ныла, так нужны были его наглые губы, сильные руки… весь он.
* * *
Как и прошлой ночью, этой я спала крепко и до утра. Ни поздний чай, ни разговор со Светой не испортили сон. А новое расписание занятий в школе придало бодрости больше, чем чашка эспрессо.
Как и обещала заведующая по учебной части, все уроки немецкого стояли или в первой или во второй половине дня. Один за за другим. Без «окошек». И без английского, которым Илья Петрович грозился заменить мои занятия.
Я глазам не могла поверить. Счастливую улыбку не получалось стереть с лица до самого звонка.
После нескольких месяцев с безумным графиком, думала, уже и не увижу никогда такой красоты в расписании.
Но спустя два урока, после СМС от банка о пополнении счета, радость незаметно сменилась другим чувством…
Я уже сказала Паше «спасибо» вчера. И словом, и делом. Но сейчас захотелось отблагодарить его как-то по-особенному. На радостях во мне словно вчерашняя безумная женщина проснулась.
Еще два занятия проплыли будто мимо меня. Я что-то рассказывала детям, что-то чертила на доске и даже спрашивала. Но стоило закончить работу и выйти с вещами из учительской, пальцы сами набрали сообщение Бояринову.
«На сегодня я свободна. У нас четыре часа», — отправила, не задумываясь ни о чем.
На быстрый ответ надеяться, конечно же, не стоило. Валя рассказала мне, какой у него график, и как трудно поймать свободную минутку. Но ответ пришел тут же.
«Я у судьи по делу Кравцова. Освобожусь через полчаса. Подождешь?»
«Ни за что. Уеду с другим!» — ума не приложу, откуда во мне взялась такая смелость. Не знала, что умею флиртовать.
«Наказывать буду долго. Тебе понравится!»
«Убедил».
Я представила, как он с серьезным видом разговаривает с судьей и одновременно строчит мне СМС. Картинка получилась такой яркой, что чуть не рассмеялась на все фойе.
«Дождешься?» — пришло следом, будто я и правда могла передумать.
Паша так и напрашивался, чтобы помучила его еще немножко. Чтобы еще хоть чуть-чуть поиграла в новую для себя игру. Но радости во мне оказалось больше, чем женской хитрости.
«Нет. Где находится суд, помню. Приеду к тебе сама».
Женя
Уверена, у нормальных людей здание суда может вызвать только волнение или страх. Меня саму потряхивало на слушаниях по разделу имущества. От тревоги не знала, куда деть руки и куда направить взгляд.
Там я терялась. А здесь… стоило увидеть знакомую лестницу, под которой Паша чуть не изнасиловал меня в нашу вторую встречу, в жар бросило.
Не спасли казенные стены и суровый взгляд охранника. Ни капли не охладили угрюмые лица других посетителей. Бояринов все же повредил вчера что-то в моей голове. Своим напором он, похоже, выжег участки мозга, которые отвечали за скромность. И переплавил те, что контролировали желание.
Даже умыться захотелось. Желательно ледяной водой.
К счастью, до встречи с Пашей оставалось еще десять минут, а комнатка с треугольником на двери вместо номера и надписью «Для посетителей» нашлась за первым же поворотом.
Там я и умылась. Аккуратно, чтобы не стереть тушь и стрелки, которые так старательно рисовала сегодня утром. Потом посмотрела на себя в отражении и сделала кое-что еще. Совершенно безумное. Ни капли не похожее на меня обычную.
— Тебя здесь не украли? — Паша налетел на меня в коридоре как ураган.
Будто не поверил своим глазам, он провел руками по плечам, сжал талию и зарылся носом в макушку.
— Пытались, но я назвала похитителям твою фамилию, и меня тут же отпустили. — Нереально было оставаться серьезной рядом с этим мужчиной. Такой важный для всех. Строгий с виду. А прикасался, будто я призрак, которого легко спугнуть.
— Правильно! Я бы на тебя еще табличку повесил «Собственность Бояринова».
Правая рука Паши спустилась ниже талии и легонько хлопнула меня по попе.
— Мне кажется, охрененно звучит, — шепнул этот гад на ухо.
— Ты немного ошибся со временем. Крепостное право отменили в позапрошлом веке.
Пока мы не устроили тут «Шоу возле лестницы. Два», я подхватила Пашу под локоть и кивнула в сторону двери.
— Точно! К черту крепостное право. Хочу женское рабство.
Этот мерзавец самым наглым образом мазнул носом по моей скуле. Обжег ухо своим горячим дыханием и хитро ухмыльнулся.
Вроде бы не сделал ничего откровенного или пошлого. А у меня все тело превратилось в стадион для мурашек. Забегали по коже туда-сюда. Запрыгали. Словно к олимпиаде готовились.
— Ладно. Ты сам напросился.
Я не планировала шокировать его прямо здесь. Не готова была. Но кое-кто слишком нарывался.
— И на что же?
Улыбка Паши стала еще шире. Казалось, он вот-вот станет похожим на Чеширского кота. Но стоило мне оттянуть в сторону одну полу своего пальто… разрешить ему заглянуть в образовавшееся декольте — исчезли и улыбка, и спокойствие, и пол под нашими ногами.
Выругавшись сквозь зубы, он резко развернул нас к выходу. Даже не взглянув в сторону поднявшегося со стула охранника, распахнул дверь. И буксиром потянул меня к парковке.
Все это произошло так быстро, что я чуть не растянулась на плитке. Моего мистера адвоката, грозу судей и прокуроров будто подменили.
Ноги не успевали за его шагом. Смеяться хотелось от того, как Паша ругается и взглядом, будто косой, выкашивает с пешеходной дорожки случайных прохожих.
Мой маленький спонтанный стриптиз в туалете точно стоил такой реакции. Голова кружилась от собственной власти над этим рабовладельцем. И хотелось поскорее остаться с ним наедине.
Будто джин, исполняющий любые желания, Паша исполнил и это. Я не знала, куда он меня везет. Не узнавала улиц и домов. Любуясь, как до желваков сжимает челюсть, наблюдала за своим мужчиной все десять минут дороги.
А когда мы остановились возле современного жилого комплекса, даже спросить ничего не успела.
Точь-в-точь как в суде, Паша потянул меня по дорожке до второго подъезда. Как безвольную куклу втолкнул в кабинку лифта. И, словно боялся сорваться, не прикасаясь, доставил на свой этаж.
Мне, наверное, нужно было посмотреть, какая цифра горела на табло или какой был номер квартиры… запомнить хоть что-то. Но стоило Бояринову повернуть ключ в замке, все мысли погасли под напором губ, рук и сильного, разгоряченного тела.
Паша
Я не знаю, как добрался до собственного дома. Возможно на автопилоте.
Стараниями одной бессердечной женщины мозг в управлении машины не принимал никакого участия. Он спекся.
Еще в здании суда глаза увидели кружево белья под пальто… без платья, без рубашки,
