И когда Сазонов отстранился, Дарья поняла, что пропала. Прыгнула с обрыва, обрывая все нити, связывающие её с разумом и с реальностью. Влюбилась. Впустила в душу так глубоко, что никакими клещами теперь не вырвать.
— Что такого тебе сказали на совещании, что ты как под гипнозом? — Кирилл улыбнулся и, взяв обе чашки, отошёл к обеденному столу.
Не в совещании дело тут, не в совещании.
— Много всякого, — Дарья тоже попыталась улыбнуться, но вышло как-то натянуто. Упоминание о работе снова кольнуло, возвращая угрызения совести. — Просто устала, наверное.
— Может, фильм какой-нибудь посмотрим?
— Можно и фильм, — Дарья села за стол, позволяя Сазонову хозяйничать на её кухне — наливать чай, копошиться в шкафчике в поисках сахара. — Там печенье на соседней полке.
Кирилл поставил на стол сахарницу и вазочку с печеньем, а сам плюхнулся на стул напротив.
— Я же вижу, что ты грузишься, — уже без улыбки сказал он, отпив глоток из чашки. — Снова накручиваешь на тему «студент-преподавательница»?
Дарья виновато посмотрела в лицо парня и неуверенно пожала плечами.
— Блин, Даш, а ты можешь просто наслаждаться? Ты вообще умеешь чувствовать себя счастливой?
Последний его вопрос больно царапнул изнутри. Даже и обидеться не на что, ведь Сазонов прав.
— Иди сюда.
64
Кирилл взял девушку за руку и вытащил из-за стола, увлекая за собой в гостиную к шкафу с зеркальной дверцей.
— Смотри, — Сазонов обнял Дарью со спины, снова вызывая шквал мурашек. — Это нормально. Посмотри на себя в зеркало, увидь со стороны, что это естественно, когда к тебе прикасаются, и когда это тебе нравится.
Это не имело отношения к теме «преподавательница — студент». Кирилл говорил о другом. Её отношения с Сашей, её ступор от прикосновений. Дарья вспомнила слова Сазонова, когда тот увидел её побледневшие синяки на шее от рук Краснова. Она тогда здорово обиделась на это «женщинам нравится, когда над ними издеваются? Как можно так себя не уважать?» А ведь парень прав, она каждый раз вздрагивает, когда Кирилл прикасается к ней, не может до конца насладиться. Где-то в уголке её мозга красным сигналит тревога. И откуда только у этого парня столько проницательности? Он ведь вчерашний ребёнок, недавний подросток.
Кирилл отодвинул её волосы и прикоснулся губами к шее. Потом ещё раз, и ещё. Нет, не подросток. И уж точно не ребёнок. От взрослого мужчины в Сазонове куда больше, чем во многих сверстниках Морозовой. Девушке казалось, будто она наблюдает за какой-то другой парой. За тем, как бледна та девушка, за которой она наблюдает через зеркало. Как нежны губы парня, целующего ту другую. Дарья не могла оторвать взгляд.
По позвоночнику словно разряд электричества пробежал, когда она почувствовала нежные губы у себя за ухом. Глубоко вздохнула и закрыла глаза, теперь уже концентрируясь на ощущениях.
— Продолжай смотреть, — услышала шёпот.
Но смотреть было больше невмоготу. Морозова развернулась и обвила шею Сазонова руками, потянулась губами к его губам. Его запах пьянил её. Во всём теле поднялась сладкая и пугающая одновременно волна. Страх и ощущение неправильности зудели на фоне, но Морозова решительно затолкала их поглубже, пообещав разобраться с этим позже.
Кирилл увлёк девушку на софу, стоявшую в гостиной, усадив к себе на колени. Морозова чувствовала себя до ужаса развратной, сидя в такой позе — обнимая его бёдра коленями. Она без стеснения позволяла Сазонову целовать её губы, шею, продвигаться его настойчивому языку вглубь декольте. Зачем она вообще надела такую открытую футболку? Ещё и немного тесноватую в груди.
Но футболка мало заботила Сазонова, а теперь уже и саму Морозову, потому что парень стащил её и отбросил в сторону. Затем он спустил бретели бюстгальтера одну за другой и посмотрел девушке в глаза. Её взгляд был затуманен, а губы подрагивали. Если сейчас она скажет «нет», то он прекратит. Сейчас. Или будет поздно.
Но было уже поздно. Морозову уже затянуло, увлекло в головокружительный водоворот ощущений и чувств. В ответ она наклонилась и прильнула губами к его губам. Сазонов понял такой ответ.
Когда бюстгальтер оказался на полу, Дарья вдруг почувствовала себя настолько незащищённой, что рефлекторно прикрылась руками. Ну в самом-то деле, это же далеко не первый её раз с мужчиной.
Сазонов уложил её на спину и мягко отвёл руки, заведя их ей за голову. Он продолжил целовать её, продвигаясь ниже.
Кожа горела, а взгляд от возбуждения застилало туманом. В водовороте ощущений Дарья пропустила тот момент, когда остатки его и её одежды оказались на полу. Он ласкал её нежно. Ласкал везде. Даже там, где она сама себе не позволяла ласкать, находясь в одиночестве. Это было сладко и приятно, тягуче как мёд и остро как карри. Это смущало и волновало.
А ещё Кирилл хотел, чтобы она смотрела на него, смотрела ему в глаза, когда он накрыл её собой.
— Не закрывай глаза, смотри на меня, — попросил он, разводя в стороны её колени. — Я хочу видеть, что ты чувствуешь.
Да всё лицо её выражало её чувства и ощущения. Но ему подавай взгляд глаза в глаза. Сердце и так сейчас выскочит из груди от напряжения и возбуждения.
Но когда Кирилл заполнил её полностью, она уже не смогла сдержаться. Закрыла глаза и, выгнувшись, громко застонала. Слишком громко. Наверное, весь подъезд слышал её сладострастный стон.
Сазонов притормозил, давая девушке привыкнуть. Дарья чувствовала переполненность, было немного тесно. Конечно, девственницей она не была, но и опытом большим похвастаться тоже не могла. Она была воспитанной дочкой учителей, и до самого института даже не целовалась. А первый секс у неё случился на пятом курсе в общаге с Игорем, когда она без ума влюбилась, но сказка продлилась недолго. Потом она не подпускала к себе мужчин. А тем, кого всё же решилась, был Краснов. Секс с ним не отличался чувственностью. Он не был груб, но и особо нежен тоже.
Дарья бы и думала, что так должно быть, но Сазонов рвал в пух и прах её представления об интиме. С каждым движением он погружал её в тёмную пучину наслаждения, заталкивал в вихрь таких ощущений, на которые, по мнению Дарьи, человеческое тело просто не способно. Эта феерия нарастала до тех пор, пока стала нестерпимой, требующей какой-то развязки. Это было сродни боли или её ожиданию, и Морозова испугалась. Она распахнула глаза и упёрлась руками в грудь парня.
— Пусти, — хрипло прошептала девушка. — Пусти меня.
На мгновение в глазах Кирилла промелькнуло недоумение и страх, что он, возможно, причинил боль, но потом он убрал её руки и в два резких толчка довёл до оргазма.
Панический страх взорвался диким, нестерпимым наслаждением. Настолько острым и резким, что Дарья вскрикнула. Ей казалось, что тело пронзило током, а потом оно расплавилось в какую-то жидкую массу, и собрать его снова будет просто невозможно. Она надрывно дышала, отказываясь впускать действительность в своё сознание. Где-то на фоне она слышала ещё одно тяжёлое дыхание. Но сейчас Дарье было не до него.
Она продолжала недвижимо лежать, медленно возвращаясь из той бездны, в которую столкнул её Сазонов. Она даже почувствовала его лёгкое прикосновение к своему бедру.
— Ты жива? — в его голосе чувствовалась улыбка.
— Нет.
Софа с сожалением скрипнула, когда Кирилл поднялся.
— Поставлю чайник.
Не утруждая себя одеждой, Сазонов направился в кухню, откуда спустя минуту послышался шум закипающего чайника и сладковатый аромат сигаретного дыма.
65
Дыхание уже становилось ровнее, когда Кирилл чиркнул спичкой и зажёг газ. Потом поднёс к сигарете и втянул сладковато-горький дым. Чайник зашипел.
Да уж. Он просто кремень. Говорил, что не хочет спешить с ней, но башню сорвало враз, стоило только завестись. Однако же жалеть о содеянном Сазонов не спешил, потому что такого бешеного возбуждения, и такого фееричного финала у него давно не было. Даже со Светкой.
