Резко и коротко прозвенел дверной звонок. Дима торопливо отдернул руку, растерянно моргнул, отводя глаза. Валерия криво усмехнулась и вышла из спальни.
— Если бы ты знал, как ты вовремя, — шепнула она Игнату, впуская в прихожую.
Только сейчас она поняла, насколько же ей на самом деле стало не по себе, когда Димка блуждал по комнате невменяемым взглядом, явно прикидывая, как от нее избавиться.
За свою жизнь Лера попадала в разные ситуации и прекрасно знала этот взгляд, когда человек, личность вдруг куда-то исчезает, оставляя только бессознательную, на все способную оболочку, и нет никакого смысла взывать к логике. Она испугалась, но какое-то злое, упрямое чувство заставляло стоять на месте, с показным равнодушием наблюдая за угрожающими метаниями. Она не могла убегать от Димки. Он же недоразумение, глупый слабовольный истерик, обнаглевший альфонс! Его нельзя воспринимать всерьез, нельзя бояться, потому что это нелепо, это… оскорбительно!
— Что такое? — встревоженно нахмурился Игнат.
— Он хотел меня убить! — истерично выпалила Валерия, в глубине души все же сомневаясь в такой вероятности.
Игнат неуверенно протянул руку, будто не решив, обнять ее или просто ободряюще похлопать по плечу. Лера быстро шагнула вперед, напрашиваясь на ласку. Он обрадованно вздохнул, с удовольствием поцеловал родное лицо, скулы, губы…
— Я у него платье нашла, — пояснила Валерия. — Думала, это все Катька, а оказалось… Я только узнала, когда ты звонил…
— Вот это платье? — хмыкнул Игнат, разглядывая ее наряд. — И ты устроила представление? Лерка, ты ненормальная. Всегда была без головы…
— Такой и осталась, — невозмутимо закончила она. — Что мне теперь делать?
— Ты Кузовкову своему звонила?
— Нет.
— Так звони.
Валерия задумчиво повертела в руках трубку, неохотно набрала нужный номер.
— Какой ужас, — вздохнула она, слушая гудки. — Какой… позор… Здравствуйте, это Меркулова!
— Сейчас приедут, — растерянно сообщила она, закончив разговор. — Пошли со мной, мне надо… узнать…
Дмитрий, бессмысленно раскачиваясь, сидел на кровати. Услышав шаги, резко вскинул голову, хотел вскочить, но то ли передумал, то ли не хватило сил.
— Лерочка! Я, правда… Прости… Честное слово…
— Сколько можно просить, — сквозь зубы выдавила Валерия. — Не называй меня Лерочкой!
— Лера, прости…
— Кому и что вы успели продать? Давай по фамилиям.
— Лер, ты что?! Какие фамилии, я не знаю, правда! — сбивчиво затараторил любовник. — Мы… Я знакомился на этих вечерах, куда мы с тобой ходили, выбирал небогатых на вид из сопровождения, типа твоей Юлии, и предлагал купить… со скидкой. И все, я никого не знаю по фамилии, честно!..
Валерия задумчиво кивнула.
— Ну да… Скажи, а что значат ваши медведи?
— Нет! — он все-таки вскочил, вытаращился на нее с ужасом. — Это не мы… не я! Я правда ничего не знаю, Лера, я клянусь тебе! Честное слово, это не мы!..
— Ладно, собирайся, — она пожала плечами и шагнула к двери.
— Лера!
— А? — она обернулась, удивленно вскинув брови.
— Что теперь будет?.. Со мной…
Валерия невольно усмехнулась, покачала головой.
— Не знаю… Свозят в отделение, потом выпустят под подписку до суда… Я думаю, ты достаточно накрал, чтобы снять себе квартиру на пару месяцев?
* * *
— Поехали, поедим, — буднично предложил Игнат, вырывая из круговорота однообразных размышлений. Валерия посмотрела почти укоризненно, демонстративно насупилась.
— Да я ни одного кусочка сегодня не смогу проглотить, — передернулась она.
Игнат сочувственно вздохнул, из солидарности глотнул невыносимо горький, давно остывший чай, уже третью кружку которого невозмутимо поглощала Лера.
Дмитрий на прощание устроил истерику, вопил что-то о своей непричастности и просил прощения и поддержки. Валерия кивала в ответ на каждую фразу, горько посмеивалась, но, казалось, не слышала ничего, кроме собственных мыслей. Она тяготилась этой сценой, тяготилась ее мелодраматическим надрывом и его, Игната, присутствием. Ей неудобно было предстать растерянной, слабой, обманутой собственным любовником женщиной. И ничем, совершенно ничем нельзя было помочь! Только уйти, но на это уже у него не хватало духа. Тем более вряд ли от этого ей бы стало легче.
— Поехали, — повторил Игнат, ощущая, что каждая минута безнадежного молчания все больше загоняет их в какой-то непонятный, непреодолимый тупик. — Тебе сейчас так кажется, а потом… Закажем чего-нибудь расслабляющего, услышишь звон посуды, запах мяска и прекрасно сможешь. Ты же наверняка после утреннего горелого омлета ничего не ела.
Валерия невольно засмеялась, вспомнив совместный завтрак. Они так не хохотали, наверное, уже лет двадцать — искренне, самозабвенно и без всякого повода.
Игнат решил ее накормить, и Валерия невозмутимо наблюдала за его беспомощными манипуляциями над сковородкой, потом не выдержала, начала помогать вылавливать из яично-молочной смеси упавшую скорлупу.
— Да ну к черту! — сдался наконец Игнат, вывалив на блюдо желто-черный бесформенный ком. — Где-нибудь по дороге позавтракаем.
— М-м… — Лера все-таки попробовала омлет и решила: — Ничего, проглотим. Я потом кофе сделаю… Если у тебя есть в пакетиках!
А ведь действительно потом уже было не до еды. Да, Игнат прав, поужинать, наверное, стоит. Тем более по-настоящему аппетит она никогда еще не теряла, и теперь это, скорее всего, просто минутная нервозность.
— Ладно, — согласилась, устав от собственной бессмысленной скорби. — Только куда-нибудь подальше, чтоб без знакомых. Их мне и завтра хватит.
— Да не вопрос! — оживленно поднялся Игнат.
— Только пожди, я переоденусь, — вспомнила Валерия. — Видеть не могу это платье. Надо вернуть на место и скорее продать.
Он с облегчением усмехнулся. Раз Лера снова в первую очередь думает о прибыли, значит, все хорошо.
Юлия окинула зал прощальным взглядом. Ну вот, теперь здесь все как надо. Все настоящее, качественное и достойное внимания. Она все сделала и может быть свободна, и дело десятое, что эта свобода ей уже даром не нужна. Надо было раньше думать. Нет, Валерия, конечно, уже объединила благородство и мысли о выгоде и великодушно предложила ей остаться, но она же сама решила, что невозможно дальше вместе работать. Впрочем, уже незачем по привычке злиться и искать в словах Меркуловой эгоистичный смысл. Она вполне искренне предложила помощь, пообещала поддержку и рекомендации, если понадобится. Может, и понадобится, Юлия еще сама не знает. За что стоит сказать Меркуловой спасибо, так это за щедрость. Теперь можно по крайней мере месяца два спокойно все обдумывать, не заботясь о деньгах.
