Прежде чем абонент успел разразиться нашпигованной матами тирадой, к Люсе подбежала разгневанная начальница.
— ЧТО ЭТО БЫЛО?
— Пропаганда чистоты русского языка.
— ЗАЧЕМ?
— Потому что я филолог, и мне больно.
Некоторое время начальство приходило в себя.
— Лысюк, вы сегодня ведёте себя до невозможности гадко!
— Благородная цель оправдывает неблагородные средства.
— Мы вынуждены вас уволить!
— Увольняйте! — ликовала Люся. — Я всё равно терпеть не могу эту работу.
Едва она вернулась домой и сбросила куртку, как в дверь позвонили.
— Люсь, открой… Это я.
«Очень кстати! Щас ты у меня за всё получишь».
Распахнув дверь, Люся встала в проёме.
— Чё пришёл?
— Люсёнок, я к тебе. — Денис порывисто обнял её и уволок в комнату.
— РУКИ! — как можно пронзительнее закричала Люся. — Больше никогда не трогай меня своими мерзкими руками!
— Люсёнок, ты чего? — растерялся Денис, поставив её на пол.
— Ты женат — ты для меня теперь грязен!
— Люсёнок, я сегодня подал на развод. Я понял, что так не могу. — Он снова попытался прижать её к себе.
— Мне плевать, отпусти меня!
— Да ладно тебе. Ну что изменилось?
— Кроме предпоследней страницы твоего паспорта, ничего!
— Люсёнок, но я же пришёл… я вернулся.
— Денис, ты такой дурак, — вздохнула обессиленная Люся, отступая к книжному шкафу. — Только дурак может быть таким идиотом — за месяц расстаться с одной девушкой, жениться на другой и развестись. Нельзя, недопустимо совмещать в себе такую скудость ума и души! Я устала. Ты лейтмотивом прошёлся по моей жизни, но ничего хорошего не дал. А только отобрал и растоптал — гордость, самоуважение…
— Ты что делаешь?
— То, что забыла сделать год назад. — И Люся с удовольствием огрела его Большой Советской Энциклопедией.
— Ах ты сука! — прикрывшись руками, взревел Денис.
— Бесчестный дурак!
Неожиданно для себя Люся полетела в угол. Только ударившись спиной о стену, она почувствовала, как больно горит у неё щека.
— Ты меня ударил, — осознала она.
— Ты меня вынудила! — оправдывался Денис. — Люсь, я не хотел так сильно, извини… Давай я помогу тебе подняться…
Сквозь головокружение проступила свежая мысль: «У меня же есть пистолет».
— Не трогай меня! — Люся встала на ноги и бросилась к сумке.
Увидев нацеленное чёрное дуло, Денис на миг задумался о жизни.
— Люсь, не надо. Это-то зачем? Я ж тебя любил…
— Ты меня не любил, а хотел, и эти понятия иногда диаметрально противоположны.
— Но ты же меня любишь? — занервничал Денис. — Ты же меня не убьёшь?!
— Пошёл вон из моей жизни… Навсегда!
— Малыш, давай простим друг друга и начнём сначала!
— Мы начнём с конца.
[31] Название пьесы Всеволода Вишневского.
[32] Получение удовольствия от боли.
[33] Светлый серо-зелёный оттенок.
И он, неловкий и смешной...
Days before you came
Freezing, cold and empty.[34]
Placebo — Days before you came
-1-
Андрей был смугл. У него были красивые тёмные волосы, но этого оказалось мало, чтобы нравиться девушкам.
Андрей Хордин. Друзья называли его Орденом, а любимая женщина Екатерина Хетцер — Хордой.
Детство Андрея прошло в закрытом военном городке, что весьма неоднозначно сказалось на его характере: он вырос мнительным, замкнутым и немного наивным. Андрей никогда не интересовался детективами ни в кинематографическом, ни в книжном варианте, но всё равно поступил в юридический институт МВД. А это уже не просто you’refuck, а высшая школа милиции.
Вот уже пятый год он учился на следователя и снимал двухкомнатную квартиру с двумя одногруппниками. Друг друга они называли сокамерниками, а съёмное жильё — следственным изолятором.
Андрей занимал маленькую комнату, его сокамерники — большую. Фактически он жил в «логове любви» (такое название было для девушек, между собой студенты честно именовали её «комнатой траха»), однако это не способствовало развитию его половой биографии. Его одинокая каморка становилась «любовной» всякий раз, когда кто-нибудь из соседей приводил к себе девушку. Тогда Андрей был вынужден ночевать в зале с другим сокамерником. Хордина напрягало, что аскетичную ауру его кельи нарушают так бессовестно и громко, но он был скромен и молчал.
Будучи хилым и худым, Андрей был фанатом абсолютно всего спорта — от футбола до женского биатлона. Поэтому всё лето 2006 года во время мундиаля в Германии он ответственно носил только кепку и футболку с эмблемой чемпионата.
Любил Beatles — группу родительской молодости, что оборвалась с его рождением.
Полгода — и напрасно — встречался с чудной девушкой, мастером по стрельбе Настей Волкодав. Ещё не успел (был невинен).
Андрей нравился женщинам в силу своей уникальной чистоты, но они не видели в нём мужчину ровно по той же причине. Хордину никогда не везло с девушками, но особенно не повезло ему, когда он встретил Настю.
Они познакомились на дне рождения его сокамерника. Андрея попросили проводить девушку до дома, и он безропотно пошёл.
В темноте Настя казалась ему почти хорошенькой, и около подъезда он подумал, что было бы неплохо её поцеловать. Но как начать, как подступиться, Хордин не знал. Настя была слишком серьёзной, слишком гордой, слишком трезвой…
Андрей сконфуженно молчал.
— Ты что-то хочешь мне сказать?
— Скорее не сказать, а сделать, — пробормотал Хордин, но остался неподвижен.
Не надеясь на решительность Андрея, Настя цапнула его за ворот куртки и притянула к себе.
