это будет стоить? — Я спрашиваю Наталью.
Она приподнимает бровь.
— Я уверена, что для подруги Камилла сделает это как одолжение, если только сможет убедить своего отца. — Она пожимает плечами. — Если нет, то она не возьмет много.
Из меня вырывается ранее сдерживаемое дыхание, и я размышляю, хватит ли моего нового плана, чтобы вырваться из их лап.
— Как ты думаешь, мне нужно будет покинуть страну?
Наталья хватает меня за руку и сжимает.
— Не беспокойся об этом прямо сейчас. Я бы сказала, что вполне возможно, потому что твои родители имеют большое влияние, и я не знаю, насколько легко исчезнуть от них в Америке, но мы разберемся с этим, когда до этого дойдет. — Она улыбается. — И, конечно же, я, Адрианна и Камилла навестим тебя независимо от того, где ты окажешься.
Я смеюсь над этим.
— Я думала, что меня невозможно будет отследить?
Наталья закатывает глаза.
— Не для твоих друзей.
На мой взгляд, это лишает смысла весь план, ведь если люди из школы будут знать, где я, тогда это означает, что мои родители могут попытаться извлечь эту информацию. Хотя Камилла, Адрианна и Наталья все из одинаково влиятельных криминальных семей, и я сомневаюсь, что они смогут их допросить.
— Однако ты уверена в этом, Ева? — Спрашивает Наталья.
Я киваю в ответ.
— Я была уверена в этом столько, сколько как себя помню. — Я тяжело вздыхаю, проводя рукой по кончикам своих волос. — Я не создана для той жизни, которую хотят для меня мои родители.
Она качает головой. — Мало кто создан.
Я поднимаю бровь. — А как насчет тебя?
— Я чувствую долг перед своей семьей и братом. — Она пожимает плечами. — Смогу ли я оправдать ожидания, еще предстоит выяснить. Я блестящая ученица, но ничего не применяла на практике. — Ее брови хмурятся. — Я не думаю, что мне нужно беспокоиться о том, чтобы занять это место надолго. В конце концов, моему брату всего тридцать один год.
— Это слишком молодо для того, чтобы быть главой Братвы.
— Ему был двадцать один год, когда умер наш отец.
— И с тех пор он главный? — Я спрашиваю.
Наталья кивает с печалью в глазах.
— Это заставило его быстро повзрослеть. Немногие люди в возрасте двадцати одного года несут такую большую ответственность. — Она вздыхает. — Мне всегда было жаль Михаила. Его жизнь ему не принадлежит.
— Разве у него в любом случае не будет наследника? — Спрашиваю её. — Кто-то, кто мог бы взять на себя управление?
— Я всегда ему это говорила, но он твердо решил, что брак и дети — это не то, чего он хочет. — Она улыбается, но улыбка не достигает ее глаз. — Хотя я надеюсь, что он найдет девушку, которая сделает его счастливым. Он заслуживает немного счастья в своей жизни.
Мне трудно думать, что такие люди, как ее брат или мои родители, заслуживают чего-либо, кроме страданий. Они ежедневно причиняют боль, убивают и калечат, так как же такие люди могут чего-то заслуживать? Они преступники.
Вместо того, чтобы выразить свое отвращение, я киваю в ответ. Наталья, может быть, и хороший друг, но я знаю, что мы никогда не будем смотреть на мир одинаково. Я благодарна ей за то, что она понимает, почему я хочу уйти, и готова мне помочь. Это больше, чем у меня когда-либо было.
Оак
Что, черт возьми, я наделал?
Все пять лет планирования могут пойти прахом.
Я поцеловал Еву Кармайкл.
Ужасный поступок, который я не могу перестать прокручивать снова и снова. Последние три дня это занимало все мои мысли.
К счастью, это случилось в пятницу, так что у меня были выходные, чтобы дуться у себя в коттедже, но сейчас понедельник.
Каким-то образом я избежал встречи с ней, так как у меня нет занятий с Евой по понедельникам, но завтра нам придется увидеть друг друга на уроках по стратегии лидерства и права.
На её лице было написано отчаяние, когда я выставил ее из своего кабинета и отменил все наши индивидуальные занятия. Ее маленькая речь потрясла меня до глубины души, и по ужасной причине.
Это заставило меня понять, почему меня так тянет к ней. Она напоминает мне меня в ее возрасте, со своими отчаянными попытками вырваться любыми необходимыми способами, с этим ее стремлением быть лучше людей, которые ее вырастили. Невинная дочь моих врагов напоминает мне самого меня.
Как я могу уничтожить кого-то настолько невинного, настолько противоречащего всему, за что выступают ее родители?
Я перебирал все способы, которыми мог бы уничтожить Кармайклов, одержимый разрушением как основной целью, но я никогда не рассматривал другой ракурс. Помочь Еве освободиться от родителей и ткнуть им это в лицо. Прежде чем убить их, конечно же. Вопрос в том, поддержала бы меня Ева, если бы узнала, что я хочу сделать с ее семьей?
Она может заявлять, что ненавидит то, что они с ней сделали, но насколько глубока эта ненависть?
Я провожу рукой по своим растрепанным волосам, качая головой. Нужно быть определенным человеком, чтобы поддержать убийство людей, которые привели тебя в этот мир, и я не уверен, что Ева именно такой человек. Она добрая и чистая.
Арчер кивает мне, входя в учительскую.
— Все в порядке, Оак? — зовет он меня.
Я так отвлечен, что бормочу свой ответ, чем привлекаю его внимание.
— Что случилось? — Спрашивает Арчер, опускаясь на стул напротив меня.
Я встречаюсь с ним взглядом и пожимаю плечами.
— Ничего. — Я провожу рукой по шее. — Просто проблемы с учеником.
Он медленно кивает, пристально наблюдая за мной.
— Это девушка Кармайкл?
Я сжимаю руки в кулак при упоминании о ней. Арчер — один из двух людей, которые знают, почему я купил эту школу и мой план отомстить семье Евы. Гаврил — второй.
— Да.
— Ты все еще собираешься отправить ее ко мне, чтобы… — Он замолкает, не договаривая.
— Нет, — практически рычу я.
Он приподнимает бровь, на его лице появляется легкая ухмылка.
— Почему бы и нет?
Я смотрю на своего друга, стиснув зубы.
— Потому что я не такой, ясно? — Я огрызаюсь.
Его глаза расширяются, и он поднимает руки.
— Хорошо, успокойся. — Он проводит рукой по волосам. — Если бы я не знал тебя лучше, я бы сказал, что ты запал на эту девушку? — Говорит Арч.
— Заткнись, — говорю я, потирая виски. — Я не хочу об этом говорить.
Арчер усмехается в ответ.
— Ты выглядишь как человек, которому нужна гребанная вечеринка и много алкоголя.
Я встречаюсь взглядом
