class="p1">День проходит на нервах, и к вечеру моя фантазия рисует такую эротику между Региной и моим мужем, который сначала задерживается, а потом и вовсе не возвращается домой к ужину. Хотя обещал!
Решаю, что ждать возвращение главного осеменителя планеты не стану, и от того ложусь спать пораньше.
Надо отдать Царёву должное, но комната в его доме полностью готова к принятию Лены. Наверное, именно этот факт заботы не даёт мне окончательно уйти в образ истеричной барышни. И я засыпаю.
Будит меня истеричный плач дочери.
На часах полночь, в голове туман когда я несусь торпедой к её кроватке в двух метрах от меня.
Беру визжащий и красный от потуг комок на руки. Малышка сильно кричит и поджимает ноги к животику, что распрямить её толком мне никак не удаётся.
В голове всплывают какие-то страшные медицинские термины, что когда либо в жизни слышала про боли в животе. Чувствую, как волосы на затылке шевелятся и у самой в животе становится тяжело и холодно.
— Что случилось? — раздаётся неожиданно рядом со мной, что я подпрыгиваю на месте и рефлекторно дёргаюсь в сторону.
Андрей, получив, наверное, от моей руки по своим причиндалам, выразительно морщится и явно старается в этот момент выглядеть мужественно. Выходит на «троечку», что как-то радостно откликается у меня в душе. Маленькая месть от маленькой обиженной женщины.
— Прости, пожалуйста. Ты меня напугал. Я не знала, что ты вернулся.
Он справляется с эмоциями и басит, перекрывая крики Лены.
— Уже час назад. Вы спали, и я пошёл в зал позаниматься перед сном. Что с Леной?
Плач, надо отметить, стоит отменный и что ещё ужаснее, кажется, не собирается заканчиваться.
— Я не знаю. Наверное, живот болит. Колики.
У меня первый ребёнок, которому от рождения чуть больше пары дней. Я ничего не знаю. Этот невыученный урок давит на мозг, лишая логики.
— Тогда я вызываю педиатра. Пусть врач решает, что там у неё. И поскорее.
Пока мы ждём педиатра из какой-то частной клиники, что нам, естественно, посоветовала Регина, я хожу кругами по комнате, без конца качая Леночку и припевая все песни, что способна сейчас вспомнить.
— Регина сказала, что от колик помогает укропная водичка и тепло. Может грелку?
И снова она!
— А я помню, говорили, что если у тебя воспаление, то тепло только хуже сделает.
Царёв хмурится и согласно качает головой, а потом снова лезет за мобильным. Его вера в мои слова немного, но смягчает бешенство от упоминания этой девицы.
— В интернете пишут, что можно положить ребенка на живот маме или папе, это его успокаивает и заодно греет животик. Думаю, от тепла тела хуже точно не будет.
Пришла моя пора согласно кивать головой. Собираюсь улечься с малышкой, но Андрей меня тормозит.
— Я сам. Лисичка, у тебя и живота не найти. Ты такая крошечная, одна грудь на всё тело.
Он сдёргивает футболку и ложится на кровать, подложив повыше подушку под голову.
Я же молча «перевариваю» комплимент от мужа, насчет своих неудачных пропорций. Зато вот у Регины всё четко и крайне равномерно.
— Давай мне Чупсину. Только сначала расстегни на ней бодик. Написано, что надо кожа к коже.
Признаю, хочется послать чемпиона к чёрту, но он старается ради моего ребенка, и я всё делаю в точности, как он просит.
Леночка кричит от моих манипуляций, добавляя шума в мою уставшую голову, что я её буквально умоляю потерпеть ещё немного.
— Ну, вот, Чупик, сейчас тебе сто процентов полегчает. У меня такой шикарный пресс, что разом всё вылечит, — приговаривает Андрей, пока устраивает брыкающуюся малышку поверх себя.
Я же стою рядом, не зная куда себя приткнуть. Смотрю на спокойного мужа, и даже немного завидую. Я вот так не могу!
— Лисичка, ты чего стоишь. Ложись рядом. Отдохни немного, а то ещё неизвестно сколько кругов надо будет по комнате намотать. В инете пишут, что запах матери, ну грудного молока, тоже успокаивает ребёнка.
Последний довод настолько аргументированный, что никак не поспоришь. Ложусь рядом, стараясь не прикасаться никакой частью своего тела к мужу.
Леночка еще пару минут вопит, но потом также неожиданно замолкает. В это мгновение, мы, кажется, оба не дышим, боясь спугнуть сон малышки.
— Господи, никогда бы не подумал, что моим худшим противником станет плач ребёнка. Это что-то с чем-то, — едва слышно шепча, признаётся Царёв.
Он повернул голову в мою сторону, и теперь его короткие выдохи щекотали щёку моими же волосами.
— Это ужасно, — тоже признаюсь, и мы снова замираем как истуканы, едва Лена начинает морщить нос, но, слава богу, не просыпается.
— А с тобой что случилось, Лия? Какая муха тебя с утра укусила?
У мухи даже имя имеется, но я, естественно, молчу, как партизан на допросе.
— Лисичка, я не отстану. Итак, целый день терпел, давая тебе время успокоиться.
А вот лучше бы не давал. НЕ помогает!
— Андрей, давай не болтать, а то снова это осиное гнездо разворошим.
Поджимаю губы, и любуюсь личиком малышки: бровки, пуговка-носик и длинные реснички на припухших от слёз глазках. Мужская ладонь поверх её хрупкого тельца смотрится совсем огромной и тёмной, но вызывает теплую волну умиления в теле.
Андрей такой большой и Чупсина как горошина поверх него. Ну, вот чего мне надо⁈
Ведь приехал, ведь рядом и помогает как может. Другой бы лесом послал или скорую вызвал, и на этом всё. Ну и хрен, что у него там Регина или Василина, или ещё какая-то идиотка. Вернулся-то он к нам.
— Это из-за Регины.
Призналась, и сразу как-то отпустило. Надо бы на будущее запомнить.
— Хмм, а можно уточнить. Она тебе не понравилась? Или что-то тебе сказала?
— Не то, чтобы не понравилась. Тут даже дело не конкретно в ней, я так думаю.
Он аккуратно, помня про дочку на животе, но крайне тяжело выдыхает, и в этом звуке я нутром чую отчётливые маты.
Андрей
Очень к месту были бы фразы про женскую логику и «сама придумала-сама поверила», но с Азалией и в этом случае не всё просто.
— Не то, чтобы не понравилась. Тут даже дело не конкретно в ней, я так думаю.
Лучше бы она совсем не думала! Вот порою мечтаю заиметь в жёны нечто эфемерное без глубокого интеллекта. Но эта слабость быстро проходит, потому что с тупыми жить вообще невозможно.
Вот поэтому я, стараясь не разбудить успокоившуюся Чупсину, ищу в себе чакру мирового покоя. Дышу и мысленно матерюсь.
— А что конкретно ты придумала?
