеспокоенный взгляд.
Вика моргала слипшимися от слез ресницами и продолжила:
— На дороге. На обочине.
— Как?! — Теперь Баев выдохнул неровно и даже сел на стол прямо перед Викой. Маша покачнулась. Александр Владимирович несмело погладил Викторию по плечу.
— Его задавили и скрылись с места преступления.
— Господи! — всхлипнула Маша.
Спина Александра Владимировича напряглась. Весь он вытянулся в струнку.
— Вы позвонили в полицию? — ровным голосом, внушающим спокойствие, спросил он. Вика спокойствия не ощутила, но Маша преисполнилась благодарности к начальнику за его попытку успокоить, заставить девушку взять себя в руки.
— Нет! — Вика прижала к глазам мокрый платок. — Зачем? Они все равно мне не помогут.
Все помолчали, дожидаясь, пока Вика высморкается в тряпочку, которая даже издалека уже не походила на носовой платок.
— Нужно позвонить в полицию! — Баев как всегда был готов броситься действовать, и Мари с удивительной для себя нежностью отметила его порыв.
— Полиция не возьмется за это дело, — печально сказала Вика. — Я похоронила его на клумбе у дома, под сиренью.
Маша охнула. Баев встал и оторвал руку от плеча Вики, которое сжимал, надеясь пробудить в той силы и перестать реветь.
