и все навыки, которым меня научили эти парни, мне удается вырваться из его хватки и сильно ударить коленом ему в живот, заставляя его упасть на бок, чтобы перевести дыхание, когда я вскакиваю на ноги.
— Ты справишься, коротышка, — говорит Ганнер, поднимая телефон и записывая нашу драку.
— Серьезно? — Спрашиваю я.
— Что? Круз захочет это увидеть.
Отмахиваясь от него, я поворачиваюсь обратно к своему противнику.
Его глаза почти черные, хотя, когда он поднимает руку, чтобы откинуть волосы со лба, я задаюсь вопросом, является ли это его жгучей потребностью победить или просто чистым неразбавленным желанием, когда он смотрит на меня.
— Давай, Красавчик.
— Красавчик? — Он усмехается. — Симпатичный мальчик легко отделался бы, позволил бы тебе победить. У меня нет никаких намерений делать ни то, ни другое.
На этот раз я готова, когда он бросается на меня, и блокирую каждую его попытку, умудряясь нанести несколько собственных ударов.
Все больше и больше парней толпится вокруг ринга, чтобы посмотреть на наш поединок, все они выкрикивают мое имя в знак поддержки и подстегивают меня.
— Давай, Коротышка. Надери ему его претенциозную задницу, — знакомый голос гремит над остальными.
Оглянувшись, я обнаруживаю Ксандра, стоящего там с широкой, гордой улыбкой на лице.
— Ты справишься, — одними губами произносит он, придавая мне уверенности, в которой я так нуждалась.
Тео все еще пьет воду из бутылки, которую ему кто-то дал, когда я налетаю на него, выбиваю бутылку у него из рук и швыряю ее через весь зал.
Я блокирую все эмоции, кроме гнева и ненависти, которые он разжигает во мне, и отдаюсь ему все, что у меня есть.
Мои мышцы ноют, легкие горят, но, черт возьми, когда пот начинает покрывать наши тела, я почти уверена, что никогда не чувствовала себя лучше.
— Умф, — хмыкает Тео, когда мне удается выбить его ноги из-под него, и он приземляется на спину с такой силой, что по моему телу пробегает дрожь.
Однако я не даю ему ни секунды на то, чтобы прийти в себя, прыгаю на него сверху и, надеюсь, борюсь с ним до победы.
— Давай, Коротышка. Ты можешь это сделать, — кричит Ксандер, когда я прижимаю руки Тео к коврику над его головой.
Я смотрю на него сверху вниз, наши взгляды встречаются, когда моя грудь вздымается.
Чертовы пряди волос, выбившиеся из-под повязки, падают мне на лицо, и пот струйками стекает по спине, пока я жду объявления о победе.
На его губах появляется улыбка, и я не могу удержаться, чтобы не прижаться к нему бедрами, когда чувствую, как он твердеет подо мной.
— Должен сказать, Мегера, — говорит он между тяжелыми вдохами. — Я впечатлен.
Я усмехаюсь, не желая от него никакой похвалы.
— Пять, — кричит кто-то, наконец-то начиная обратный отсчет до моей эпической победы. — Четыре.
— Но, — говорит он, его глаза темнеют, а ухмылка становится шире.
— Два.
— Не настолько впечатлен.
Визг срывается с моих губ, когда он переворачивает нас.
Мы меняемся позициями, он сжимает мои запястья так крепко, что, клянусь, мои кости трутся друг о друга.
— Ты слишком рано начала праздновать, детка. Прими это как урок. Никогда не предполагай победы, пока ее не объявят.
— Я ненавижу тебя, — киплю я, пытаясь выгнуться под ним, но он, блядь, как свинцовый груз, вдавливающий меня в мат.
— Ты уверена, или тебе просто не нравится, как сильно ты меня хочешь?
— Пять, — снова зовет кто-то, когда он наклоняется, приближая наши носы так близко, что они почти соприкасаются.
— Заноза в заднице.
— О, да ладно тебе, Мегера. Мы оба знаем, что ты можешь добиться большего, — насмехается он.
— Прекрасно, ты самодовольный, эгоцентричный, претенциозный, заносчивый засранец. Я надеюсь, что карма засадит тебе в задницу кактусом за это дерьмо. Боком.
— Черт, меня так заводит, когда ты говоришь, что любишь меня, — выдыхает он, не сводя глаз с моих губ.
— Два. — Я едва слышу обратный отсчет, когда между нами потрескивает электричество.
— Ты, должно быть, расстроена, что проиграла, детка, — растягивает он слова. — Теперь ты не получишь ничего из того, что хочешь.
— Один.
Широкая самодовольная улыбка озаряет его лицо, но он не садится. Он не сдвинулся ни на гребаный дюйм.
— Пошел ты, придурок.
Но он делает чертовски противоположное, несмотря на мои попытки сдвинуть его с места.
Кончик его языка пробегает по краю моей челюсти, пробуя меня на вкус, пока его нос не касается моего уха.
— Но в том-то и дело, Эмми. — Дрожь пробирает меня, когда я слышу, как он рычит мое имя. — Возможно, ты чертовски возбуждаешь меня своим грешным телом и порочными словами. Но единственный человек, который заставит меня кончить в ближайшее время, — это ты.
Желание пронзает меня, как удар молнии, и мои бедра сжимаются, чего, я знаю, он не упустил.
— Вазелин уже закончился, босс? — Язвлю я.
Рычание вырывается глубоко из его груди.
— И ты можешь отрицать это сколько угодно, но я знаю, как сильно ты хочешь заставить меня развалиться из-за тебя прямо сейчас. Как сильно ты хочешь сдаться и встать передо мной на колени.
— Пошел ты, — шиплю я, мое дыхание только учащается, когда образ, который он так ярко нарисовал, воспроизводится в моем сознании.
— Нет, потому что ты не победила, так что не ты командуешь. Это я.
Вздох вырывается из моих легких, когда он внезапно вскакивает, позволяя потоку холодного воздуха пробежаться по моей пылающей коже.
— О, не будь обиженной неудачницей, детка. Это был хороший бой.
Он улыбается мне сверху вниз и протягивает руку, чтобы помочь мне подняться.
Игнорируя это, я поднимаюсь на ноги, мой взгляд задерживается на более чем очевидном стояке, который он демонстрирует под шортами.
— Здесь только один неудачник, Чирилло. И это тот, кто стоит и смотрит со стояком на девушку, которую он не может заполучить. Я предлагаю тебе зайти в магазин по дороге домой и купить себе новую баночку смазки, потому что впереди у тебя несколько долгих одиноких ночей.
— Это мило, что ты думаешь, будто меня волнует, что эти засранцы знают, что я хочу тебя. Черт, держу пари, что большинству из них сейчас тоже довольно тяжело.
Я усмехаюсь, не сводя с него глаз, не желая смотреть ни на кого другого и получать подтверждение этому заявлению.
Он бросается вперед, его горячие пальцы обхватывают мое горло, и по нашим зрителям пробегает судорожный вздох.
— Разница лишь в том, что я буду единственным, кто увидит, как ты будешь умолять, когда придешь в себя и поймешь, как сильно я тебе нужен.
— Ошибаешься. У меня в
