ничего не изменилось. В течение последнего десятилетия я слушала, как Роуз рассказывает о своей личной жизни в мучительных подробностях. О каждом поцелуе, каждой схватке между простынями. У нее никогда не было недостатка в любовниках. Тем временем у меня был Кларк, воспитанный бухгалтер — зануда. Я не думаю, что он когда-либо прикасался ко мне, не спросив сначала моего разрешения, и, хотя согласие — это здорово, не думаю, что мне нужно ставить подпись на пунктирной линии перед каждым поцелуем.
Роуз провела свои 20 с небольшим лет, выясняя, что ей нравится и что не нравится в спальне. Я свои 20 с небольшим потратила время на то, чтобы понять, что предпочитаю — пиццу в глубокой тарелке или фаршированную корочку. Мои выводы: я люблю пиццу. И не могу избавиться от чувства, что мне нужно наверстать упущенное в любовном плане. Я изголодалась по страстному любовнику. Мне нужен Фабио без всех этих волос. Мне нужен Пепе ле Пью без запаха. Мне нужно, чтобы некая безответная подростковая влюбленность, черт возьми, окупила себя.
— НЕ надо, — предупреждает мой мозг, — НЕ ходи туда.
Но уже слишком поздно. Я не могу остановиться. Время от времени мой разум возвращается к воспоминаниям о нем, которые все еще живы, воспоминаниям о том, каково было быть влюбленной в кого-то, когда я была такой молодой и глупой. Не помогает и то, что я стою здесь, на кухне, в месте, где мои мимолетные воспоминания легко воскресают в трехмерном техническом цвете.
Моим щекам становится жарко, и я прижимаю к ним ладони, пытаясь унять то ощущение, которое нарастает внутри меня. Мама спрашивает, не наступила ли у меня ранняя менопауза, и я угрожаю отправить ее в дом престарелых.
— Я имею в виду, думаю, что вся гипотеза «используй это или потеряй» научно доказана, — указывает Роуз. — Возможно, ты действительно высыхаешь.
Я игнорирую ее, все это время пытаясь убедить себя забыть о Бо, повторяя ту же мантру, которую использовала с тех пор, как впервые переехала в Коннектикут, в школу-интернат. К этому моменту эти слова заклеймили мою душу: «Это было всего несколько месяцев. Я едва знала его». И тогда я добавляю кое-что новое: «Я едва знала себя!» Имею в виду, я думала, что Evanescence будет существовать вечно, как и тугие кудри Джастина Тимберлейка! Впрочем, такие рационализации не имеют значения. В лучшем случае они бесполезны, в худшем — бредовые, потому что за последние 10 лет я сотни раз прокручивала в голове каждую из наших встреч, превращая каждую из них в фантазии и сны настолько, что даже не могу вспомнить, что было реальным, а что я выдумала.
Неужели он действительно учил меня танцевать здесь, поздно вечером, в лучах заходящего солнца, просачивающегося между деревьями?
Был ли у меня когда-нибудь во взрослой жизни романтический опыт, который хотя бы приблизился к этому? Однажды на мой день рождения Кларк купил мне массаж для двоих. Это была приятная мысль, пока он не выбыл через три минуты из-за того, что слишком боялся щекотки. В течение оставшейся части моего массажа я слышала, как он спорил в вестибюле о частичном возврате денег.
Поворачиваюсь к холодильнику, чтобы взять немного чая, и мой взгляд устремляется через окно над раковиной на дом на другой стороне улицы. Я дрожу. За те годы, что меня не было, ничего не изменилось. Красивый. Величественный. Все, каким должен быть дом в Гарден-Дистрикт: в итальянском стиле, двухэтажный, с белыми колоннами, темными ставнями, декоративной отделкой из дерева и пышными садами. Густые дубы затеняют участок, и когда я нерешительно подхожу к раковине, то наконец замечаю гордую табличку, висящую на изогнутой чугунной ограде: ПРОДАНО.
Бо
«ИНВЕСТИЦИОННЫЙ АНГЕЛ
Народный герой ускоряет восстановление после урагана»
Туристам, прогуливающимся сегодня по оживленному Французскому кварталу, трудно вспомнить разрушения, причиненные ураганом «Одри». Все благодаря многочисленным службам экстренного реагирования, благотворительным организациям и обычным людям, которые протянули руку помощи на пути к восстановлению Нового Орлеана. Но, когда местные владельцы бизнеса вспоминают десятую годовщину самого дорогостоящего стихийного бедствия в истории Америки, многие говорят, что своим спасением они обязаны именно одному молодому предпринимателю.
— Мои двери не были бы открыты сегодня без Бо Фортье, — сказал Джоэл Милн, владелец и управляющий Lafayette's, ресторана, который уже много лет является неотъемлемой частью этого района. — Все очень просто.
Тридцатипятилетний Бо Фортье является соучредителем и генеральным директором инвестиционной компании Crescent Capital, базирующейся в Новом Орлеане. В дополнение к традиционному венчурному капиталу и ангельскому инвестированию фирма Фортье специализируется на том, что он любит называть «воскрешающим капиталом».
«Подавляющее большинство заявлений о банкротстве после удара «Одри» касалось предприятий, которые процветали до шторма, — объяснил Фортье из своего просторного углового офиса с видом на Французский квартал. — Это были здоровые компании, которым просто нужна была помощь, чтобы встать на ноги, но крупные банки списали со счетов весь город».
Мистер Фортье утверждает, что национальное нежелание реинвестировать средства в город неоправданно усугубило растущий кризис безработицы и бездомности. Он чувствовал глубокое родство с теми, кто был подавлен сложившимися обстоятельствами. Это связь, которая уходит корнями в довоенную историю города.
Его пра-пра-прадед, Уильям Фортье, изобретатель и промышленник, переехал в Новый Орлеан из Франции в первой половине IХХ века. На французский манер он отказался от рабовладения, сколотив свое огромное богатство за счет инноваций и находчивости, а не принудительного труда. Богатое наследие Уильяма, включая великолепное поместье в Гарден-Дистрикт, к сожалению, было утрачено для будущих поколений Фортье, когда в 1960-х годах для его потомков настали трудные времена. Выросший в бедности, в тени взлетов и падений своих предков, Бо посчитал своим долгом попытать счастья в шаткой экономике после урагана.
«Мы не даем деньги в долг с целью обескровить людей выплатой процентов, — сказал он, указывая на стену с более чем ста названиями компаний и логотипами. — В обмен на капитал мы фактически получаем долю в каждом бизнесе. От пивоварен до бутик-отелей — мы лично вкладываем средства в развитие города».
Это не всегда было целью Фортье. Когда ураган «Одри» обрушился на Новый Орлеан, Фортье учился на последнем курсе юридического факультета Тулейна. Из-за значительного разрушения студенты были переведены в Техасский университет в Остине. Именно там он впервые познакомился с Расселом Хэнкоком, другим соучредителем и главным операционным директором Crescent Capital. Сын магната недвижимости Пола Хэнкока, Рассел предоставил первоначальные средства, необходимые для воплощения их плана в жизнь.
«В то время у меня было твердое намерение начать