и что тут праздновать? Одни проблемы.
– Ну как это проблемы, вон каким смазливым стал, аж бесишь. «Удочеренная»-то твоя в курсе?
– Что я долбоеб? Думаю догадывается.
– Ой, скажешь тоже. Пойдем все же выпьем одну рюмашку против бляшки.
– Нет, – вполне серьезно произношу я. – Я за рулем, мне загород нужно.
– Ну ты хоть осторожно там.
– Спасибо за заботу.
– Я не про дорогу. Ты ж вроде еще одного бейбика хотел, – чтоб я еще раз с ним нажрался.
– Ну и?
– Февраль и март близко. В общем предохраняйся, – видимо, уловив на моем лице полное непонимание, Соболев продолжил. – Если не хочешь родить скорпиона.
– Обязательно. Василисе привет.
– Ага.
Не знаю в какой момент эгоизм вышел на первый план. Но сейчас, проезжая около уже знакомого леса, здравый смысл мне окончательно помахал рукой. Да хоть несколько дней, а может неделю или даже месяц, но хочется тупо пожить для себя, не думая о том, что будет дальше. Я – определенно сволочь, но такая, которая в глубине души все же надеется на порядочность Берсеньева.
С каким-то особым предвкушением вышел из машины. Снега снова намело столько, что проехать к дому физически невозможно. Настроение в очередной раз скакнуло вниз, стоило только увидеть, ведущие к дому следы от ботинок, явно принадлежащих мужчине. Никитко, блядь, накакал жидко.
Захожу в дом, прислушиваясь к звукам. Свет выключен и, судя по звуку в ванной – Маша там. Первое, что взбесило почти сразу – в гостиной запах не Машиного парфюма. Мужского. Второе – на кухне недопитый вискарь и две чашки, откуда его явно пили.
Ладно, спокойно. Даже если Маша и выпила с ним, нет здесь ничего такого. Праздник все-таки. Обуви мужской нет, диван не расстелен. Не трахалась она с ним тут. Просто не могла. Не такая она. Не такая. Однако, чувство раздражения зашкаливает.
Обвожу взглядом кухню и только сейчас понимаю, что фактически все поверхности завалены пирогами и пирожками. Охренеть. Отрезаю первый попавшийся пирог и сметаю, словно неделю не ел. Вкусный, зараза, как и хозяйка. Тянусь еще за одним, прикрытым полотенцем.
Да уж, никогда бы не подумал, что буду лыбиться до ушей при виде двойной «М». Дабы немного успокоиться, закуриваю очередную сигарету. Пора бросать, перебор какой-то.
Когда в коридоре слышатся звуки, я каким-то чудом заставляю себя перестать улыбаться как последний долбоящер. Маша встает как вкопанная при виде меня с подсвечником в руке. И снова в этой долбаной сорочке. Но босые ноги.
– Где твои секси носки, просто Мария?
***
Ставлю подсвечник на полку и подхожу ближе к Мише. Обвожу взглядом его расслабленную фигуру. Видеть на нем белоснежную рубашку и брюки – непривычно. Останавливаюсь на лице. Он все такой же, за исключением несвойственного для него веселья во взгляде и… отсутствия бороды. Легкая щетина ему несомненно идет. Сейчас Мишу никто не сможет назвать моим папочкой. Красивый молодой гад. Рука так и тянется потрогать его лицо.
Видеть его здесь, в нескольких метрах от меня, с одной стороны радостно, а с другой… ну зачем он снова это делает?!
– Что-то у вас рано лето наступило, Михаил Медведевич. Не находите? – как можно спокойнее произношу я, стараясь не выдать рвущихся наружу эмоций. На мой комментарий Миша лишь ухмыльнулся. – Я смотрю, ты уже празднуешь его раннее наступление? – подхожу к Медведеву ближе, нарочно касаюсь плечом, когда открываю окно, дабы выветрить сигаретный дым.
– Праздную?
– Помнится мне, что ты куришь только по праздникам. Или я ошибаюсь?
– С тобой, Маш, каждый день праздник.
– Со мной? Мы живем в разных местах.
– Сила ведьмовская, то есть феячная на расстоянии действует. А вообще сегодня Рождество. Чего б не отпраздновать? – игриво произносит Миша, туша сигарету о стакан. И только сейчас до меня доходит.
– Ты выпил?
– Чист как стеклышко. Я за рулем. А ты?
– Что я?
– Гульнула в честь праздника? – указывает взглядом на столешницу, на которой стоит бутылка, принесенная Никитой и две чашки.
– Зачем ты приехал?
– За массажем.
– Каким массажем?
– Мы с тобой поспорили на желание, перед тем как попасть в лабиринт страха. Я тебе заплел косу. Ты проиграла. Я хочу массаж.
– Это было нечестно, потому что ты это умел. Наверняка Наташе заплетал. Поэтому желание аннулируется.
– А мы не обсуждали условия честно или нет. Так что я хочу получить свое желание здесь и сейчас.
– Хоти дальше, – пожимаю плечами в ответ на Мишину усмешку.
– Ты, я смотрю, психанула, так психанула, – обводит взглядом стол с пирогами. Еще секунду назад мне было холодно. А сейчас, когда я понимаю, что пирог с буквами «М» не прикрыт полотенцем, мне становится жарко. В отличие от другого пирога, который совершенно точно был целым, когда я уходила, он не тронут.
– Понравился? – указываю взглядом на половину съеденного Медведевым пирога.
– Не хватает насыщенности.
– Насыщенности? – становлюсь напротив Миши. И сама того не осознавая, сжимаю руку в кулак.
– Ага. И тесто суховато. Да и в целом не хватает вкуса. Прес…
Договорить Медведу я не дала. Со всей силы, на которую только способна, ударила кулаком ему в лицо.
Жуткая боль в ладони отошла на второй план, когда я осознала, что не просто толкнула его, как это было уже не раз, а ударила. Сильно! У него кровь на губе! От страха дернулась в сторону, но через пару шагов Миша настиг меня. Схватил за руку и подтолкнул к стене. И стоило только взглянуть Мише в глаза, как мне стало еще более страшно. Все, что мне сейчас хочется – это скатиться по стене вниз и исчезнуть.
– Прости, я не хотела. То есть хотела, но не так, чтобы тебе было больно, – затараторила и тут же закрыла лицо руками, впервые осознавав, что Медведев может ударить меня в ответ. Вот тебе и некогда добрые глаза. – Прости, – повторяю себе в ладонь. – Я больше не буду, – чувствую, как Миша обхватывает мои запястья и буквально отдирает от лица.
– Ты всерьез думаешь, что я ударю тебя в ответ? – шепчет мне прямо в губы, обдавая запахом сигарет.
– А ты свои глаза видел? Там неприкрытое желание меня убить.
– Ну, глупо оспаривать очевидные вещи, желание
