как только мне стукнет восемнадцать. Мы уедем поближе к морю. Снимем небольшую квартирку, я найду работу, а ты будешь готовиться к поступлению на следующий год. Я, возможно, тоже. Главное то, что нам не придётся делать что-то против своего желания. И мы будем вместе. Я этого хочу. А ты, мышка?..
Чувствую, как по виску к уху стекает слеза, оказывается, я плачу. Сердце буквально готово разорваться от переполняющих его чувств. Разве могла я о таком хотя бы помыслить?
– Господи, Ром, я о таком даже мечтать не смела, – смеюсь я сквозь счастливые слёзы. – Хочу… Конечно, я хочу! Куда угодно, главное – с тобой.
– Мне стыдно перед твоими родителями, но нужно смириться с тем фактом, что я эгоист до мозга костей.
– Буду верить, что когда-нибудь они меня поймут и простят, но, кажется, я ничуть не лучше тебя, – шепчу я в ответ.
– Выходит, мы достойная друг друга пара? – усмехается Рома.
– Выходит, что так, – счастливо соглашаюсь я.
Сцена двадцать третья
Конечно же, я волнуюсь, возвращаясь домой. Во-первых, могла вылезти наружу правда о моём обмане по поводу ночёвки. Во-вторых, у папы с сегодняшнего дня начинается отпуск, а это значит, организовать незаметный побег будет немного сложней.
Но, несмотря на все возможные трудности, я ощущаю себя окрылённой от счастья.
Кто бы мог подумать, что нам с Ромой не обязательно расставаться? Что у нас возможно общее будущее? Что он пересмотрит своё отношение к любви? Что я смогу ему стать настолько нужной, что он не захочет со мной прощаться?
Точно не я. Потому всё случившееся этой ночью имеет послевкусие безграничного счастья.
А родители? Я действительно надеюсь, что когда-нибудь они найдут в себе силы меня простить и понять. В конце концов, все дети однажды покидают отчий дом. И я не стану исключением, пусть и чуть раньше, чем они рассчитывали.
– Ксения? – доносится голос отца из кухни. – Подойди, я как раз хотел с тобой поговорить.
Я вся вытягиваюсь в струнку от напряжения и плохого предчувствия. Но страха не чувствую. Для себя я всё решила, и если придётся, буду прорываться с боем.
– Привет, пап, – заставляю я себя улыбнуться, наблюдая как он наливает себе кофе.
– Присаживайся, – кивает он за стол и сам садится.
Послушно опускаюсь на мягкий диванчик, положив телефон на столешницу сбоку от локтей.
– Что-то случилось?
– Вроде того, – кивает папа серьёзно и всматривается в моё лицо. – Я тут кое-что узнал о твоём пацане…
– Его зовут Рома, пап.
– Да-да, – отмахивается он. – Ты знала, что он подрабатывал в овощной лавке, недалеко отсюда?
– Да…
– А почему его уволили, знаешь?
– Он сам ушёл, насколько мне известно, – чувство неладного усиливается с каждой папиной фразой.
– Скорее, ему позволили уйти, – хмыкает отец. – По его наводке ограбили склад. Думаю, он и сам учувствовал в налёте. Вот так, дочь. Теперь понимаешь, почему я хочу, чтобы ты прекратила с ним общение?
– Нет… То есть, он не мог, – не верю я. Но тут же вспоминаю напряжённый взгляд Ромы на Мишу, когда Виктор в мой первый день в «Беседка-баре» упомянул об ограблении. Неужели Рома и Миша спорили тогда, когда я влезла со своего балкона, именно об этом? Если так, то я права в том, что Рома ни при чём. Это всё дело рук Михаила!
– Я разузнал немного о его семье. Мать умерла, отец пьёт практически беспробудно, других родственников нет. Неудивительно, что парень решил сорвать куш по-лёгкому. Неудивительно, что он промывает тебе мозги. Потому что ему самому не с кого брать хороший пример. Что его ждёт в будущем? Образование никто дать ему не сможет. С той успеваемостью, что была у него в школе, бюджетное место ему не светит ни в одном институте. Он пропащий, Ксения. Его ждут нищета или криминальная дорожка. Вы не пара. Если ты всё та же моя рассудительная дочь, ты сама должна это понимать.
– Ты не прав! – громко возражаю я. – Он совсем не такой, как ты решил. Но я понимаю тебя, пап. Понимаю, что ты желаешь мне лучшего. В своём представлении. И это нормально. Пап, – смотрю я него жалобно, – давай не будем спорить. Ты составил о нём мнение со слухов, я же – общаясь с ним. Я узнала его. И тебе нужно его узнать, прежде чем определять его будущее.
– Однако крепко он забрался в твою голову. Ладно, – поднимает он ладони, сдаваясь. – У тебя будет ещё время вдалеке от него, чтобы как следует всё обдумать. Как там Настя с Пашкой поживают? Всю ночь смотрели мультики, судя по твоему не выспавшемуся виду?
– Ага, – отвожу я взгляд и поднимаюсь из-за стола. – У них всё хорошо. Я пойду в свою комнату, если мы закончили.
Хочется быстрее уйти, чтобы не выдать себя неосторожными взглядом или словом. Плюс я, кажется, сгораю от стыда. Непривычно так серьёзно обманывать родителей. А мне ещё к побегу предстоит незаметно готовится…
– Иди, – кивает папа, задумавшись о чём-то своём.
Не искушая далее свою судьбу, я лечу в свою комнату и только на её пороге вспоминаю, что оставила на столе свой телефон. И, кажется, слышу звук входящего на него сообщения. Приходится вернуться.
– Оставила телефон, – улыбаюсь папе, который смотрит на меня прямым, задумчивым взглядом.
– Оставила, – кивает он, двигая его ко мне по столешнице.
Беру его в руки и, развернувшись, проверяю на наличие входящих сообщений. Пусто. Хм, как странно. Тревога царапает грудь, и я оборачиваюсь к отцу:
– Кажется, я слышала сообщение…
– Тебе показалось. Он молчал, – папа поднимается из-за стола и одним махом вливает в себя остатки содержимого в кружке. – А вот мне сообщение приходило. Появилось одно неотложное дело, так что я пойду.
Он проходит мимо меня, но задерживается, чтобы поцеловать меня в макушку:
– Завтра важный день. Мы с твой мамой заказали столик
