— Мамочка пора, — напомнила о себе медсестра и я нехотя отпустила ладошку моего мальчика, напоследок сжав ее немного сильнее.
— Завтра увидимся мое золотце, — шепнул я и нагнувшись поцеловала его в ладонь.
В ответ пальчики Марика шевельнулись и я закусив до боли нижнюю губы, чтобы не разревется рядом с кроватью, попятилась к выходу.
— Его точно завтра переведут в палату? — еле сдерживая панику, дрожащим голосом спросила у сестры.
— Доктор пока таких распоряжений не давал, — покачала она головой, — а кому он об этом сказал?
— Нам, — неожиданно всхлипнула, не удержалась.
Слезы по щекам полились сами, бесконтрольно.
— Мамочка, ну что же вы?! Давайте, пойдемте со мной, — женщина снова подхватила меня под руку и потащила к себе на сестринский пост, — вот садитесь. Сейчас валерьяночки накапаю, чтобы успокоились. А раз, Анатолий Борисович, вам сказал, что завтра переведут, значит так и будет. Только уже не в мою смену. От того-то я и не знаю, — улыбнулась она ласково, — а муж ваш чего ушел?
— Он не муж, — всхлипнув, мяукнула себе под нос.
— Муж не муж, поди их разбери. Но он же отец ребеночка?! По крайней мере, доктор именно так его называл.
Я только кивнула, и следом выпивала колпачок с лекарством, что дала медсестра, залпом.
***
Ночь тянулась бесконечно. Я то и дело просыпалась и смотрела на часы, в надежде на то, что уже утро, и так с тяжелым сердцем засыпала, когда понимала, что прошел всего лишь час, с того момента, когда я просыпалась последний раз. И только когда за окнами забрезжил рассвет я успокоилась, что всего осталось несколько часов и я смогу полноценно прижать своего мальчика к груди и больше не на миг не отпустить его от себя.
С этими мыслями я и заснула, а проснулась только тогда, когда на интуитивном уровни почувствовала, что со мной рядом кто-то находится. Резко вскочив с постели, спросонья замотала головой в разные стороны. И только, когда наткнулась взглядом на пожилую уборщицу, выдохнула громко и откинулась вновь на подушку, накрыла лицо ладонями.
Сердце с перебоями, но очень гулко стучало, отбивая неровный ритм о ребра и мне приходилось глубоко дышать, чтобы хоть немного успокоить его бег.
Ясность мыслей пришла не сразу. Затуманенный разум все никак не хотел покидать безопасного места и мне пришлось действовать более рационально, чем бесполезно пытаться восстановить свое душевное равновесие более щадящим способом.
Будто деревянная согнувшись пополам, я снова села на кровати и спустив ноги на пол, сунула их в тапочки, которые аккуратно стояли рядышком под кроватью и направилась к умывальнику.
— Сильно не плескайтесь, только помыла, — буркнула мне в спину санитарка и пока я соображала, как бы ее корректно послать, она уже вышла за дверь.
— Утро начинается не так, как я себе его представляла, — хмыкнула сама себе и набрав из-поз под холодной струи воды в ладони плеснула в лицо: один, второй, третий раз.
Бодрость духа пришла практически мгновенно. Глаза раскрылись, и наконец-то мозг включился и начал соображать яснее.
Вытиревшись полотенцем, которое мне тоже вчера привез Илья, но я о его заботе старалась не думать. Я специально поставила блок на все темы, что были связанны с парнем и его семьей, о них сейчас я хочу думать меньше всего. Сейчас для меня важен мой сын и его здоровье. Больше ничто и никто не сможет завладеть моим вниманием больше чем заслуживает мой сын. Мое единственное и бесценное сокровище. Взглянув на часы, я с удивлением увидела, что уже девять часов утра, и для меня нет никаких известий ни от врача, ни от Ильи.
Горько усмехнулась. Все же я его обидел вчера, и настолько видимо глубоко ранила, что она мне даже доброго утра не пожелал?!
В свою очередь, какая-то странная обида кольнула и мое сердце.
"Неужели он не понимает, что мне нужно сейчас немного упокоится и прийти в себя. Я столько лет прожила одна и сейчас я просто элементарно, не знаю, как вести себя в такой ситуации рядом с мужчиной. Эмоции настолько сильно скручивают в тугую спираль мозги и сердце, что думать я могу только о своем сыне и о том, чтобы он поскорее поправился. А мужская поддержка в данной ситуации для меня была лишней. И это все нужно было донести до Ильи, вот только как это сделать, чтобы еще больше не оттолкнуть его от себя?! Я не знала.
Поэтому отложив телефон и немного приведя себя в порядок, я направилась прямиком в ординаторскую. Надо выяснить, почему Марик до сих пор не со мной.
— Девушка, вы невыносимы, — вот уже добрых пять минут мы с медсестрой никак не можем найти общий язык.
— В принципе, как и вы, — отвечаю ей, — почему не пускаете меня в кабинет? Я хочу спросить у доктора, где мой сын. Все.
— Идите в палату. Доктор будет делать обход и все вам расскажет, — медсестра расправив плечи, и выпятив грудь давала понять, что мне не пройти.
— Во сколько обход? — упрев в нее недовольный взгляд спрашиваю.
— Ну, откуда мне знать? Вы жене одна. Что за хамство и самолюбство? — скинула она брови.
— Ладно, — сдалась я первой, — я подожду.
Я сделала вид, что собираюсь уйти и как только заметила, что медсестра обманулась моим трюком, молниеносно протискиваюсь между ней и дверь и влетаю в ординаторскую, отпихивая в строну преграду.
— … на этом наша планерка закончена, — слышу я последние слова врача, застыв посредине кабинета, — доброго утра, — совсем не приветливым голосом говорит врач, а я чувствую, как на меня устремили взгляды все те, кто здесь находился.
— Извините, — меня окатило жаром, и я вмиг осознала, насколько же я глупо сейчас выгляжу со стороны.
— Да, что уж теперь, проходите, — обратился он ко мне, — а вы свободны. Хорошего всем дня.
— Спасибо…
— Спасибо…
Послышались голоса медперсонала и я попятившись в сторону, бочком бочком подошла к врачу.
— Вы меня ради Бога извините, — приложила ладонь к груди, — но я больше не могу ждать в неведение.
— Сядьте, — скомандовал мужчина и я тут же выполнила его команду упав на близ стоящий стул.
— Ага, — кивнула, а в горле от волнения моментально пересохло.
По лицо врача я видела, что-то идет не так. Он сердит и угрюм, а это могло означать только одно, с Мариком какая-то беда.
— Что ага? Успокойтесь вы уже. А то по глазам вижу, что придумали себе уже чего-то, — мужчины тяжело опустился в кресло за одним из столов, стоящих в кабинете.
— Ага, — кивнула я, а сказать большего не могу, язык словно к небу прирос.
— Сына вашего к обеду ближе переведут в палату. Как только очнется, мы проведем осмотр и перенаправим его в палату.
— Ага, — снова киваю, и чувствую как по щекам покатились жгучие слезы.
— Я еще вчера вам сказал, что все, Слава Богу, обошлось, что же вы такая нетерпеливая? — покачал он головой, а я пожав плечами, смахнула рукавом слезы.
— Не знаю?! Волнуюсь…
— Не стоит волноваться все плохое позади. А теперь идите в палату и ждите. А лучше позвоните мужу…
— Он мне не муж, — напомнила я ему.
— Не важно, ребенок его, значит вы уже связаны, — покачал головой мужчина. — А теперь ступайте. Мне нужно работать.
Я с трудом смогла подняться со стула.
Казалось бы, меня наоборот должна ободрить хорошая новость, но последние слова врача заставили меня крепко задуматься над тем, а правильно ли я делаю, что отнекиваюсь от Ильи. Ведь все можно перетерпеть — вместе.
Но чем больше я об этом думала, тем больше мне становилось не по себе. Что-то мешало мен принять помощь и заботу Ильи окончательно.
Медленно бредя по коридору я смотрела не перед собой, а уперла взгляд в пол, внимательно рассматривая невидимый рисунок на кафельной плитке, как будто там мог скрываться ответ. И уже когда почти дошла до палаты, мне кто-то преградил путь. Я резко остановилась и подняла взгляд, готовая отчитать того, кто не смотрит под ноги, но так с открытым ртом и застыла.
— Вы? Что вы тут делаете? — буркнула я, стараясь скрыть в голосе недовольство.
