поздно думать об этом. Мой малыш… Только он важен и больше никто!»
Я почувствовала, как ноги подогнулись, а тело налилось свинцом, устремляясь к кафельному полу мужского туалета…
— Лера! — послышался отчаянный крик.
Плохо помнила, как сильные руки бережно подхватили меня, а приятный запах парфюма коснулся крыльев носа. Я позволила себе прижаться к нему, утыкаясь носом в изгиб шеи Мирзоева младшего, который что-то взволнованно бормотал, пока моё сознание уплывало всё дальше.
Короткое мгновение и я отключилась, впадая в спасительное забытье, где не было тревог и волнений, где моё сердце не страдало от боли, причинённой светлым чувством под название «любовь».
Пришла в себя внезапно. Распахнув глаза, обнаружила больничную палату, обустройство которой говорило об одном — она точно не для простых смертных. Светлых оттенков стены и мебель, огромное окно, с воздушным тюлем, в углу холодильник со светящимся дисплеем, а на стене — телевизор. На тумбочке усердно работал увлажнитель воздуха, добросовестно выпуская струйку пара, а на столе красовался большой букет чайных роз.
— Что я здесь делаю? — выдохнула, вспоминая, как мне стало дурно и я потеряла сознание.
И снова тревога, которая последнее время стала неотъемлемой частью меня.
«Нужно успокоиться! — внушала себе. — Это вредно для ребёнка!»
И только когда мысленно коснулась своего малыша, моё сердце пропустило удар, а руки прижались к низу живота.
Именно в этот самый момент дверь палаты распахнулась, являя мне женщину средних лет на лице у которой при виде проснувшейся меня появилась тёплая улыбка.
— Добрый день! Моё имя Инна Дмитриевна. Ну как вы? — спросила она, подходя ближе и прикасаясь пальцами к моему запястью, отсчитывая пульс. — Вам легче?
— Да, с-спасибо, — смотрела на неё, боясь спросить о самом важном — о моём малыше.
— Дмитрий Юрьевич привёз вас к нам вчера…
— Вчера? — ахнула я. — Но…
— А вот волноваться не стоит, — перебила врач, — беременным это очень вредно.
«Беременным… Значит… всё хорошо…»
Я прикрыла глаза, облегчённо выдыхая.
— Вам нужно набирать вес, — послышался голос врача. — И стараться есть. Пока вы спали, мы поставили вам капельницу, должно стать легче, но несколько дней всё же придётся погостить у нас, — улыбнулась она. — У вас не сильное, но всё же истощение, а это, сами понимаете, до добра не доводит. Пока отдыхайте, завтрак будет примерно минут через сорок. Постарайтесь накормить маленького, — врач заботливо погладила меня по руке. — Вашего пробуждения там уже ждут.
— Дмитрий Юрьевич? — вылетело у меня прежде, чем я успела понять, что ляпнула.
— Нет, — вновь улыбнулась Инна Дмитриевна, — он сказал, что заедет попозже. Сейчас, позову вашего посетителя. Напоминаю, нервничать ни в коем случае нельзя.
Врач покинула палату, а я начала прикидывать, кто мог прийти по мою душу. На ум больше никто не шёл, только дядя Миша, но, когда дверь распахнулась, а на порог шагнул не он, моё сердце загрохотало в груди…
— Максим Александрович?..
Дмитрий
Шок. Отрицание. Гнев… Вот на нём и остановимся для Савельева, чью гнусную смазливую рожу я собирался капитально подправить.
Прикрыв глаза, в гневе ударил по рулю ладонью, а затем дёрнулся от резкого укоризненного гудка служебного автомобиля. Машина права, не на ней я должен гнев срывать.
— В пипиську себе побибикай, ирод окаянный! Тьфу на тебя! — помахивая костылём, выругалась на меня через забор медицинского центра, куда я привёз бессознательную девушку, гулявшая неподалёку бабка.
В другом состоянии я бы извинился перед старушкой, но вот сейчас вообще было не до неё.
Лера носила под сердцем ребёнка от Савельева. Ребёнка от человека, который, судя по слухам, скоро женится на дочке Абрамова. Так значит, поэтому она согласилась перевестись ко мне? Сбежала, чтобы не видеть его с другой?
В памяти на подкорку въелось тихое несвязное лапотание Леры перед тем, как потеряла сознание в туалете кафе. Видимо, она не знала, что говорит вслух.
«… Максим… Они такие разные. Не могла я полюбить именно этого мужчину? Могла, конечно же…»
— Она его любит… — грустно усмехнулся, глядя на свою бледную рожу в зеркале заднего вида — А я ведь замечал. Знал… Почему он, Лер? Почему не я? — хотел закричать в голос, но заметил всё ту же прохаживающуюся мимо бабку, и, лишь сильнее сжав зубы, застонал.
Больно. Сердце как в советской мясорубке прокрутили в фарш, слепили куличик и всунули обратно. Безумно хотелось курить, но нечего. Может, у бабки спросить? Наверняка у неё в кармане припрятана пачка, иначе чего бы старая так далеко от отделения своего аж до автомобильной стоянки докостыляла, где камер нет.
И снова все мысли тянулись к Лере. Она ведь и в первую встречу в «Империи» за Максима заступалась, хотя я видел, что врала ведь. Лера соврала! Не извинялся этот ублюдок перед ней, это слишком тяжело для таких, как Савельев.
— Я… на его месте должен был быть я. Придурок, — костерил сам себя. — Надо было напором брать. Чего ждал? Пугать не хотел? Ломать? Ждал, чтоб она сама пришла. Привыкла… Влюбилась… как я в неё. Ну и как? Дождался? Молодец, Мирзоев! Звание «осёл года» почти твоё.
«Но сейчас уже поздно думать об этом. Мой малыш… Только он важен и больше никто!»
Точно знал одно: Лера хочет этого ребёнка. Несмотря на то, что сделал его этот мерзавец.
Как вообще это случилось? Обычная история, где развратная секретарша приходит и сама предлагает себя боссу — это не про Валерию. Скорее поверю, что инициатором был Савельев.
Взял силой? Принуждал? Или всё-таки по обоюдному согласию?
Он ведь её глазами так и пожирал на корпоративе. Судя по срокам, которые я успел подсчитать, после того как Леру поместили в палату, беременность случилась как раз в тот день. Плюс минус отклонение минимальное. Ещё и Лера тогда пошла в туалет и задержалась… Грёбаный корпоратив!
— Блять! — заматерился вслух, отгоняя из мыслей картинки, как Савельев вбивается своим непременно маленьким и кривым членом в юное тело.
Повернув ключ зажигания, дождался, когда заурчит мотор. Введя в навигатор адрес главного офиса холдинга, выбрал самый быстрый маршрут без пробок. Савельев ещё должен быть на работе. Так и оказалось: в панорамных окнах его кабинета горел свет и был виден мужской силуэт, склонившийся над столом.
Оставив машину на стоянке для сотрудников, направился на разговор с будущим папашей. Мой план был предельно прост: размазать Савельева ровным слоем по стенке так, чтобы ни одной целой кости в его жалком теле не осталось. Жаль только что Уголовный кодекс категорически против моей затеи.
Приёмная пустовала, но
