Клео улыбнулась.
— Этот снимок не был запланирован. Берни не отрывала глаз от плаката.
— Ты неплохо поработала, должна тебе сказать. Но это больше чем хорошая работа. Не знала, что ты снимала там обнаженных мужчин.
— Это было что-то вроде… — Клео кашлянула, счастливой случайности.
— Это работа гения фотографии, вот что это. Этому плакату место в галерее. У тебя есть еще?
— Этот — лучший, но есть парочка других, которые мне тоже нравятся. — Клео выбрала из стопки фотографии Тома. До прошлой недели она не могла смотреть на них, но, взглянув однажды, была уже не способна смотреть на что-либо другое.
Она протянула Берни фотографии.
Та быстро проглядела их, потом перевела взгляд на Клео.
— А кто это? — вкрадчиво спросила она.
— Том Макбрайд.
Берни взяла Клео за руку и подняла ее из кресла.
— Пойдем-ка в мой кабинет, нальем себе кофе, моя девочка, пока я отвечу на звонки. Тетя Берни должна выяснить, что происходит с ее маленькой Клео.
Откинувшись в кресле, Клео пила маленькими глотками кофе, который и вполовину не был так же хорош, как кофе Хуаниты. Она рассказала Берни всю историю, включая и съемку детей, показала ей их фотографии, но на Берни они, похоже, не произвели большого впечатления.
— Но самое главное то, что, снимая Тома, я последний раз наслаждалась своей работой. — Клео поставила пустую кружку на стол. — На следующий день я с трудом заставляла себя работать с Джеком. Зато испытывала истинное счастье, когда фотографировала детей. Ты можешь себе представить? — (Берни поражение смотрела на Клео.) — Все эти недели я надеялась, что желание снимать сексуальных парней вернется. Я даже придумала тему для следующего календаря.
— Правда? — Лицо у Берни немного оживилось.
— Инструкторы по аэробике, тренеры.
— Это же блестящая мысль, Клео! Точно. Горы мускулов и пронизывающие взгляды. Мы можем назвать его…
— Мы никак не можем назвать его, потому что у меня абсолютно пропал к этому интерес. Я уже походила по спортзалам, надеясь вернуть прежний энтузиазм, почувствовать ту самую искру. Все бесполезно, Берни, меня это совсем не интересует.
Берни села прямо, закрыв лицо руками.
— Моя жизнь рухнула.
— Поэтому-то я и не хотела рассказывать тебе. Надеялась, что все временно. Боюсь, что это не так.
— Я знала, что с тобой там что-то произошло. С тех пор как ты вернулась, ты уже не та Клео Гриффин. — Берни вздохнула и откинулась в кресле. — Значит, одна фантастическая ночь с владельцем ранчо Томом Макбрайдом — и все мужчины волнуют тебя теперь не больше свиной печенки, ты это хочешь сказать?
— Знаешь, есть еще кое-что. Маленькая деталь.
— Хуже все равно не будет. Давай добивай.
— Я беременна.
Берни подалась вперед, потом в изнеможении откинулась на спинку кресла.
— Ты это сделала.
Том пил крайне редко, и сейчас был тот самый случай. Положив ноги на стол, он отставил в сторону пустую бутылку из-под виски.
— Том.
Он взглянул на дверь и увидел невероятное зрелище: Хуанита несла на подносе тарелку с сэндвичами.
— Мне казалось, кухня закрылась час назад, усмехнулся он.
— Ты же вообще ничего не ешь. Вот я и принесла тебе немного бутербродов. — Нахмурившись, она бросила взгляд на пустую бутылку и поставила поднос рядом с его ногами.
Том убрал ноги.
— Очень мило с твоей стороны. Спасибо, Хуанита.
Под мышкой Хуанита держала альбом с фотографиями.
— Я принесла тебе фотографии детей, которые прислала Клео. Собираюсь отправлять их родителям.
— Спасибо. — Меньше всего Тому хотелось сейчас вспоминать о Клео, но отказать Хуаните он не мог. Он открыл альбом.
— Она говорила, что никогда раньше не фотографировала детей. Но эта женщина — настоящий художник, — говорила Хуанита. — Я собиралась послать эти фотографии к Рождеству, как подарок, но думаю, что не вытерплю, пошлю раньше.
Тому вспомнился тот день в конюшне, радостный смех детей. Клео сумела запечатлеть атмосферу веселья, сияющие, счастливые лица.
— Они чудесны, правда? — спросила Хуанита.
— Да, — хрипло ответил Том.
— Ты не получал от нее никаких известий?
— Нет. — Он считал дни, недели. Сейчас она уже знает все наверняка и сказала бы ему, если бы было что сказать. Раз молчит, значит, интуиция обманула его.
— Я верю, что она вернется, — сказала Хуанита. — Она полюбила эти места, это было видно у нее по лицу.
— Откуда ты знаешь? — Том кивнул на стул:
— Присядь, Хуанита, нам нужно поговорить.
— Если ты о той приправе, то я знаю, она была слишком острой. В следующий раз я…
— Это не о приправе. К сожалению. Я собирался сказать тебе завтра, но раз уж ты здесь… Хуанита нахмурилась.
— Что-то с ранчо, да?
— Тебе лучше начать подыскивать другую работу. Послезавтра аукцион — ранчо выставлено на продажу.
Когда первый шок прошел, Берни приказала Клео идти к себе и подобрать фотографии для календаря. Клео думала целый день, как лучше использовать фотографию Тома, и ничего не придумала. Решив, что утро вечера мудренее, она ушла домой.
Но утро ничего не изменило, и Клео не без робости ждала, что скажет Берни, Неожиданно ее помощница предложила взять выходной и отправиться за покупками.
— Я не собираюсь сейчас покупать одежду, протестовала Клео.
— Тогда мы купим что-нибудь для малыша. — Берни выключила компьютер. — Пойдем. Это поможет мне что-нибудь придумать.
— Я не собираюсь воспитывать ребенка.
— Что? Ты хочешь отправить его обратно? — Берни взяла сумочку и вытолкнула Клео за дверь кабинета. — Боюсь, это не сработает, милая. Это не подлежит обмену, убытки не возмещаются.
— Я отправлю его Тому.
— Курьерской почтой или посылкой? Или пароходом? Наверняка на борту есть коляски.
— Ради бога, Берни. Ты надо мной издеваешься.
— Потому что ты говоришь глупости. Как ты можешь думать, что у тебя хватит сил отправить куда-то собственного ребенка?
Клео понимала, что Берни права. Она и сама так думала. Они вошли в лифт.
— Я не могу воспитывать ребенка. Мне нужно думать о карьере.
— Это я уже слышала.
Они вышли на улицу. Берни поймала такси и назвала адрес.
— Но, Берни, это ведь магазин игрушек.
— Правильно, малышу надо будет чем-то играть.
Клео хлопнула рукой по сиденью.
— Я не буду воспитывать этого ребенка.
— Конечно, не будешь.
Спустя два часа они сидели в маленьком кафе. Рядом стоял большой пакет с игрушками. Клео считала, что это, пожалуй, многовато для ребенка, которого она не собирается оставлять, но не могла не признать, что время они провели потрясающе. Берни, казалось, тоже нравилась вся эта суета.
