Судя по знакомой этикетке, капельницей его снабдили в больнице наши сердобольные врачи, заранее знавшие, что американцам со мной придется туго. Дали с собой, так сказать, сухим пайком. Ой, лучше бы они медсестру отпустили.
После третьей безуспешной попытки Джека, а именно так звали врача, попасть иглой мне в вену, Фрэнк заорал, что мне так всю руку изуродуют, и отогнал несчастного врача от моей кровати. Привлеченные возмущенными воплями Фрэнка, в комнату постепенно просочились Энтони, Чак и Чарли. Мне было забавно смотреть на их растерянные лица. Джек пытался оправдываться, говоря, что он психиатр и у него нет практических навыков медсестры. В ответ на это заявление Фрэнк заскрежетал зубами, секунду помолчал, собираясь с силами, а потом перешел на слова мне совершенно незнакомые. И о содержании их беседы мне приходилось только догадываться по угрожающим интонациям спорщиков. Положение спас Энтони: он решительно отодвинул скандалистов и с первого раза вполне профессионально воткнул иглу мне в вену.
Мужчины разбрелись, Фрэнк с довольным видом плюхнулся в кресло, вытянул свои длинные ноги и с улыбкой на меня посмотрел. Только теперь я могла его рассмотреть как следует. Лицо его заметно похудело, под глазами темнели круги, было видно, что он устал. Оказывается, очень приятно просто молча смотреть на человека, когда никто тебе не мешает.
Говорить не хотелось, говорить — значит возвращаться к проблемам, необходимости обсуждать и решать. Наш покой был прерван осторожным стуком в дверь, в комнату робко прошел Джек и проверил капельницу.
Итак, антракт закончился, действие спектакля продолжается. Видимо, я сглазила, ибо не успела так подумать, как за дверью раздались негромкие голоса и шаги, дверь распахнулась и в комнату, решительно постукивая каблучками, стремительно вошла невысокая, очень миловидная, элегантно одетая женщина лет пятидесяти. Ее белокурые волосы были аккуратно уложены, светло-серый костюм идеально сидел на ее фигуре, высокие каблуки туфелек подчеркивали изящество и миниатюрность ее ног. Она посмотрела на меня, и я смогла по достоинству оценить умный взгляд ее зеленых глаз, прямой, слегка вздернутый носик и чувственные губы.
При появлении этой очаровательной леди Фрэнк вскочил с кресла и схватился за голову руками, словно испытывая сильнейшую головную боль.
— Эмма, — хриплым голосом проговорил Фрэнк. — Как ты здесь очутилась? Надеюсь, тебе хватило догадливости хоть бриллианты свои оставить дома? Некоторые бизнесмены, приезжая по делам в Москву, не отваживаются покидать гостиницу в аэропорту Шереметьево и даже переговоры проводят там же. Я слышал, небезызвестный тебе Хессон во время своих приездов в Москву упрашивает своего русского шофера оставаться ночевать с ним в номере.
— Попрошу тебя не издеваться над моими знакомыми. А что, по-твоему, мне еще оставалось делать? Ты внезапно уезжаешь, забираешь с собой Джека, моего личного психоаналитика. Естественно, меня не мог не заинтересовать твой внезапно проснувшийся интерес к России, а столь частые визиты сюда было трудно оставить без внимания. Джек перед отъездом был просто в панике, позвонил мне и сообщил о твоем намерении освободить какую-то русскую женщину из больницы. Я подумала, что тебе может понадобиться помощь нашего юриста, и привезла с собой Джонсона. Добрый день, милочка! Как ваши дела?
Я слегка приподнялась с подушки и пожала протянутую мне руку.
— Может быть, ты представишь нас друг другу, дорогой?
— По-моему, вы уже познакомились и без меня. Эмма Андерсен, моя мать. Лариса Садова, сотрудница фирмы, с которой у нас заключен контракт.
— А, так это вы отказались выйти замуж за моего неотразимого сына? Фрэнк, не надо так свирепо смотреть на меня. Да будет тебе известно, я получаю информацию из вполне достоверных источников.
Понимая, что сейчас могут возникнуть некоторые осложнения, я сочла за благо удалиться в ванную, заявив, что срочно хочу принять душ. Обстановка в комнате накалилась настолько, что казалось, сам воздух был наэлектризован. Я благополучно добралась до ванной и даже успела закрыть за собой дверь, но, как это ни странно, взрыва не последовало.
Видимо, я недооценила эту женщину и ее влияние на своего сына. Но вот что я переоценила, так это свои силы. Голова у меня закружилась, мне пришлось присесть на прозрачный надувной виниловый пуфик, стоявший у стены. Может, если тихонько посидеть и подождать, пока у меня перед глазами перестанут мелькать черные круги, мне все-таки удастся помыть голову?
Между тем беседа в комнате становилась все оживленнее. Голос Фрэнка стал звучать на повышенных тонах. Голова почти уже не кружилась, меня покрыл липкий холодный пот. Дверь в ванную отворилась, вошла Эмма. Она успела снять жакет своего элегантного костюма и решительно засучивала рукава шелковой блузки фисташкового цвета. Скинув туфли, она принялась наполнять ванную водой, и, не слушая моих возражений, помогла мне раздеться и залезть в воду. Она тщательно намылила и промыла мои волосы, крепко держа меня за руку, пока я споласкивалась под душем, помогла вытереться и одеться. Потом открыла дверь и требовательным голосом позвала Фрэнка.
Его помощь пришлась как нельзя более кстати, так как силы мои были на исходе, у меня вновь потемнело в глазах, и голове зазвенели маленькие колокольчики. Фрэнк подхватил меня на руки и донес до кровати. Уже лежа в постели, я обнаружила, что на мне надета моя собственная ночная рубашка и халат. Я вопросительно посмотрела на Фрэнка: «Это же мои вещи. Откуда они у тебя?» — он не менее удивленно взглянул на Эмму.
— Ну, что вы на меня смотрите? После твоего внезапного отъезда я нашла в твоем сейфе синюю папку. Сначала меня немного удивило, что ты стал собирать такую подробную информацию на сотрудников фирмы, с которой у нас заключен контракт. Тем более что одну фотографию из этого досье ты даже хранишь в верхнем ящике своего стола. В папке был указан московский адрес; хорошо, что я догадалась его записать. Пока ты ездил в больницу, я побывала у Ларисы дома и ее милая мама собрала ей одежду. К сожалению, ее мама совсем не говорит по-английски, но нам переводил Александр, мы прекрасно поняли друг друга. Фрэнк, тебе давно нужно было позаботиться о бедной девочке, после того что ты с ней сделал.
— Бедной девочке для начала нужно было хотя бы сообщить мне, что с ней происходит. Я почему-то обо всем случайно узнаю от посторонних людей, а причину ее состояния Джек объяснил мне буквально полчаса назад. Теперь я понимаю, почему твой лечащий врач так странно смотрел на меня в больнице. Мы ему долго и нудно доказывали, что умеем справляться со стрессами, что Джек великолепный психоаналитик и владеет гипнозом
