— Эээ, Колян приехал, — оповестил меня Ваня, как бы извиняясь.
— Да? А я думаю, кто это такой высокий, красивый и вечно занятой? — хохотнула я в ответ, развеивая опасения Жженова о скандале или истерике, которые, он, похоже, от меня ждал. — А это Колян. Какая прелесть.
Коля хохотнул.
— Чего ты там говорил с грилем? — сразу повернулся к другу Скобелев.
Ваня пустился в долгие объяснения, и они сразу пошли смотреть, оставив меня одну в компании вина и недоумения. Я думала, Коля хоть спросит, как дела, но нет. Ну и кто так сводит лучших друзей? Дилетанты.
Я сидела и смотрела, как они возятся с грилем и углем, а потом несут из дома мясо и овощи. Очень скоро вернулся и неугомонный народ с покатушек, вместе с ними раскрасневшаяся Алька. Она плюхнулась в ротанговое кресло рядом со мной, по- свойски плеснула вина в бокал Левы и выпила почти залпом.
— Офигеть как круто погоняли. Зря не поехала. А Лева уже удрала что ли? — выпалила Алька.
— Да, недавно уехала.
— Вот вечно она так. Хотя ей пить много нельзя, а смотреть на своих дурных подчиненных тем более противопоказано. Нормальная она тетка все-таки.
— Угу, — буркнула я. — Могла бы и сказать, что Скобелева позовешь.
— Пф, — Аля махнула рукой. — Кто бы знал, что он приедет? А приехал что ли?
— Так вон с грилем возится.
— Оооо, крутяк. Пойду трямкнусь.
Она соскочила с места, как зайчик, и с той же скоростью поскакала к Коле, повисла у него на шее и расцеловала в щеки. Скобелев смеялся, тиская мою подругу, как милашную зверюшку. Это было так мило, что я даже приревновать не смогла. В принципе, Ванька тоже иногда меня так мутузил, но я не думала, что со стороны это настолько мило.
Они вообще милые ребята. Даром, что врачи.
Исполнив обжимательный долг виновницы торжества, Алька прискакала обратно, вылила остатки из бутылки.
— Ты же не будешь принимать образ оскорбленной дамы, Ань?
— Не буду, но сюрприз так себе, если честно. Ты сказала, что будут все с работы.
— Я сказала, что будут все с работы и может быть друзья. Ники мой друг, если что, как и ты.
— Двойка вам, Аль, — не сдержала я усмешки.
— За что это?
— За сводничество. Шито белыми нитками. Коля Ванькин друг.
— Мой тоже, — уперлась эта зараза.
— Ну да, ну да. Если тебе так противно, чего не уехала с Лёвой?
— Не противно. У меня выходной. Я отдыхаю. К тому же днюха у лучшей подруги.
— Вот и гуляй, детка. Пойду еще винишка раздобуду, раз ты решила накваситься сольно.
Я даже не удивилась, что Аля переложила доставку вина на Колины широкие плечи.
— Привет, — снова брякнул он, выглядя рассеяно милым.
— Виделись, Коль, — улыбнулась я, давая понять, что не собираюсь устраивать сцену или дуться, как хомяк.
— Да, точно. Вина?
— Конечно. И себе налей. — Я кивнула на шкаф, в котором был чистый бокал. — Или опять не пьешь?
— Выпью, пожалуй, — проговорил Скобелев. Он открыл бутылку, взял себе бокал и налил нам обоим. — Завтра выходной.
— Да ты что! Ждем красный снег.
Коля хохотнул, присаживаясь рядом.
— С нашей экологией я бы не удивился. Да и это Питер, детка.
Я засмеялась тоже. Мы чокнулись, и Скобелев пригубил. Везет мне сегодня на малопьющих.
— Как дела у тебя? — спросил он.
— Нормально. Много работаю. А у тебя?
— Симметрично. Я ведь не напрягаю тебя, Ань? Если хочешь, то…
— Ничего я не хочу, Коль. Разве что отдохнуть и ничего не делать. Я не против твоей компании, хотя сводничество немного бесит.
— Да? А меня нет.
— Скажи еще, ты не знал, что я буду на дне рождении у лучшей подруги.
— Ну… Не знал, но догадывался.
— Брось, Скобелев, ты же умный мужик. Только догадывался?
— Ладно, был уверен, но Аля с Ваней ничего не обещали.
— Я, кстати, тоже ничего не обещаю. Так что зря тут сидишь, — отбрила я его, хотя сама себе не верила.
— Заливай, Фролова, — ухмыльнулся он. — Еще один бокальчик, и ты меня сама на спину повалишь.
Я могла оскорбиться и встать в позу, сделать вид гордый и неприступный, но, боже мой, как же я соскучилась по его издевкам, бархатному голосу и ощущению покоя, когда он рядом.
Правда, очень скоро коллеги утащили меня с веранды во двор, где играли в крокодила и прочие дебильные конкурсы, которые никто не станет проводить на трезвую голову. Ваньку наши ребята знали давно, а вот Скобелева видели впервые, но он так же непринужденно влился в компанию и бодренько с огоньком участвовал во всеобщей вакханалии. Хотя пил мало, но веселился наравне со всеми.
К вечеру половина гостей умчалась в город на вызванном такси, но самые стойкие остались. Среди них были и мы с Колей. Аля дремала у Ваньки на плече, пока наш завхоз выл под гитару Чижа. Я тоже начала засыпать и решила немного прибрать, прежде чем отключусь. Сложив стопочкой тарелки, я отнесла их на кухню. Мыть точно завтра. Почти не удивилась, когда за моей спиной у раковины вырос Коля, тоже опуская туда грязную посуду. Он не отошел, когда сделал это, а я и не просила. Мы, наверно, несколько минут стояли так. Его руки, упертые в раковину, запирающие меня в ловушку, из которой не было сил или желания выбираться.
Я дышала полной грудью, слушая его дыхание, ощущая тепло, вдыхая запах. Голову повело. Возможно, не только от вина. Я откинулась назад, давая понять, что хочу больше, прижалась спиной к его груди и застонала, потому что он тут же крепко обнял меня, уткнулся носом в волосы и шумно втянул воздух. Мое сердце помчалось вскачь, грозя поломать ребра, выскакивая из груди.
— Аня… Моя Аня, — зашептал Коля, прокладывая дорожку поцелуев от чувствительного местечка за ушком вниз по шее, к плечам.
Я захныкала, и сама развернулась к нему лицом, обняла за шею, почти повиснув, потому что ноги стали ватными, запрокинула голову и облизала губы, прося поцелуев. Других намеков Коле и не надо было. Он сжал мою талию, склонился и стал целовать. Сначала осторожно, нежно, но очень скоро простонал, словно мученник, и его губы стали жестче, настойчивее. Он сразу вжался в меня пахом, давая почувствовать желание и страсть. Я дернула его за волосы и прикусила нижнюю губу.
Скобелев тут же подхватил меня под задницу и перенес на стол.
— Хочу тебя, Аня. Черт, как же я давно…
— Месяц, — пробормотала я, пока его губы отпустили меня, чтобы целовать шею и ниже, спускаясь к груди.
— Чертова вечность… обожаю тебя такую… теплая, мягкая, пьяненкая. Такая… моя.
Его губы были везде, а руки то принимались расстегивать пуговки на рубашке, то сжимали грудь через нее, то гладили бедра и попу. Я не заметила, как осталась без джинсов. Они болтались где-то в районе колен, жутко мешая развести ноги в стороны, чтобы позволить Коле трогать меня везде и по-всякому. Но он и так прекрасно справлялся. Волшебные пальцы хирурга были золотом не только на работе, но и драгоценностью для моего удовольствия.
Я сама не заметила, как стала говорить.
— Знаешь, как это возбуждает? Только ты умеешь так. Обожаю твои пальцы.
— Нравится, да? А так?
Он ввел в меня сразу два пальца и согнул их внутри, надавив на какую-то волшебную точку.
— Боже, да. Еще, Коль, еще.
Я вцепилась в его плечи и посасывала шею, пока он творил это порочное волшебство с моим телом.
— Каждый раз разрываюсь между желанием ласкать тебя долго и нежно и трахать, пока ты не начнешь просить пощады.
— Не начну, — заныла я. — Даже не мечтай.
Наверно, это чертово вино сделало меня болтливой, но я не жалею. Ни о чем не жалею и не буду, даже, если завтра он скажет, что женится через три дня. Мне было все равно. Я как будто переродилась и просто хотела его, понимая, что шёпот, желание, эрекция и оргазмы намного важнее каких-то домыслов и страхов. Это лучший гарант и прекрасный повод доверять. Я отдавала ему свое тело так часто, не заметив, как через него он пробрался и в душу, пустил там корни, хотя я пыталась выдрать из себя. Не вышло. Коля владел мной целиком и полностью. Я понимала это как никогда.
