— Каково быть нищим? — участливо спросила я.
Ответом мне был полный ярости и желания убивать взгляд.
— У вас есть паспорт? Нужно снять номер в гостинице, остальные вопросы решать по мере поступления. Мы все мокрые, надо высохнуть.
— Демид, — теперь вздохнула я. — Если бы вы искали человека в своём городе, сколько бы у вас времени ушло на проверку гостиниц? Квартиры тоже проверят, да. Но это сложнее.
Он снова молча признал мою правоту. Я отошла на несколько метров в сторонку, чтобы он не отобрал телефон, когда я его разблокирую. На мой маневр Демид покрутил пальцем у виска. А скажите, почему бы мне верить, что человек, отобравший у меня ребёнка, не осмелится украсть телефон?
На поиски квартиры у меня ушло десять минут. Передышка, горячий душ и вещи на батарее высушить мне нужно, как никогда. Нужно собраться мыслями. Нужно понять куда двигаться дальше. Наконец, нужно поговорить с Демидом.
Квартира была недалеко, и из тех же опасений быть пойманными мы не поехали на такси. Я много лет бегала, у меня немало правил. Дошли. Хозяйке то и дело звонили, из трубки орал то ребёнок, то муж в отчаянии, она даже разглядывать нас не стала, благо, поздно совсем. Выдала нам белье, показала где что, забрала две моих кровных тысячи и убежала.
— Каково это, — спросила я, снимая сапоги. — Когда за вас платит женщина?
— Ольга, перестаньте, — попросил он. — я завтра вам все отдам. С процентами.
С огромным удовольствием стянула мокрые носки. Ступни холодные, скукоженная кожа, словно в детстве перекупалась на речке. Проверила все замки — дверь не так, чтобы крепкая, но закрыто все хорошо. Не думаю, что нас так найдут быстро, они совсем были не готовы к моему появлению.
Вытащила из рюкзака своих кукол, поставила на комод. Демид на них посмотрел с любопытством. Куртку на батарею и сразу в ванную пошла. Полезла под такой горячий душ, что тело заболело. Вытерлась досуха, надела вафельный халат выданный хозяйкой. Тонкий, но все равно, главное, чистый, порошком стиральным пахнет вкусно. Все свои вещи закинула на экспресс стирку в машинку.
— Вы везде, как дома, — отметил Демид.
— А мне не привыкать, — пожала плечами я. — Я несколько лет в бегах. Съёмные квартиры и есть мой дом. В душ идите.
Пока он мылся я свои вещи уже достала и развесила, самое плотное — на батареи, пока проснусь высохнет. Демид на меня глядя тоже вещи кинул в машинку, но включить не сумел, пришлось идти на помощь.
— Чай? — показала я на закипающий чайник. — У меня колбаса есть сырокопченая и баранки.
Чай был дешёвым, но таким вкусным казался. Горячий-горячий. И колбаса вприкуску с баранками — тоже. Словно ничего вкуснее никогда не ела. Постели застелила отдельно. Мне на кровати, ему на диване, он джентльмен, по крайней мере мужчина точно, пусть уступает. Выключила верхний свет, осталась только прикроватная лампа.
— Ольга, вам придётся все рассказать, — сказал Демид. — Всё, что сегодня произошло, и что шесть лет назад.
— Вы не сможете меня заставить говорить, — грустно улыбнулась я. — Лучше не спрашивайте.
Отошла к окну. Сейчас спать ложиться. Устала очень, одна надежда, усну сразу и думать ничего не буду. А утром проснусь бодрой, и непременно придумаю, как дальше быть и что делать.
— Зато вы можете заставить меня замолчать, — заметил он. — Не спрашивать ни о чем, некоторое время.
Тихо шагнул ко мне. Я замерла. Почувствовала его руку на своей талии. Тонкие, но такие сильные и красивые мужские руки развязали тесемку халата, а затем и вовсе уронили его с плеч.
Что же, неплохой способ отвлечься, мысленно согласилась я.
Глава 35. Демид
Подсознание шептало, что просыпаться нужно, но тело отчаянно сопротивлялось. Телу было сладко. Тепло, под одним одеялом на двоих, пусть и слишком коротком для меня. Ступни торчат, но какая, к черту, разница? Женщина лежит рядом, и именно от неё так сладко, как давно уже не бывало. Сквозь сон тянусь к ней, обнимаю. Скольжу пальцем по теплому животу. Обвожу ямку пупка вокруг. Ольга вздрагивает, просыпаясь, осознавая моё присутствие.
Отстраняется, выскальзывает из под одеяла, сразу холодно становится. Она не стыдится себя, своего тела, но и не выставляет его на обозрение нарочито. Смотрю на обнаженную женскую спину. Как выпирают лопатки, когда тянется за брошенным на пол халатом. Накидывает его на себя, разом от меня закрываясь.
— Наверное, вещи уже высохли, — говорит задумчиво.
Словно нет меня, нет того сумасшествия, что творилось между нами ночью, когда слов было мало, закончились они и не нужны вовсе. Зато руки были, губы, зубы, ногти, следы от которых наверняка алеют на моей коже.
— Ольга, — прошу я.
Сам не знаю, о чем прошу. То ли о том, чтобы взяла уже и рассказала уже все, то ли о том, чтобы вернулась в постель. Я не знаю, чего хочу больше и просто смотрю, как Ольга ходит по комнате. Собирает с батарей высохшие вещи. Задумчиво щупает джинсы — не высохли. Выкатывает из кладовки масляный обогреватель, включает, вешает джинсы на него. Ставит чайник. Затем поворачивается ко мне резко, мой взгляд ловит. Волосы взлохмачены, губы припухшие от моих поцелуев, глаза чуть красные, словно плакала, когда я уснул и не мог её слышать.
— Я не буду говорить красивых речей про то, что это было ошибкой, — пожала плечами она. — Но ваше эго страдает, вы лежите и ждёте, когда же я что-то скажу. Поэтому все же говорю — оторвите задницу от кровати уже, и давайте искать Михаила. Вам нужна правда, мне было достаточно дочери. Вставайте.
Эта женщина могла довести до белого каления. С ней явно невозможно уживаться мирно. И моя дочь слишком много от неё взяла, чтобы подружиться со своей настоящей матерью.
Но в её словах был резон и я послушно встал. На кухне засвистел чайник. Ярлыки от пакетиков дешёвого чая уныло свисали из чашек и я вдруг вспомнил о том, что я совершенно нищ. Гол, как сокол, и в прямом и в переносном смысле понял я, натянул белье и брюки. Ольга вытащила на свет божий свою последнюю баранку и разломила пополам, это почему-то умилило. И мирно все, и меланхолично стучит ложка, помешивая сахар.
Утро раннее, зимнее, тёмное. Я, признаться, даже не знаю, который час — телефона у меня нет, в квартире нет часов. К своему смартфону Ольга меня все ещё не подпускает. А потом идиллия была нарушена в один момент. Постучали в дверь.
Я сразу смотрю на Ольгу. Она сильная. Несгибаемая. Она так много может. Но сейчас она просто женщина и в её глазах плещется страх. Я не могу сказать, что мне это нравится. Но это делает её человечнее. Понятнее.
Встаю, иду к дверям. Признаться, мне самому не по себе. Я не знаю, от чего бежит Ольга, но её явно преследовали. А гостей в этом городе я не жду. Выглянул в глазок.
— Может, не стоит открывать? — спросила Ольга, а я отпер дверь.
Ярослав, мой детектив вошёл в квартиру и принёс с собой запах мороза и холод. На его куртке, шапке, даже на ресницах блестят снежинки, и кажется, он вот-вот достанет из-за спины красный мешок и подарит мне шоколадного зайца.
— Пришлось поплутать, — сказал он и Ольгу увидел. — О, наша пропажа. О, горячий чай!
Ольга пожала плечами и достала ещё одну чашку, бросила в неё пакетик, налила кипятка и подтолкнула к гостю. Выглядело так себе гостеприимно. Слава посмотрел на нас, смятую постель со съехавшими простынями и единственным одеялом он приметил ещё из коридора. Ничего не сказал, и правильно сделал.
— Давайте, милая, рассказывайте, — велел он и шумно отхлебнул чаю.
Ольга откинулась назад, на спинку стула, закинула ногу на ногу. Белая коленка показалась в вырезе халата и меня вдруг покоробило то, что эту коленку в данный момент может видеть другой мужик. Вообще любые мужики могут видеть.
— С какой это стати? — усмехнулась Ольга.
— Чтобы мы во всем разобрались.
— Это вы меня искали? Вы, я так и поняла. Если вы не сумели вовремя найти одну женщину с однии ребёнком, почему я должна думать, что вы справитесь сейчас?
