работу, отказываясь думать о кошмаре. Отказываясь думать о Гриффине.
В течение последней недели каждую ночь, когда он спал в моей постели, я спала всю ночь напролет. Возможно, если бы он был здесь сегодня, мне все равно приснился бы кошмар. А может быть, сны ждали, когда я буду в самом слабом состоянии.
Иногда казалось, что образы обладают собственным больным разумом. Чем сильнее я боролась с ними, тем сильнее они били. Каждый кошмар, который снился мне с тех пор, как я переехала сюда, был жестоким. Они словно забрались в мои новые подушки и ждали, когда я наброшусь на них.
Конечно, это будет ночь отсутствия Гриффина.
Может быть, он был со своей репортершей сегодня вечером.
А может, и нет.
Это уже не имело значения.
Он не пришел, чтобы я покончила с ним сегодня вечером. Думаю, этого было достаточно.
Поэтому я работала одна, чтобы распаковать вещи в своем доме. Потому что именно такой я и была.
Одинокая.
Сдержанность, которая требовалась, чтобы держаться подальше от Уинслоу, была непосильной.
Последние две ночи я практически забаррикадировался дома. Мой почтовый ящик был пуст, рабочий стол чист. Вчера вечером, после ужина, я так сильно хотел пойти к ней, что провел три часа, чистя стойла в сарае.
Был занят.
Держал дистанцию.
Моя кожа жаждала ее тепла. Мои пальцы дергались, отчаянно желая запутаться в ее волосах. Мои руки болели от желания обнять ее, когда она засыпала.
Я скучал по ее голубым глазам. Я скучал по веснушкам на ее носу.
Ночи были жестокими. Бессонными. Но даже дни были трудными. Был полдень, и все, чего я хотел, это развернуть пикап, поехать в город и разыскать ее.
Я не позволял себе сломаться.
Ранчо и моя семья требовали моего полного внимания. Ни на что другое не было времени.
Так не должно быть. Никогда в жизни мне не было так трудно отпустить женщину. Особенно, когда не было никаких обязательств. Черт, в колледже у меня были подружки, которых было легче вычеркнуть из памяти, несмотря на то, что я встречался с ними месяцами, прежде чем расстаться.
Так какого черта Уинслоу Ковингтон засела у меня в голове?
Ее красота была непревзойденной, ее интеллект — так же привлекателен, как и ее стройное тело. Ее энергия в спальне и то, как наши тела соединялись, не было похоже ни на что, что я чувствовал раньше.
Это должно быть физическое явление, верно? Химические вещества и гормоны затуманили мой рассудок. Одна мысль о ее обнаженной, кремовой коже — и я снова был тверд. Как и последние два дня.
— Черт возьми, — пробормотал я.
— Что? — спросил Матео с пассажирского сиденья моего пикапа.
— Ничего. — Я махнул рукой. — Спасибо, что пришел сегодня.
— Без проблем. — Он пожал широкими плечами.
В свои двадцать два года он еще не до конца сформировался. Но он окрепнет. Если он продолжит есть мамину стряпню и работать на ранчо, как этим летом, обливаясь потом и испытывая растущие мышцы, то скоро он будет таким же большим, как я.
Из всех моих братьев и сестер мы с Матео были наиболее похожи друг на друга. У нас у всех были одинаковые каштановые волосы и голубые глаза, но у нас с Матео был одинаковый нос, с небольшой горбинкой на переносицы. Как и у меня, у него было ярко выраженное адамово яблоко, о чем я не задумывался до Уинн.
Она любила проводить языком по моему горлу, особенно когда я был погружен в ее тело.
Блять. Почему я не могу перестать думать о ней?
— Какие планы на сегодня? — Матео подпер предплечьем открытое окно. В воздухе витал запах травы, земли и солнечного света.
В жизни было не так много мест, где бы я предпочел оказаться, чем катиться по грунтовой дороге Монтаны в июне.
Кровать Уинслоу грозила занять это место.
— Я бы хотел проверить забор вдоль дороги к хребту Индиго. Конор начал, но… ну, ты понимаешь. — У меня не хватало духу посылать туда кого-либо после Лили Грин.
— Да, — пробормотал Матео. — Как у него дела?
— Мы усердно работаем с ним. — На другой стороне ранчо и как можно дальше отсюда.
— Ему всегда нравилась Лили. Даже после их разрыва. Я всегда думал, что, в конце концов, они сойдутся.
— Мне жаль. — Я посмотрел на него и слабо улыбнулся.
Лили была на год младше Матео, но из-за размера школы Куинси они должны были хорошо знать друг друга.
— Я давно с ней не разговаривал. Но каждый раз, когда я сталкивался с ней, она улыбалась. Обнимала меня. Она была такой милой. Как будто ты был ее давним другом, которого она не видела много лет. А не кто-то, кого она видит раз в месяц в банке. Я понятия не имел, что ей тяжело. Никто не знал.
Потому что, возможно, это было не так.
Эта мысль ударила так быстро и сильно, что я вздрогнул.
Сомнения были делом рук Уинслоу. Она поселила их в моем мозгу, и теперь, когда речь заходила о Лили, все прежние предположения выбрасывались в мусорную корзину.
Было ли что-то еще в её смерти? Что, если она не покончила с собой?
Уинн искала ее парня или партнера во время наших походов в бары. Может быть, Лили недавно с кем-то переспала. Может, тот парень сделал что-то, что задурманило ей голову. Или, может быть, она была не одна на хребте Индиго.
Может быть, было что-то еще.
— Лили с кем-то встречалась? — спросил я.
— Нет, насколько я знаю. Когда я видел ее в баре, она обычно была с другими девушками.
Вероятно, с теми же девушками, которых Уинн назвала Джону в «Большом Сэме». Местные девушки. И, зная Матео, он бы не стал обращать на них особого внимания.
Мой младший брат брал пример с меня в этом отношении. Его не интересовали отношения, и туристки не стали бы приставать к нему с расспросами.
Это был совет, который я ему дал.
Совет, которому я сам не следовал.
— Слышал, ты переспал с внучкой Кови. Уинслоу. — Матео усмехнулся. — На прошлой неделе я получил штраф за превышение скорости. Как думаешь, ты сможешь уговорить ее решить этот вопрос для меня?
Идея о том, что мы с Уинн сможем сохранить наши отношения в тайне, распалась, как мокрая туалетная бумага.
— Это не то, что ты думаешь.
— Секс-приятели?
Этот термин меня раздражал, и мои руки крепче сжали руль.
