После совместного обеда, на котором супруг старался заставить Катю плотно поесть, они вместе уезжали с ресторана, по дороге забирали Зою от Веры Павловны. Сергей Александрович усаживал девочку в автомобиль жены, затем, прощаясь, обнимал и целовал супругу, долго и властно на правах хозяина, гладя одной рукой по её попе, а другой по груди, назло наглому мужчине, часто наблюдающему за женой из белого порша. Проводив супругу с дочерью до половины пути, разворачивался и ехал по двум своим другим рабочим точкам.
Мать с дочерью ехали домой, иногда останавливались по дороге около какого-нибудь магазинчика. Екатерина привыкла к своему положению, у неё уже не разбегались глаза от предложений и её материальных возможностей. Она научилась выбирать красивые качественные вещи, хорошую обувь, отдавала предпочтение высокому тонкому каблуку, к которому одобрительно относился статный Сергей Александрович, в отличие от её первого мужчины.
Крупные и дорогие по теперешним Катиным меркам покупки супруги выбирали вместе. Она привыкла носить колечки, кулоны, серьги, которые постоянно дарил муж, для которых была приобретена солидная шкатулка. Вечерами, занимаясь ребёнком и домашними делами, она прислушивалась к звукам входной двери, чтобы им с Зоей не пропустить обязательный ритуал встречи любимого мужа и папы. По понедельникам, который был их выходным днём, в тёплые летние дни они предпочитали гулять в парке.
Осенью парк преобразился и сделался ещё интересней и загадочней для маленькой девочки, приносивший с прогулки букетик опавших ярких листьев. Прогуливались, держа друг друга под руку, строили дальнейшие планы на будущий год, на обязательную поездку в отпуск, не выпуская из виду шаловливую полуторагодовалую Зою, которая не любила сидеть в коляске. Чувства счастья, благополучия, защищённости не покидали Катю рядом с Сергеем Александровичем.
В отличие от Кати её отцу везло меньше. Его отношения с Любовь Петровной совсем разладились, недовольная, она постоянно пилила поменявшего работу Сергея Ивановича, которому надоели постоянные рейсы, жизнь на колёсах. Заработки мужчины стали ниже, запросы Любовь Петровны не изменились, и она требовала денег для Алексея. Они находились в процессе развода, каждый жил со своими родителями. Деньги от продажи совместной квартиры, по настоянию дедушек и бабушек, были разделены на четыре части. Екатерина от своей доли отказалась, поделив её между родителями отца и матери, которые помогали ей во время учёбы.
Девушка с разрешения Сергея Александровича не раз звала отца к себе, аргументируя, что в большом городе легче найти высокооплачиваемую работу. Сергей Иванович приезжать не спешил, боялся помешать дочери, да и новая спокойная работа и зарплата его устраивала. И поздно вечером, когда позвонили в дверь, Катя подумала, что отец всё-таки решился на переезд, и побежала открывать входную дверь.
На пороге стояла зарёванная и растрепанная Лиза. По-хозяйски, с силой и ненавистью, толкнув Екатерину на шкаф в прихожей, она быстро прошла в комнату и пошла на голос отца.
- Милая, кто пришёл? Что ты молчишь?
- Я пришла, твоя дочь, про которую ты забыл, чтобы посмотреть тебе в глаза. Ты предал маму, меня, завел себе подстилку, посмел привезти и поселить её в доме. Ты забыл про все обещания данные маме перед смертью, оставил меня без денег, мне пришлось продать квартиру. Мне больно было с ней расставаться, она ведь была куплена на деньги от продажи нашей общей квартиры, где умерла мама. Из-за тебя я осталась одна, меня бросил Егор, ушёл, пока меня не было, забрал оставшиеся деньги. Кто захочет жить в нищете на съёмной, маленькой квартирке?
Катя, оправившись от шока, решила не вмешиваться в родственные разборки, закрыв приоткрытую дверь в комнату спящей дочери, прошла быстро и бесшумно на кухню. Она прислушивалась к звукам из детской, беспокоясь, что громкий голос падчерицы может разбудить ребёнка. Резкий и визгливый голос Лизы, похожий на крик, она слышала отчетливо и ясно, в противовес тихому голосу Сергея Александровича, ответы которого не доходили до её ушей. Выслушав все оскорбления в свой адрес, Екатерина не стала входить в комнату, чтобы словесно защитить себя, боясь вызвать агрессию дочери мужа, спровоцировать ещё больший конфликт, который может испугать ребёнка и сказаться на здоровье любимого супруга.
- Помнишь, что ты обещал? Ты говорил, что если я вернусь, то она уйдёт. Я вернулась. Теперь пусть она уходит, я не собираюсь жить с ней под одной крышей, и ребёнка пусть забирает, она его нагуляла, он не от тебя, у меня есть доказательства. Выбирай или дочь, или шлюха. Я или она?
Заметив выглядывающую из кухни Катерину, которая была возмущена, услышав очередные обвинения, обратилась к ней.
- Что вылупилась и стоишь? Особого предложения ждёшь? Привыкла чужим всем пользоваться. Соображалка, что ли плохо работает? Выметайся, сказала. Может тебе помочь? Так я быстро с лестницы спущу.
Не дожидаясь, когда Лиза от слов перейдёт к действиям, опасаясь за своё здоровье в силу разных весовых категорий, Катя поспешила в спальню, достала чемоданы и быстро начала собирать вещи. На дно положила шкатулку, шубку и другое наиболее ценное. Зная, как супруг любит дочь, она была уверена, что он всё простит, и они помирятся, а Катю попросит срочно съехать, чтобы не раздражать своим присутствием Лизу. Но всё же, она надеялась, что он позволит забрать одежду и обувь. Екатерина была уверена, что Зою ей Сергей Александрович не отдаст, но предполагала, что иногда они будут пользоваться услугами Веры Павловны, к которой девочка привыкла и считала своей бабушкой, и Екатерина сможет с ней видеться.
Услышав испуганный плач ребёнка, Катя поспешила в соседнюю комнату. Зои в кроватке не было. Плач раздавался из большой комнаты. Вбежав в комнату, она увидела Лизу держащую Зою за перилами балкона.
- Не надо, не надо, я сейчас уйду. Она простудится. Я ухожу.
Глазами она начала искать супруга, удивляясь его бездействию, в поиске поддержки. Обернувшись, увидела Сергея Александровича. Он сидел в неестественной позе, не шевелясь, откинувшись на спинку дивана, с посиневшими губами не бледном лице.
Катя испуганно закричала, как безумная кинулась к падчерице, вырвала ребёнка из её рук, прижимая испуганную малышку к груди, побежала за телефоном. Лиза оторопела от такого порыва слабохарактерной и бесхребетной деревенской дуры, какой она считала Катю. Елизавета не собиралась выкинуть ребёнка с балкона, ей нужны были деньги, чтобы уехать и начать новую жизнь, понимая, что если не сделает это сейчас, то уже никогда не сможет порвать с больной любовью к Егору. Через какое-то время он вернётся, присядет у её ног, обнимет колени, попросит прощенье, и она простит, как прощала не раз, всё начнётся сначала.
Машина скорой помощи приехала быстро, Сергей Александрович был без сознания и очень слаб. Лиза вела себя отстранённо, будто это был чужой, незнакомый человек, ушла на кухню, пока отца осматривал врач, отказалась сопровождать его в больницу. А Екатерине не с кем было оставить Зою, ехать с ребёнком ночью она не могла, да и оставить её в квартире с падчерицей боялась.
Проводив машину скорой помощи, пошла в Зоину комнату, чтобы опять уложить спать разбуженную, испуганную и раскапризничавшеюся дочь. Когда Елизавета вошла в детскую, Екатерина в тишине при свете ночника собирала необходимые вещи Зои, собираясь переехать Вере Павловне. Она подошла к кроватке и смотрела на спящего ребёнка.
- Знаешь, я почти не вспоминаю ту девочку, так иногда, редко, как кошмарный жуткий сон, она ничего хорошего не принесла в мою жизнь. Вначале ужасный токсикоз, который нужно было скрывать, чтобы Егор ничего не заподозрил, затем постоянные упреки о нелепости внешнего вида, которые сдерживались очень щедрыми подачками отца. Ты знаешь, как он меня с тех пор называл? «Лизок - жирок. Елизавета - свиная котлета». Роды - ужасный фильм ужасов, страх быть обезображенной из-за предлагаемой операции. Никак не могу сбросить даже пару килограмм набранных за беременность. Сколько твоему мальчику?- на удивление спокойно спросила падчерица.
