чем я успеваю их обдумать, но Андрей не смеется надо мной. Он не шевелит ни единым мускулом. — У меня никогда не было такого шанса. Я просто хотела бы попробовать. Я уверена, что я была бы ужасна…
— Остановись. Ты была бы чудесна, krasotka. Как и во всем. Даже стрелять из пистолета. — Его губы кривятся, а в глазах пляшет веселье. Интересно, почему он так добр ко мне? Я могу справиться со зверем, но эта мягкая версия Андрея меня просто уничтожает. — Ты снова и снова недооцениваешь себя. Неужели ты думаешь, что я позволил бы тебе работать на меня, если бы не был уверен, что ты справишься? За свою жизнь я обучил сотни солдат — уже через пятнадцать минут их присутствия я знаю, кто на что способен и кому я могу доверять. И я знаю, что ты способна на все. — Сердце бешено бьется в груди, и я ощущаю прилив удовольствия от его слов. — Если ты хочешь убежать и спрятаться в лесу, я предоставлю тебе свободу. Но если ты бежишь только потому, что считаешь себя неспособной, я хочу, чтобы ты подумала еще раз.
Я правильно его расслышала? Он даст мне свободу, если я просто попрошу?
Но его предложение заставляет меня задуматься.
Я хочу своей свободы больше всего на свете, но что мне это даст? Олег не перестанет за нами охотиться. Нам с отцом придется оставить всю свою жизнь позади и жить в бегах, всегда оглядываясь через плечо. Это не совсем жизнь.
Я смотрю на Андрея, его красивое лицо почти ослепляет в лучах раннего лета. Я не могу поверить в то, что собираюсь сказать.
— Я доведу эту миссию до конца вместе с тобой. Я постараюсь изо всех сил, я сделаю это. Если я добьюсь успеха, я хочу свободы для себя и моего отца. А когда ты уничтожишь Олега Антонова, мне захочется станцевать на его могиле.
Его челюсть сгибается, перед его лицом на мгновение пробегает тень, прежде чем он кивает.
— Я обещаю тебе, но Джорджия, — он протягивает руку, его руки прокладывают путь от моей шеи до талии, где он хватает меня и притягивает к себе. — Хватит игр. Пока ты здесь, ты вся моя. Я владею каждым твоим дюймом.
Дрожь пробегает по моей спине. Я больше не могу сопротивляться этому человеку, так что мне просто придется перестать пытаться.
* * *
Андрей
Она прижимается губами к моим, ее язык скользит мне в рот. Я думаю, это означает, что она на борту.
Спасибо, блин.
Мне почти приходится смеяться над этой ситуацией. Этот хитрый маленький дьявол. Наставляет на меня пистолет. Я чертовски зол — не на нее, а на себя. Я недооценил эту женщину, и она доказала, что я ошибался. В одной маленькой косточке Джорджии больше огня и хитрости, чем в половине моих мужчин. И это осознание делает меня таким чертовски сильным для нее.
Я пробовал другой путь — сопротивляться ей, избегать ее, держаться в стороне — и это бесполезно. Изменение плана.
Уводя ее от валуна, я прижимаю ее к ближайшему дереву, которое могу найти. Я медленно вдыхаю ее, не торопясь с ней. Мое внимание привлекает область между ее ухом и шеей. Такое идеальное место, мягкое и теплое, и она пахнет персиками. Я покусываю ее, мой член тверд, как гранит, в штанах, отчаянно пытаясь оказаться внутри нее, почувствовать, как ее горячая киска крепко сжимает меня.
— Так что? — Я мурлычу ей на ухо. — Это великолепное тело принадлежит мне?
Она стонет в ответ, но этого недостаточно. Я хочу услышать, как она это скажет. Нанося сильный шлепок ей между ног, я снова прижимаю ее.
— Скажи это.
— Да. — Голос у нее хриплый и гладкий, как сироп. — Я принадлежу тебе, Андрей.
Это моя девочка. Я не даю ей времени сказать больше. Стягивая с себя стринги, Джорджия смотрит на меня, ее щеки краснеют от недавнего оргазма и знания того, что я собираюсь делать дальше.
Моя рука скользит вниз по ее животу и приземляется на ее аккуратно подстриженную киску. Я провожу пальцами между ее складками, ищу ее набухший клитор, массирую чувствительный пучок нервов, прежде чем погрузить два пальца глубоко в ее влагалище. Я стону от тяжелой скользкости, которая касается моих пальцев.
— Посмотри, какая ты мокрая для меня, детка. Означает ли это, что ты готова к моему члену?
Ее ответ — сдавленный звук удовольствия, и я воспринимаю это как сигнал, чтобы жестко ее трахнуть. Я стягиваю штаны и освобождаю член, но Джорджии мне не ровня. Ее нежные пальцы обхватывают меня по всей длине, сжимая мой уже капающий член.
Желание бурлит внутри меня, кружится, как торнадо, пока я прижимаюсь своим членом к ее щели. Она обнимает меня за шею, а другой рукой направляет мой член в ее горячее, влажное отверстие. Обхватив ее ноги вокруг своей талии, я скольжу глубоко в нее, достигая дна при первом толчке. Она невероятно сдержанная, но мне не хватает терпения быть нежным. Она нужна мне жестко и быстро, и, судя по тому, как ее руки обвивают мою шею, а ее мокрое от пота тело прижимается к моему, она в таком же отчаянии, как и я.
Ее горячая киска сжимается вокруг моего члена. Сжимая меня. Уничтожая меня. Я не знал, что Джорджия может так отпустить ситуацию. Высвободилась новая женщина; распутная и безумная. Свободная.
Я сильно подбрасываю ее по всей длине, и она кряхтит, принимая каждый толчок, ее глаза закатываются к затылку. Она отдает мне все, что у нее есть, и когда она приближается к краю; она втирается в меня так, будто от этого зависит ее жизнь.
Это самый интенсивный секс в моей жизни, и я хочу, чтобы он никогда не заканчивался. Я прижимаю ее спиной к дереву и ругаю ее, отчаянно пытаясь доставить ей то же пьянящее удовольствие, которое разрывает меня изнутри. Она сжимает мою шею сзади, ее ногти впиваются в мою кожу, и она выдыхает мне в ухо, говоря, что собирается кончить.
— Кончи на мой член, детка, — уговариваю я ее.
Когда она дрожит вокруг меня, я облизываю ее шею, а затем опускаю рот, чтобы пососать и покусать ее грудь.
— Блядь… — Она издает долгий отчаянный стон, прежде чем отпустить. Каждый сильный толчок моего члена внутри нее вызывает ее кульминацию. Она больше не контролирует ситуацию. Ее ноги дрожат, когда она закрывает глаза и подчиняется наслаждению, растекающемуся по
