— Хорошо, она уедет, но прежде скажет тебе кое-что. То, после чего ты уже не будешь столь категоричен. Джессика, — обернулась на девушку, перейдя на английский, — думаю, вам с Артуром нужно серьезно поговорить.
Артур не хотел никаких разговоров, но в то же время понимал, что без каких-то внятных объяснений эта волынка будет тянуться еще долго. Нужно поставить уже эту сраную точку, раз и навсегда.
— Пойдем наверх, поговорим там, — хмуро бросил Джессике и после перевел злой взгляд на мать. — Без свидетелей.
* * *
— Какого дьявола, Джес? Мы же обо всем поговорили, и мне показалось, что ты меня услышала, — перешел сразу к главному Вишневский, едва только за ними закрылась дверь его спальни. — Ты даже не сообщила мне, что прилетаешь.
— Значит, ты спишь здесь? — проигнорировав его вопрос, осмотрела комнату блондинка. — Примерно так я твою спальню и представляла. Немного "холодно", эти тона… но в этом весь ты.
— Я задал тебе вопрос.
— У вас красивый дом.
— Джессика!
— Мы давно не виделись, ты мог надумать себе что-то. Расстояние оно вообще далеко не всем идет на пользу, поэтому я не придала твоим словам большого значения, — пожала она загорелым плечом. — Твоя мама рассказала мне, что объявилась твоя бывшая, видимо ты, как это по-русски…поплил?
— Вижу, вы тесно сдружились с моей матерью. Причем за моей спиной. Что еще она тебе рассказала?
— Значит, это была она, да? — снова оставила его вопрос без ответа. — Та девушка, с рыжими волосами. Это она? Твоя бывшая?
— Да, это она.
— Она милая.
— Чего ты хочешь, Джес? — Артур ощутил, что дичайше устал. — Если ты надеешься, что моя мать имеет на меня хоть малейшее влияние — ты ошибаешься, ее слово не значит ровным счетом ничего. Мы с тобой расстались, окончательно и бесповоротно. И я не поплыл, я просто… нашел свое, наверное. Или точнее будет вернул.
Это его признание удивило даже его самого. Он действительно вернул свое и терять снова больше не хотел. Не из-за внезапного прилета Джессики, ни из-за чего-то еще.
Сказанные им слова ее задели, это было видно. Она успела неплохо узнать его за месяцы отношений, и прекрасно понимала, что такое его признание — это уже много. Да и то как он это произнес…
— То есть ты бросил меня ради нее? — указала отогнутым большим пальцем себе за плечо, на окно. — Дочери кухарки?
— И это она тебе рассказала, — невесело усмехнулся Вишневский, сделав для себя неприятное открытие, как плохо все-таки знает свою мать. — Мне все равно, чья она дочь, понимаешь? И чья ты дочь тоже. С тобой я быть больше не хочу, а с ней — да. У нас есть ребенок. Девочка, ей скоро четыре года.
Он увидел, как Джессика изменилась в лице, но все равно продолжил.
— Я узнал о ней только вернувшись сюда, Веснушка… — и тут же исправился, — Аглая ничего не говорила мне о своей беременности. И знаешь, я рад, хоть и понятия не имею, каково это — быть отцом. Никогда даже не держал на руках младенца.
— Ничего, скоро подержишь, — прошипела девушка, резким движением руки смахнув со щеки выкатившуюся слезу обиды. — Примерно через восемь месяцев.
Ее слова словно сорванный в полете парашют. Вишневский впервые в жизни понял смысл выражения: кровь отлила от лица. Но в свойственной ему манере даже не подал виду.
— Извини?
— Я беременна, Артур, — гордо задрала подбородок. — Кажется, у тебя талант помечать женщин перед тем, как бросить.
Часть 24
* * *
Аглая выбралась из такси и, пропуская мимо ушей активную болтовню Валюши, на автомате передвигая ногами поднималась на свой этаж.
Она уехала сразу же. Забрала у матери дочь и, даже не потрудившись ничего объяснить (хотя вопросы от родительницы сыпались как из рога изобилия), уехала. Лучше тут дома, одной, чтобы не видеть этого всего…
Когда она вошла в дом и увидела его американку, то просто потеряла дар речи. И от неожиданности, и… от удивительной красоты соперницы. Она была настолько идеальна, что Аглая сразу поняла, что на фоне ее у нее самой нет ни единого шанса. И поняла, что говоря об их расставании, Артур нагло врал, потому что в голове не укладывалось, как можно бросить такую красивую девушку.
Ее волосы, кожа, бесконечно длинные загорелые ноги…
Я такая дура, — ругала себя Аглая, сидя в салоне такси. — Дура… Поверила, что он это все серьезно, что действительно хочет быть с тобой. Он же просто убивал время, это очевидно. Но вот зачем он потащил ее в свой дом, зная, что там его ждет "привет из Америки", она понять никак не могла.
Хотел посмотреть на ее реакцию? Проучить за что-то? Шутка? Если так, то слишком жестокая. Верить в подобное она категорически отказывалась, но логичного объяснения его поступку у нее просто не было.
Она была разбита, в самом прямом смысле этого слова. Казалось, что на фоне стресса даже поднялась температура. Хотелось одного — просто лечь, закрыть глаза и проспать несколько лет, а проснувшись, забыть и его и все, что между ними было.
Она не хотела думать обо всем случившемся, было слишком больно. Еще приходилось как-то сдерживать слезы и вымученно улыбаться, чтобы не расстраивать дочь. Этот взгляд Инны Алексеевны… Полный победного ликования. Конечно, она увидела, что они вошли в дом держась за руки, но промолчала, кинувшись восхищаться подходящей ему девушкой. Как будто Аглаи и не было вовсе. Впрочем, видимо, ее действительно не было, а все случившееся между нами в его новом доме было каким-то прекрасным, но несбыточным сном.
Устала. Не могу больше думать об этом. Нет сил — именно с этими мыслями она подошла к своей двери, с этими мыслями достала из кармана ключ.
Скрипнула соседская дверь, и вот тогда девушка впервые едва не зарыдала — ну только не сейчас, пожалуйста!
— Привет, и где это вы были? — Валентин стоял в дверном проеме в светлой, не слишком свежей, футболке и домашних трико. — Не видно вас со вчерашнего вечера. Не ночевали дома?
— Да, были у мамы, — сдержавшись, Аглая вставила в замочную скважину ключ. — Ездили в гости.
— Мама гуляла с дядей Артуром, — тут же выдала все козыри Валюша. — Мы с бабушкой и дедушкой одни ночевали.
— Вот как, с дядей Артуром, значит, — не сводя глаз с Аглаи, процедил сосед. — Как здорово.
— Угу. Они смотрели новый домик.
— Домик?
— Валюш, думаю, дяде Вале не слишком это интересно.
— Ну почему же — очень, — поспешил опровергнуть Валентин. — А что еще они там делали с дядей Артуром?
— Давай позже поболтаем, хорошо? — прервала их беседу Аглая. — Валюша устала, да и нам ужинать скоро пора. Часа два в пробке простояли.
Валентин смерил ее не самым добрым взглядом, а потом нарисовал на лице улыбку, как будто ничего не произошло.
— Конечно, не вопрос. Что вкусного будет на ужин? Можно заглянуть?
Она не хотела, чтобы он заглядывал, изображать из себя радушную хозяйку просто не было сил, но поддаваться унынию она не хотела еще больше.
Страдать из-за него, пока он там развлекается с этой… Ну уж нет!
Додумывать, как именно они развлекаются она не стала, чтобы не сойти ненароком с ума. И так вся ночь впереди, успеет нареветься.
— Хорошо. Конечно, заходи, — в прямом смысле выдавила улыбку, после чего скрылась с Валюшей в своей квартире.
Часть 25
* * *
Произнесенное бывшей девушкой показалось Вишневскому ничем иным, как каким-то нелепым розыгрышем. Или слуховыми галлюцинациями.
То есть беременна? В смысле?
— Это шутка такая? Ты же пьешь противозачаточные.
— Я тебе не говорила, но пару раз пропустила прием таблетки. Это вышло случайно, я думала, что ничего страшного не будет, но как видишь… — и осеклась. — А ты что, не рад?
— Нет, я не рад, — как обычно честно отрезал Артур, и только потом понял, что сделал — глаза девушки начали быстро наполняться слезами обиды.
