– Он всегда в пути! – подтвердил ее слова Алексей, говоря об отце в настоящем времени.
Началось самое страшное – послышался стук молотков, забивающих гвозди в крышку гроба. И стук этот ударил Веру в самое сердце, она глухо застонала и, закрыв лицо руками, начала оседать. Алеша успел подхватить ее, прижал к себе, и Вера сникла, беззвучно рыдая у него на груди.
– А моя мама… Она не пришла! – с отчаянием, борясь со слезами, проговорила она, заглядывая ему в лицо.
– Ничего, девочка, ничего! – успокаивал он ее как маленькую, поправляя сбившийся платок. – У тебя хорошая мама… я помню ее… Она придет к отцу, я уверен. Вот увидишь, придет. Только без посторонних, одна.
Над могилой вырос высокий холм свежей земли, сплошь усыпанный цветами, убранный венками с лентами. Что за надписи были на них, Вера не смогла разобрать из-за слез, застилавших глаза.
С минуту постояли в молчании, отдавая ушедшему последнюю дань. Алексей поклонился отцу до земли. Поклонилась и Вера.
Молча двинулись в обратный путь, разбредаясь по группкам. Вера пугливо жалась к Алеше, который заботливо поддерживал ее под руку. Из царства мертвых они возвращались к жизни, которая не обещала ничего доброго и казалась ловушкой, ловчей сетью, расставленной для смельчаков, рискующих бросить ей вызов, выбиться из общего ряда и кинуться напролом…
У ворот кладбища, где их поджидали автобусы, к Алексею подошел высокий пожилой священник в черном монашеском клобуке. Вера с самого начала, еще в церкви на отпевании, заметила эту темную фигуру, выделяющуюся среди толпы. Во все время похорон он держался в стороне, а тут они с Алешей поприветствовали друг друга как давние и близкие знакомые.
Монах извинился, что не сможет присутствовать на поминках, сообщил, что уже отслужил в своем храме заупокойную панихиду, что будет неустанно молиться об ушедшем и о здравии Алексея. Благословил его и растворился в толпе.
Перехватив Верин вопрошающий взгляд, Алеша сказал: – Это отец Александр, духовник отца. Они были близки чуть ли не с юности, много пережили вместе… Я потом расскажу о нем. Хотел вас познакомить… да он торопился очень.
Подсаживая в автобус, он обнял ее, и у Веры перехватило дыхание…
Теперь, за воротами кладбища, он больше не был для нее братом!
Был уже поздний вечер, когда Вера домыла посуду, – поминки закончились, дом Даровацкого опустел…
В какое тягостное испытание превратился этот поминальный ужин… Они с Алексеем, не сговариваясь, скрывали ото всех, что она – дочь Даровацкого. Но от посторонних глаз не укрылось, как они держались друг друга на похоронах, как она плакала, прижавшись к нему, как он поддерживал ее, как был внимателен к ней весь день и какими глазами она на него глядела…
Да, их приняли за влюбленную пару, быть может, даже за жениха и невесту! О, это всезнающее людское мнение! Вера специально села подальше от Алеши, еще на кладбище заметив любопытные взоры, направленные на них. И тем не менее ей пришлось выслушивать умильный шепот своей соседки – иссохшей, ярко накрашенной старухи в завитом парике, которая, закусив, скрипела ей в ухо:
– Что же вы, деточка, Алешу покинули? Вы такая красивая пара! А какие у вас будут детки прелестные… Наверно, покойник, Царство ему Небесное, не мог нарадоваться, на вас глядя…
Вера выскользнула из-за стола, заперлась в ванной. Умылась и долго стояла, глядя на себя в зеркало. Приказывала себе:
– Живи! Надо жить, смириться с этим кошмаром. Да, он – брат! Все мы на земле – братья и сестры… Только об этом никто не помнит. Вот тебе и напомнили!
Но от этого она не меньше любила его, с ужасом понимая, что огонь в ее сердце разгорается все сильней, и каждый его взгляд, каждое прикосновение были топливом, которое питало этот жадный огонь!
«Что же делать?» – металась ее душа, разорванная между жаждой любить и табу, запрещавшим это. И табу уже было нарушено – они любили друг друга, тела их уже породнились, и забыть, перечеркнуть память об этом ни один из них был не в силах…
…И когда гости наконец разошлись, Вера кинулась убирать со стола с такой лихорадочной поспешностью, словно грязная посуда была тем спасательным кругом, который поможет ей, тонущей, выбраться на берег. Только бы не оставаться без дела, только бы отдалить ту минуту, когда все будет сделано и они останутся вдвоем, с глазу на глаз…
Алексей старался помочь ей, приносил в кухню большие овальные блюда, столовое серебро, замочил в ванной испорченную скатерть. И каждое его появление на кухне она ощущала как удар током! Поняв это, он занялся уборкой в комнате – собрал раздвинутый стол, разнес по комнатам стулья, а потом надолго застыл, глядя в окно и выкуривая одну сигарету за другой.
Но вот и настала эта минута… Вера, на секунду застыв в нерешительности, бросилась в коридор и, торопливо надевая свой плащ, крикнула на ходу:
– Алеша, я ухожу, запри за мной дверь!
Он вырос перед ней как из-под земли, видно, ждал этого момента, загородил выход и решительно, ни слова не говоря, начал стаскивать с нее плащ.
– Прошу тебя, отпусти! Я не могу сейчас оставаться с тобой. Пойми меня! Ну, пожалуйста… пощади! – умоляла Вера, понимая, что все уговоры тщетны – он ее не отпустит.
– Ты не можешь так вот уйти… Нам нужно поговорить!
– Не сегодня, пожалуйста! Я очень устала. Потом… после, – слабо возражала она, но Алеша увлек ее в комнату.
– Прошу тебя, сядь. – Он легонько подтолкнул ее, усадив в кресло. – Я знаю, что ты устала, сегодня был очень тяжелый день, но… Вера! – Он помедлил и отошел от нее, сев на диван. – Не знаю, с чего начать… Кажется, взял бы тебя на руки и унес далеко-далеко отсюда… Еле сдерживался весь вечер, чтобы не обнять тебя, не исцеловать всю… милая!
– Прошу тебя! – Она вскочила и отбежала в дальний угол, словно это смешное расстояние придавало ситуации менее взрывоопасный характер. – Алеша! Если ты скажешь еще хоть слово, я не выдержу! Ну ты же все понимаешь! Мы не можем, пойми… мы брат и сестра! И не мучай меня, пожалуйста!
– Я сам не знаю, что говорю… Извини. Это самая изощренная пытка, которую только можно выдумать… Я люблю тебя!
– Ты мой брат!
Нет, это было невыносимо! Вера не знала, как выбраться из этой ловушки… Казалось, еще мгновение – и она бросится к нему в объятия, их губы сольются и… Нет, она должна бежать от него, бежать во что бы то ни стало!
– Алеша! – собрав силы, она пересекла комнату и села возле него. – Это не может больше так продолжаться. Мы оба не в силах справиться… Мы должны навсегда расстаться! А иначе я просто сойду с ума!
– Но мы не можем расстаться. Даже в память об отце… Мы же брат и сестра, Вера! Это теперь и твой дом. И дом этот не должен опустеть со смертью отца.
