— Хорошие мои, не обращайте внимания, — подхожу к Марусе, обнимаю ее.
Целую дочку в щечку, глажу по голове. Действую бережно и осторожно. Каждый раз напоминаю себе, что малышка считает меня чужой.
— Все хорошо, — заверяю дочек. — Не переживайте, — прошу их.
Смотрю на своих девчонок и улыбаюсь. Тепло наполняет душу, несмотря на все невзгоды, я все равно свечусь любовью.
Малышки лежат в своих кроватках. Розовое постельное белье, единороги и бабочки сплошь на нем. Рядом с каждой кроватью горит ночник-облачко. Комната погружена в атмосферу мира и спокойствия. Даже Миска пришла к нам сюда, забралась к Марусе на кровать, урча и требуя ласки, ластится к девочке.
Кошка лезет малышке в лицо, та хихикает. Но довольная, улыбается счастливо. В конечном итоге сдается и начинает гладить Миску. Та еще сильнее принимается мурлыкать в ответ на каждое прикосновение.
Полная идиллия. Если бы не стоящий на весь дом ор, можно было бы считать вечер лучшим из всех.
Я собираюсь почитать девочкам сказку перед сном, но из-за криков Тони им не слышно моего спокойного голоса. Повышать его не хочу, толку никакого не будет. Малышкам нужно успокоиться и настроиться на лирический лад, а не устраивать спектакль и представление с чтением по ролям.
— Давайте попробуем поспать, — предлагаю малышкам. — Спор Антона со своей сестрой не слушайте, он вас не касается, — принимаюсь объяснять. — Все будет хорошо, — подбадриваю дочек. Каждую из них целую в носик и улыбаюсь.
— Как может быть хорошо, если так громко кричать? — изумляется Маруся. — Моя мама всегда кричит. Особенно, когда у нее гости на кухне, а я спать не иду, потому что кушать хочу. А она меня не кормит.
Меня коробит от слов малышки. Аж передергивает всю. Лютая ненависть просыпается к той женщине, которая воспитала ее! Кусаю себя за язык, бью по рукам, чтобы лишний раз ничего ненужного не спросить.
Завтра приедут психолог и следователь. Вместе мы выясним, как так произошло, что моя дочь много лет жила с совершенно чужим человеком. Но пока… Пока мне следует держать эмоции под контролем.
Я ведь не хочу причинить доченьке еще больше травм, чем у нее есть.
Маленькая моя, нежная девочка, теперь у тебя всегда будет еда! Ты не будешь голодать и запивать водой корку хлеба. У тебя есть настоящая мама. Любящая и заботливая. Я не оставлю тебя! Никогда!
— Сейчас дядя Антон объяснит Тоне, что не стоит вас угощать «взрослой» едой, и наступит тишина, — обещаю девочкам. Те меня внимательно слушают.
— А что такое «взрослая» еда? — спрашивает Соня.
— Это та, которую нельзя детям, — поясняет Маруся. — Есть еще взрослые напитки, — говорит с умным видом. — И палки какие-то, — добавляет задумчиво. Я подвисаю. Палки? Может быть, она так назвала сигареты? Иных вариантов в голове нет. — Их тоже детям нельзя.
— Да, ты права, — поддерживаю малышку. — Есть многие вещи, которые нельзя деткам. И это не только еда или напитки.
— Нам нельзя смотреть взрослые фильмы, — принимается перечислять Сонечка. — И прыгать на батуте бесконечно.
— Так у тебя закружится голова! — фыркает Маруся.
— Откуда ты знаешь? — щетинится Соня. Ей всегда хочется прыгать на батуте чуть дольше, чем я позволяю. — Ты ведь не прыгала.
— Знаю, и все! — тут же надувается Маруся.
Спор девочек вот-вот грозит перейти в серьезную ругань. Конечно, в их возрасте это все ерунда, но зачем провоцировать? Лучше предотвратить.
— Давайте переберемся на диван и будем сказку там читать? — поочередно смотрю на каждую из дочерей. — Все вместе! — произношу с азартом. — Согласны?
— Да! — тут же отрывают головы от подушек и садятся в кроватках. Глаза от счастья блестят.
— Тогда берите свои подушки и одеяла, — обращаюсь к малышкам. — И следуйте за мной! — заговорщицким голосом шепчу им.
Придется из детской отправиться в нашу спальню. Там смогу спокойно почитать сказку и уложить спать малышек. А Антон у меня еще получит! Разве можно устраивать скандалы на ночь глядя?
Правда, Чехова я вовсе не слышу. Зато от истеричных криков его сестры сотрясается дом. Удивительно, как соседи до сих пор не прибежали!
Может, Тоня так ведет себя постоянно и соседи привыкли? Мда…
Не особо хочу выслушивать такие концерты. Девочкам вредно. Но настаивать на своем в чужом доме глупо. Я ведь здесь просто гость.
Ничего! Буду продолжать маневрировать. В конце концов, куда-нибудь да приплывем.
Лишь бы для девочек все прошло без последствий. У них, в отличие от нас, впереди еще целая жизнь.
Нервная система у детей не настолько устойчива, как хотелось бы. Так что я считаю, что правильно забрала их к себе. В детской оставлять было не нужно.
Малышки еще полночи будут возиться, пытаться уснуть, а потом все равно придут ко мне и попросятся спать рядом. Потому что приснились плохие сны.
Лучше уж я заранее подготовлюсь. И попробую этой ночью хорошо и с комфортом поспать.
Мы удобно располагаемся на диване, Сонечка ложится с одной стороны, Маруся с другой. Я начинаю читать сказку и не замечаю, как проваливаюсь в крепкий глубокий сон.
Кто из нас первым уснул, не представляю. Лишь чувствую, как на диване становится теснее. Как мне жарче. Но вместе с тем так хорошо!
Глава 39. Крис
— Сони, просыпайтесь. — Над ухом раздается бодрый голос.
Открываю глаза и вижу стоящего напротив кровати Антона. Судя по внешнему виду, он совсем недавно вернулся с пробежки, сходил в душ и сразу же пришел к нам.
— Подъем! — залезает на кровать, начинает щекотать девочек. Те хохоча спрыгивают на пол, начинают от него убегать.
Я смотрю на любимого мужчину и наших с ним дочерей и улыбаюсь. Впервые за очень долгое время испытываю ликование.
— Детка, тебя это тоже касается. — Рядом с моим ухом раздается бархатный голос.
От его тембра по коже проносится толпа мурашек, я снова чувствую себя живой.
Прикосновения Антона обжигают. Он приближается ко мне, я отодвигаюсь чуть дальше.
— Иди ко мне, — произносит с лукавой ухмылкой. В глазах мужчины горит опасный огонь.
Смотрю на Чехова и понимаю, что ничем хорошим для меня это все не закончится.
Словно почувствовав, что собираюсь сбежать, Антон ловит меня и начинает щекотать. Я смеюсь, пытаюсь вырваться из его объятий, но не выходит.
Задорно хихикая, малышки залезают к нам, забираются на своего отца, щекочут его, меня, заливисто хохочут. Кровать за считаные секунды превращается в кучу-малу, не разберешь, где чья нога и чья рука. Все смешалось.
— Антон, прекрати, — прошу мужчину, но он и не думает выполнить мою просьбу. Девочки тоже. Я никак не могу заставить их остановиться.
Не знаю, сколько прошло времени, но все закончилось, лишь когда у всех разболелись скулы, животы и напала усталость.
— Я больше не могу, — падая на спину, произносит Антон. Но там, где у взрослых закончились силы, у детей открывается второе дыхание. Нам с Чеховым требуется много времени, чтобы угомонить разыгравшихся малышек.
— А где Тоня? — спрашиваю, озираясь по сторонам.
Мы сидим на кухне, пьем кофе. Девочки уже доели кашу и убежали в свою комнату играть.
Прекрасное утро, расслабленность и покой. У нас Соней практически всегда было в жизни все спокойно, размеренно и расписано наперед.
Теперь же былой уклад пошел коту под хвост, а мы оказались в открытом море. Я не знаю, куда грести, на что ориентироваться и за что держаться. У меня есть лишь один столп, мое постоянство. Это Антон.
— Твоей сестры с самого утра не видно, — напрягаю память и понимаю, что права. После вчерашней ночной ссоры Тоня не появлялась.
— Она ушла, — отвечает спокойно. Лишь лед снова появляется в глубине глаз.
— В магазин? — произношу первое, что приходит в голову. — У нас закончились продукты? Так их можно же было заказать.
— Нет, — говорит строго. — Она ушла, — повторяет. Смотрит на меня. — Совсем, — добавляет в конце, чем добивает.
