Просто Кара заставила его выйти из добровольного заточения. И это сделала она, совершенно посторонняя для него женщина, сама находившаяся в отчаянии. Она заставила его пересмотреть свою жизнь. Этого не смогли сделать ни брат, который давил на него, ни родители со своими мольбами и уговорами. Но несколько дней, проведенных с Карой, словно открыли Джейку глаза. Он понял, какой ограниченной стала его жизнь, и увидел свои возможности.
Кара еще ни разу ему не позвонила — ни по поводу финансовой помощи, ни по поводу чего-либо еще, и это убивало его. И все-таки Джейк был благодарен судьбе за то, что наткнулся на нее среди завывания метели и снежных заносов.
Здесь он создавал себе место под солнцем. Не только восстанавливал гостиницу, но и строил дом. Джейк даже не мог вспомнить тот момент, когда понял, что хочет открыть здесь гостиницу и быть хозяином в ней. Он лишь хотел жить в этих местах — среди огромных кленов и гор.
В своем воображении он часто рисовал Кару и Кэбота, живущих вместе с ним, хотя все время пытался запретить себе это делать. Он представлял себе семью из трех человек, состав которой увеличивался с годами. Но сейчас это была лишь пустая мечта.
Телефон зазвонил, как только он плюхнулся на кровать, уставший после долгого рабочего дня. Это была Бонни.
— Я только что подумала о тебе и решила позвонить, — начала его невестка.
— Дома все в порядке?
— О, все прекрасно! Замечательно на самом деле. На прошлой неделе у Джилл выпал еще один зуб, а Райли в понедельник пойдет в детский сад в последний раз. В школе сказали, что он достаточно подготовлен, чтобы начать учебу осенью. Когда они попросили Райли посчитать до десяти, мой маленький артист сделал это на испанском языке, — горделиво закончила она.
— Он классный парень. Похож на тебя.
— Спасибо твоему брату, он тоже в этом поучаствовал. — На другом конце линии раздался ее смех. Вволю насмеявшись, она тихо добавила: — Мы получили сегодня открытку от Кары. Они с Джилл переписываются.
— Да? — Джейк не смог скрыть волнения в голосе.
Бонни безошибочно уловила его:
— В своем письме она спросила о тебе. Интересуется, не вернешься ли ты назад в Буффало?
— Я занимаюсь гостиницей. Видела бы ты сейчас ее! Стены покрашены в каждой комнате, новый ковер постелен на лестнице, деревянные панели восстановлены.
— А как насчет перил?
— Они как новенькие! По ним снова можно кататься.
— Это все, что ты сделал? — поддразнила его Бонни.
— Нет. Я вырезал из дерева каминные полки для всех каминов и закончил мастерить последнее кресло для веранды. Теперь там будет восемь кресел.
Бонни присвистнула:
— Да, похоже, ты действительно был очень занят. — Затем, уже более серьезно, она спросила: — Тебе нравится там, Джейк?
— Да.
— Значит, ты планируешь открыть гостиницу… принимать гостей и все такое? — спросила Бонни.
— Да, именно так, — медленно произнес он.
— И все это будешь делать один?
— Я найму работников.
— Я не это имела в виду.
— Она замужем, Бонни. Мне нелегко позвонить ей и пригласить на свидание.
— Но ты сделаешь это, если захочешь?
Джейк молчал. Дело было в том, что, если бы он захотел, он смог бы сделать гораздо больше, чем это.
— Знаешь, она любит тебя.
— Она написала об этом в своем письме? — спросил он.
— Нет. Я сама догадалась об этом, когда видела вас вдвоем в гостинице.
— Кара замужем, — повторил он, напоминая об этом не только Бонни, но и себе. — Именно она должна решить, устраивает ли ее эта ситуация. И она может многое потерять.
— Опекунство над своим сыном?
— Да. Решать должна именно она. Кара знает, что я поддержу любое ее решение.
— И это все? Ты сам ничего не собираешься делать? — настаивала Бонни.
— Я делаю.
— Возишься со своей гостиницей, в то время как Кара мучается в Берлингтоне?
Тогда до него дошло, что хотела сказать его невестка.
— У меня должно быть хоть что-то, что я мог бы ей предложить. Не только гостиница, но и свое честное имя.
— В Буффало есть много людей, которые готовы поддержать тебя. Когда ты приедешь?
«Настало время», — подумал Джейк. Он был готов. Готов был приехать обратно в Буффало и прямо взглянуть в глаза простым людям, сотрудникам полиции, а также призракам, которые преследовали его.
Джейк встретился с представителями городских властей и своим бывшим руководством утром в четверг. Встреча прошла гораздо лучше, чем он ожидал. Это свидетельствовало о многом.
Перед официальным заседанием он повидался с ребятами из своего отделения. Они встретили его радостными возгласами, сопровождаемыми крепкими словечками, и многочисленными предложениями отметить его приезд через несколько часов в их излюбленном местечке. При виде такого энтузиазма и доброжелательности Джейк воспрянул духом.
— Скоро мы снова увидим тебя в форме? — спросил его бывший сослуживец.
Джейк уже направлялся к двери, он остановился и без всякого сожаления сказал:
— Не увидите, ребята. Но заезжайте ко мне, когда будете в Вермонте.
* * *
Мэр города, глава внутренних дел и шеф полиции сидели вокруг круглого стола в конференц-зале, когда он вошел туда. Джейк не узнал только одного человека, который был представлен ему как городской прокурор. Если он правильно понял, они все считали, что он совершил некое противоправное действие в отношении города.
— Рад вас снова видеть, Маккейб. — Это сказал шеф полиции Эдвин Дэш, нервно взглянув сначала на Джейка, потом на мэра Чарлза Кершера.
Мэр города, недавно избранный на свой пост, не проявил особой радости при виде Джейка:
— Привет, капитан Маккейб.
— Здравствуйте, господин мэр.
Дэш прочистил горло:
— Вы, наверное, знакомы с Бобом Фельдманом из Айовы?
Боб улыбнулся, когда они обменялись рукопожатиями. Он, возможно, был суровым и порой раздражающе педантичным человеком, но отличался честностью и держался подальше от политики, что подтверждал его предварительный отчет, в котором доказывалась невиновность Джейка.
— Джейк, в городе есть много людей, которые хотят увидеть ваше поражение. Я никогда не был среди них.
— Спасибо, Боб.
Мэр нахмурился, так же как и городской прокурор Фред Хэнс — тучный джентльмен с реденьким зачесом, плохо закрывающим лысину.
После того как все чиновники заняли свои места за круглым столом, первым заговорил прокурор:
— Вам известно о том, что город предложил вам значительную сумму, чтобы вы оставили свою работу в полиции, и сумма эта была и остается неизменной.
