— Нико, — кричит она, хватаясь за оба моих предплечья и впиваясь ногтями в мою кожу, пока она бьется о край.
— БЛЯДЬ, — прорычал я, когда укус боли вместе с ее безумной киской заставили меня упасть вместе с ней.
Как только я прихожу в себя, я чувствую себя самым дерьмовым человеком на свете.
Брианна лежит передо мной с моим членом, все еще находящимся внутри нее, и рыдает в свои ладони.
— Блядь, детка. Прости меня. Я не должен был…
Раскрывая объятия, она жестом просит меня притянуть ее к себе, и я без колебаний делаю это.
Она снова рыдает, пока не теряет сознание. Я чувствую себя полным кретином.
Я думал, что помогаю ей получить то, о чем она просит, но не могу отделаться от ощущения, что только что все испортил.
Господи. Вся эта история с парнем — гребаное минное поле.
Конечно, при условии, что я действительно ее парень. Мы, возможно, давали обещания и даже произносили слово на букву «Л», но мы не давали точного названия этой вещи между нами.
Бойфренд.
Это слово вертится у меня в голове, пока Брианна спит, прижавшись к моей груди.
Несмотря на то, что предыдущие девятнадцать лет своей жизни я избегал этого слова как чумы, по какой-то причине обязательства быть ее парнем кажутся мне недостаточными.
Хотя я не уверен, что чего-то будет достаточно, когда речь идет о моей сирене.
***
— Прости, я испугалась. — Ее мягкий голос заставил меня проснуться.
— Все в порядке. Мне не стоило…
— Нет, стоило. Мне… мне это было нужно. Мне нужно было вспомнить, кто я и кому принадлежу. Мне нужно было услышать от тебя эти слова, чтобы прогнать его.
Она не поднимает голову от моей груди и вообще не двигается, когда признается мне в этом.
— Он называл меня своей. Говорил, что я его шлюха. Но это не так. — Я крепче сжимаю ее талию, борясь с желанием сказать что-нибудь и просто дать ей выговориться. — Я ему не принадлежу. Я твоя.
«Да, блядь, моя», хотелось крикнуть мне.
— Не знаю, как я раньше этого не замечала. Но с этим человеком что-то очень, очень не так. Например, психически. У него странная мания власти. Видел бы ты, как он контролировал мою мать одним лишь взглядом. Это было чертовски странно.
Я никак не реагирую на ее признание о том, что ее мать была там, и могу только предположить, что она догадалась, что я уже знаю, поэтому я держу рот на замке.
— Но у нее были эти моменты. Всего несколько минут, когда она, казалось, видела все ясно и пыталась помочь. Мне неприятно это признавать, но именно благодаря ей мне удалось сбежать. Из-за нее он никогда…
Она прерывается, позволяя своим невысказанным словам повиснуть в воздухе вокруг нас.
Я ненавижу быть благодарным этой суке. Все, что я знал о ней до этого момента, это то, что она была самой дерьмовой матерью в мире. Я хочу сказать, что уже слишком поздно, но если то, что говорит Брианна, правда, то я обязан ей всем.
— Я разбила стакан о его голову. Я попыталась убежать, но он пришел в себя быстрее, чем я ожидала, и прижал меня к полу.
— Он собирался… изнасиловать меня, но она… она ударила его чем-то. Осколком стекла, наверное, и оттащила его от меня.
— Не оглядываясь, я просто повернулась и побежала. Неужели это делает меня самым эгоистичным человеком на свете, раз я оставила ее там вот так?
— Нет, детка. Это делает тебя человеком. Ты ничего ей не должна, — говорю я, наконец нарушая молчание.
Она кивает, прижимаясь к моей груди, в то время как на моей коже появляется влага.
— Было странно снова увидеть ее, — тихо признается она. — С одной стороны, как будто и не прошло времени. А с другой стороны, все было по-другому.
— Она была… чиста?
— Я… — Она глубоко вдыхает. — Она что-то принимала, но я понятия не имею, по своей воле или по принуждению.
— Господи, — бормочу я, проводя кончиками пальцев вверх и вниз по ее руке, прослеживая край повязки каждый раз, когда прохожу мимо нее.
— Она не выглядела здоровой, но я видела ее и в худшем состоянии. — Она делает паузу, обдумывая свой следующий вопрос, и когда он звучит, я не удивлен. — Что с ней случилось?
— Мы нашли ее в целости и сохранности. Мы надеемся, что она сможет дать нам ответы на некоторые вопросы.
— А если я захочу ее увидеть?
— Тогда все, что тебе нужно сделать, — это попросить.
Она кивает, но не дает мне понять, хочет она этого или нет. Честно говоря, все может обернуться в любую сторону.
— Нико? — внезапно спрашивает она, заставляя мое сердце учащенно забиться.
— Да, детка.
— Ты знаешь, кто мой отец?
— Нет, Сирена. Не знаю. А ты?
Она снова замолкает.
Я выжидаю, хотя мне чертовски неприятно это делать, когда я знаю, что она хочет сказать так много.
— Брэд, похоже, думает, что знает. Вот почему все это произошло.
— Тео сказал… — начинаю я, сомневаясь, стоит ли втягивать ее в разговор об этом. Я не хочу подталкивать ее к разговору, если она не готова. — Он… Брэд сказал после того, как его забрали, что ты нужна ему, чтобы взять на себя управление городом. Ты знаешь, что он имел в виду?
Она тяжело вздохнула. — Он сказал мне… он сказал мне, что я не просто случайность, что мою мать обхаживали в юном возрасте с намерением дать кому-то ребенка, которого они смогли бы…
Сердце замирает, когда я прихожу к собственному выводу по поводу этой фразы.
— Продать, — шепчет она так тихо, что мне приходится напрягаться, чтобы расслышать ее. — Он сказал, что я была задумана как шлюха.
Мои зубы скрипят, и я едва сдерживаюсь, чтобы не стиснуть ее так сильно, что мне становится больно.
— Он сказал, что я фальшивая, что мое имя придумано, чтобы скрыть мою личность. Чтобы я была в безопасности.
— Хорошо, — бормочу я. — Но ты думала, что твоя мама сбежала от твоих бабушки и дедушки?
— Да. Мне всегда так говорили. Но я думаю, что реальность еще хуже. Я полагала, что Эндрюс — это фамилия моего отца, а моя мать была так далека от жизни, что не понимала, насколько это хреново. Но то, как Брэд говорил, он… Не знаю, но это плохо.
— Он назвал тебе имя или что-то еще? — спрашиваю я, с каждой секундой испытывая все большее беспокойство из-за этого разговора.
— Он просто сказал что-то вроде того, что я не могла быть Уокер, как Джоди, и что я уж точно не могла быть Харрис.
Она пожимает плечами, как будто это полная чушь, но как только вторая фамилия слетает с ее языка, я замираю.
— Что? — спрашивает она, наконец. — Ты знаешь, кто это мог быть?
— У меня есть идея, да.
— Это плохо?
17
БРИАННА
Его реакция, то, как напрягается все его тело, наконец-то заставляет меня двигаться.
Приподнявшись, я сажусь рядом с ним и смотрю на его нахмуренный лоб.
— Нико?
— Я уверен, что это не то, о чем я думаю, — говорит он, заставляя себя расслабиться. — В мире миллионы Харрисов. Это может быть любой из них.
— Но ведь это не так, правда? Скажи мне, о чем ты думаешь, — прошу я.
— Сирена, я…
Хлопок двери в моей квартире прерывает мои слова, прежде чем в квартире раздается глубокий мужской голос.
— Мне действительно нужно поговорить с Тео. Я знаю, что тебе нужны ответы, но я не хочу забивать тебе голову тем, что может оказаться неправдой.
Мои губы раздвигаются, чтобы возразить, но я позволяю словам улетучиться.
— Ты мне доверяешь? — спрашивает он, садясь напротив меня.
Его теплая рука обхватывает мое лицо, когда он безмолвно умоляет меня дать ему немного времени.
— Всегда, — говорю я. И я чертовски рада этому, потому что выражение его лица смягчается.
— Блядь. Я люблю тебя, — признается он, и его губы находят мои для обжигающего поцелуя.
Другая его рука скользит по моей руке и снова останавливается на повязке на моем плече.
Он все еще ни слова не сказал об этом. Я не знаю, что и думать.
