Но люди не меняются, и бывших алкоголиков не бывает. Если Реутов крутился в тёмных делишках, то и сейчас не постесняется направить дуло пистолета на негодного, как это и произошло с моим мужем… Да, возможно Дима меня перестал ценить, разлюбил, но разве можно просто взять и отнять чужую жену против воли? Нельзя, конечно, только Влада это не остановило, и он воспользовался ситуацией с долгом. Что же он такого во мне нашёл, что я вдруг невольно стала предметом тихой войны мужчин у меня за спиной?
***
Утром позавтракали в довольно сухой обстановке, я общалась только с сыном, принципиально даже не поворачивая головы в сторону Влада. Убрала со стола посуду и принялась вызывать такси. Когда машина с шашкой подъехала, и я собралась выходить, поцеловав на прощание Демида, в холле меня остановил Влад.
— Почему такси? Я ведь дал тебе машину.
— Ну и катайся на ней сам, — ответила ему. — Ключи на тумбочке. А от тебя мне ничего не надо, ясно?
— Да хоть на метро катайся, Калиновская, раз тебе так хочется, — оскалился Реутов. — Только если опоздаешь три раза подряд — я тебя уволю с вольчим билетом.
Он первым вышел за дверь и, не оборачиваясь, пошёл к своему джипу. Я последовала к своему такси и мы успешно разъехались.
Весь день отработала на автомате. Завтра будут готовы результаты анализов Дёмы, и сосредоточиться на делах никак не удавалось. Очень нервничала, боюсь услышать страшное, как бы себя не уговаривала. Около пяти чашек кофе за весь день тоже спокойствия мне не прибавили, и домой я вернулась дёрганая и хмурая. Постаралась улыбаться лишь ребёнку, пытаясь скрыть от него истинное самочувствие, но разве можно скрыть от детей что-либо? Демид тоже разволновался и расспрашивал меня, о чём я переживаю, и не в его ли болезни причина? Пришлось успокаивать его и себя добрых часа два. Когда м не всё же удалось уговорить его лечь спать, я и сама была вымотана донельзя, но скорее, именно морально.
Хотелось хоть как-то расслабиться, и я спустилась вниз, чтобы выпить немного коньяка. Несмотря на то, что я его не пью, он не казался мне сегодня противным, а может, потому что напитки в баре дома Реутова явно стоят очень приличную сумму. Я бы даже назвала этот коньяк довольно сносным и приятным. Ела плохо днём, и довольно быстро поняла, что охмелела. Только собиралась всё убрать за собой, как домой вернулся Влад.
Вот чёрт, не успела уйти до его возвращения. Он вошёл в гостиную и повернул голову в сторону кухни, будто знал, что я сижу именно там, хотя свет я не включала, мне достаточно было освещения гостиной.
— Ты пьёшь? — удивлённо спросил он и подошёл ближе. — Коньяк?
— Да, а что? — тут же огрызнулась я. — Алкоголичек трахать не любишь?
— Не люблю, — ответил он и уставился ледяным взглядом мне в лицо. — Но дело даже не в этом. Ты можешь быть беременна.
Отнял бокал из рук и выпил махом сам остатки. Чёрт, а про беременность не подумала. Совсем уже крыша от нервов едет. Мне действительно сейчас не стоит пить алкоголь.
— Что случилось, что ты потянулась к стакану, Лена? — снова вернулся он к допросу.
— А тебе какая разница? — снова огрызнулась я.
— Хочу знать, — ответил он, и по тону очевидно, что я начала его злить своим разговором. Но коньяк во мне было уже не остановить.
— Это забота?
— Можешь назвать это так.
— Спасибо, конечно, — встала я из-за стола и заглянула в его глаза. — Но только ты меня для чего тут завёл? Чтобы трахать? Ну и трахай, только в душу не лезь. Ты там лишний, ясно?
Тут же оказалась грубо прижата к столу, а моё лицо сжали ледяные пальцы. Испугалась от неожиданности.
— Я теряю терпение, Лена, — навис он надо мной, глаза полыхали яростью. — Не вынуждай меня быть с тобой грубым.
— И что будет? — изогнула я бровь, рвано дыша от страха.
— Лучше тебе этого не знать, — прорычал он мне в губы и приник к ним.
Больно, грубо, будто мстил за дерзость. Дёрнуться куда-то в сторону возможности у меня не было, приходилось сносить эту жесткую ласку, если можно так назвать этот поцелуй. Постанывала от боли, но ждала, когда он насытится мной и сам прервётся.
— Захочу — трахну, не переживай, — сказал он, бросая моё лицо и отстраняясь. — А теперь пошла вон отсюда. И попробуй только ещё раз прикоснуться к алкоголю.
17
Влад.
Поужинал без особого аппетита. Сбила, стерва, все настроение. Достал начатую ей бутылку коньяка и налил себе. Отпил. Легче на душе не стало. После ее выпадов остаётся неприятный осадок. Потому что она права. Меня не за что любить и принимать, да мне это и не было нужно. Раньше. Или было? Теперь уже не знаю…
Зачем я действительно лезу к ней со своими вопросами? Между нами договор, который я и составил сам, и там нет ни слова о том, что Лена обязана со мной дружить и не должна мне дерзить. Но все же раздражает этим неимоверно. И возбуждает. Один Чертов поцелуй и ее горящие гневом глаза заставили испытать все прелести эрекции, но спать с ней сегодня я не хочу. Запах алкоголя от женщин на самом деле не переношу, только члену все равно в этот раз — он хочет её любую. Если бы не колючие фразы, точно бы не отпустил бы заразу до утра. Стерва! Бесит.
Пришлось ложиться спать так, несолоно хлебавши, даже прохладный душ не смог убить возбуждение и ощущение поцелуя на губах. Мне кажется, что ее губы даже вкус особенный имеют, невозможно мягкие, невыносимо нежные. Ворочался с боку на бок, но все же усталость победила и унесла меня в тревожные сны, где главной героиней была опять она.
***
Утро было таким же напряженным, как и вчера. Калиновская из принципа отворачивала от меня свой нос, на вопросы отвечала сухо и снова злила меня этим. Но что я ей поставлю в вину? Немедленно общайся со мной, потому что меня, как дебила, тянет к тебе, и хочется поговорить?
В таком же напряжении мы поехали в офис. Я на своей машине, а она опять на такси, чем бесила меня ещё больше. Принципиальная, бл*дь, смотрите-ка! Да хоть пешком пусть чешет, какая мне разница?
Дела офиса отвлекли от войны с непокорной женщиной — зачем я вообще с ней связался? Я и не заметил, как пролетело больше половины дня.
— Влад, ты помнишь, я просила отпустить меня в три часа? Результаты Демида пришли, — говорила Лена по телефону. — Можно идти?
Кинул взгляд на часы — уже половина третьего. Ну обещал — так обещал.
— Иди, — ответил равнодушно. — Только эти часы тебе снимут с оплаты. Рабочий день до шести ноль-ноль.
— Я помню, — отозвалась она. — Пусть снимают, в шесть в клинике уже никого нет, а мне нужно знать, что с ребёнком.
Переживает сильно, ее волнение даже мне через трубку передаётся. Не могу же я заставлять мать маленького ребёнка так нервничать?
— Иди, — снова повторил я и нажал на кнопку отбоя.
Некогда мне с ней болтать, дел ещё невпроворот. Какое-то время внимательно изучал то, что вижу на экране, а потом нервно бросил ручку на стол. Да кого я, блин, обманываю? Напомнила о себе, теперь сразу не получится выгнать эту женщину из своих мыслей. Это ты, Реутов, ее можешь обмануть, но не себя.
Сделал перерыв, выпил чашечку кофе, распёк парочку нерадивых сотрудников, и вроде легче стало. Сегодня засиживаться не планировал, в шесть выключил компьютер и отправился из офиса. На душе непонятная тревога, будто мне стоит быть дома. Предчувствие, что ли, какое…
— Добрый вечер, — сказал я Тае, заметив какая в доме непривычная тишина.
Никто не смотрит мультики, не бегает по гостиной и не врезается в меня. Тая тоже какая-то подваленная сидела и смотрела в одну точку.
— А где Демид? Ему опять плохо? — спросил ее, нахмурив брови.
— В больнице он, Владислав Андреевич.
— В больнице? Лена с ним?
— Лена наверху.
— А почему она не сыном?
— Этого я не знаю, Владислав Андреевич. Вы идите, посмотрите на ее состояние. Со мной она говорить не хочет, выгнала вон.
— Интересно, — поджал я губы и пошёл не второй этаж.
