— Почему вы не как другие, черт побери? Вы у меня в печенках сидите. Я ем, думая о вас, сплю, думая о вас, дышу, работаю… все вы…
Это было неожиданным признанием, и Грейс с удовольствием отдалась его словам — и близости, — даже не пытаясь отвечать. Он как самум, все сметающий на своем пути, устало думала она, хотя мысли у нее путались. Если она отдастся этому самуму по имени Алекс Конквист, он высосет ее с потрохами и от нее ничего не останется. Этого нельзя допустить. Потому что это будет полное фиаско.
.Пальцы Алекса пробежались по ее спине, и она выгнулась дугой, пытаясь вырваться, но он крепко держал ее, а потом пробормотал:
— Я ничего с этим не могу поделать, Грейс. Я только и думаю о вас, а при мысли об этом бесчувственном… как бишь его… который хочет заполучить вас, у меня голова идет кругом…
Это о ком он? Об Энди? Она подняла голову, прижатую к его груди, пораженная тем, как он извращает ее слова.
— Да как вы смеете его называть бесчувственным? Лучше бы на себя посмотрели? Где такого бессердечного еще найдешь? — взорвалась она, думая о бессонных ночах и страданиях, выпавших на ее долю с той самой минуты, как она впервые на свою беду увидела этого человека. — Да и что вы знаете об Энди?
— И знать не хочу!
Он выпалил это с таким высокомерием, что Грейс открыла было рот, чтобы что-то возразить, но он залепил ей губы поцелуем.
Он целовал ее, пока она не начала задыхаться; тело ее предательски напряглось, груди налились, соски стали твердыми, и вся она трепетала.
— Ты же сама видишь, что хочешь меня. — Его рука легла на ее грудь, и она, не сдержавшись, громко застонала.
Но последним усилием воли она заставила себя вырваться из его объятий. Вечно ему надо настоять на своем. Всегда доказывать, что он прав.
— Вовсе нет. — Она произнесла это почти шепотом, лицо ее пылало, а он только усмехнулся, услышав эту откровенную ложь.
— Еше как хочешь. — Он улыбнулся, но это была не та открытая широкая улыбка, от которой у нее сжималось сердце. — И ты сама скажешь мне об этом, когда созреешь. Я могу подождать. Я занимаюсь любовью с женщинами, только когда они полностью созрели — и душой и телом, — и ты не заставишь меня изменить моим правилам, сколько бы ни искушала меня.
Тело его служило наглядным примером того, как сильно это искушение, и Грейс затрепетала. Она хотела сказать что-нибудь остроумное, доказать, что она ни в чем не уступает его рафинированным, светским дамам, хотя и не разделяет их взглядов на жизнь и на любовь, но не могла. Если бы она произнесла сейчас хоть слово, она бы разрыдалась. Она так его любила, и все так запуталось.
— Пойдем, — сказал он, взяв ее под локоть, и легко повел вдоль бассейна к дальнему уголку под большой плакучей ивой.
Вокруг всего бассейна, там, где деревья давали тень, были расставлены шезлонги и столики, но это местечко окружали кусты магнолии. Они источали дивный аромат.
Два шезлонга с подушками стояли вокруг вытянутого столика, на котором покоились ведерко со льдом и бутылкой шампанского, пара высоких хрустальных бокалов и большая ваза с клубникой, тут же находились вазы поменьше, ложечки и даже вазочка со сливками. Она лежала в чаше со льдом. Все было само совершенство. О таком можно было только мечтать.
Он действительно подумал обо всем. Грейс оглядывала стол с несвойственным ей цинизмом, а шампанское с известной подозрительностью. Мастер обольщения, что и говорить. Но сегодня его ухищрения не увенчаются успехом.
Алекс вбил себе в голову, что она не отказалась бы от легковесного романчика с ним, ведь о большем не могло быть и речи, если вспомнить его собственное кредо на сей счет. Он уверен, что она спала с Энди, а может, у нее были и другие любовники. Так что, если смотреть с его колокольни, все идет как по маслу, и ничто не мешает им сойтись. Никто не будет в убытке, а условия игры он предлагает честные.
Только все это его фантазии. Она будет в убытке. Ей все это не подходит.
Она сидела на краешке шезлонга и смотрела, как Алекс, сидя на другом шезлонге, потянулся за бутылкой шампанского. Если бы он привлекал ее только сексуально, трудно было бы устоять перед ним, но она любит его… Она не перенесет разрыва с ним, когда он пресытится ее телом. Она — увы! — не из железа, и это было бы выше ее сил.
Она хотела отдаться ему полностью — телом и душой, — стать с ним единым целым в библейском смысле, иметь детей, семью и дом, а для него даже мысль об этом казалась дикой. Над всякими идеями подобного рода он просто смеялся.
— Ну вот, — вывел ее из потока грустных мыслей его голос. Он протягивал ей бокал с искрящимся шампанским. Играющие искорки словно смеялись над ее мучениями. — «Ешь, пей и веселись!», — процитировал он.
— «Все равно завтра умрешь», — подхватила она с каким-то странным злорадством.
Он только улыбнулся, но от этой улыбки у нее все внутри перевернулось.
— Ну нет, Грейс, — проговорил он, поднося бокал к ее губам. — Так вы от меня не отделаетесь. Я хочу научить вас жить.
— Я и сама знаю, как жить, — парировала она. — Мне моя жизнь нравится.
— Нет, не знаете, но узнаете, — проговорил он, глядя ей в глаза. — А для начала… — Он снова поднес бокал к ее губам. — Расслабьтесь.
Шампанское было божественным. Грейс пригубила немного и почувствовала тончайший клубничный аромат. Это было блаженство. Такого она не пробовала. Один глоток возносил на небеса, но состояние было не стойкое, но эфемерное, как утренняя роса, как связь с Алексом, если она ему уступит.
Эта мысль всплыла у нее в мозгу, и она, повернув голову к Алексу, проговорила:
— Исправьте меня, если я в чем ошибаюсь, но не вы ли сами говорили, что любовная интрижка с секретаршей ошибка, если не сущее бедствие, помните? — спросила она с невинным видом. Она не забыла его высказываний в тот памятный первый день и той досады, которую они в ней вызвали.
Он кивнул, и глаза его при этом улыбались.
— Вы исключение, подтверждающее правило.
— И вы действительно полагаете, что мы можем заниматься любовными делами и работать одновременно? — спросила Грейс без улыбки.
— Возможно. — Он внимательно следил за ней. — А почему бы нет?
— А когда наш роман закончится? — продолжала она. — Что тогда?
— Но мы взрослые люди, — столь же спокойно парировал Алекс. — Если с самого начала мы честно обо все договоримся, то какие могут быть проблемы? Вы не относитесь к тому типу женщин, которые из всего делают сумасшедший дом.
— Алекс, откуда вам знать мой тип? — резко возразила она, уязвленная его терминологией.
— Я это понимал как комплимент. — Он пустил в ход все свои чары. Перегнувшись через столик, он взял ее руки в свои. — Я не кривлю душой, Грейс, я считаю вас потрясающей, — чуть осипшим голосом пробормотал он, отпустив ее руки и проведя ладонью но ее лицу. — Просто потрясающей, невероятно сексуальной и удивительной.
