захватывает в локтевой меня Мар, подтягивая ближе к ним с Ромкой.
Придушивает слегка.
Шлепаю ему по предплечью.
— Тарханов! — ною жалобно.
— Контратака где?
— Да я чуть живой… — падаю на обтянутую кожей скамейку.
Они таскают меня за шкирку за собой, я засыпаю на любой горизонтальной поверхности. И даже иногда стоя, ложась спиной на стену.
Ромка заходит в кабинет на флюорографию. Марат покупает кофе себе и мне.
— Куда?! — перехватывает из его рук Аленка. — А кровь?
Один стакан отдаёт Бесу, из второго пьёт сама.
Точно!!
— Ой… — мямлю, просыпаясь. — А я поел с утра.
— Яшин… — хмурится строго Алёна. — Ну, что ты как маленький?
— Я забыл, — закрываю глаза ладонью. — Но я без углеводов. Творог и кофе.
— Ладно, сдавай как есть. Потом разберёмся.
Нас мурыжат ещё с полчаса.
Потом уезжаем в школу. Валяемся там часик на матах.
«Доброе утро…» — прилетает мне.
Переворачиваюсь на живот.
«Как чувствуешь себя?», — пишу в ответ.
«О-о-о…»
«Моя зайка!» — улыбаюсь я.
Пишу ей голосовое, чтобы зашла ко мне в комнату, нашла нужную банку в спорт-пите и выпила восстанавливающую присадку.
«Нашла! Спасибо…»
«Я люблю тебя очень!»
В ответ пачка разношерстных поцелуев.
И я счастливый и неадекватный снова падаю на спину, разглядывая потолок.
Пацаны спят… Шелестя бумагами в зал заходит Аленка. Поправляя длинную юбку, присаживается рядом со мной.
— Вань… — с тревогой.
— М?
— Ты точно поел с утра?
— Точно, а чо такое?
— У тебя сахар низкий… Совсем низкий. Критически.
Кладёт руку мне на лоб.
— И по весу ты не упал, ты рухнул! И тахикардия какая-то невнятная! Как себя чувствуешь? Нужно назначить дополнительное обследование.
— Да ну… Просто стрессанул немного.
— Ты нормально спишь?
— Эм…
— А питаешься?
— Ну…
— Иван, давай серьёзней, а? Или я тебя на обследование положу. Это похоже на диабет!
— Стоп! Стоп! Всë хорошо со мной, клянусь! Я просто…
— Да влюбился он просто! — сонно усмехается Мар. — Не ест, не спит, Царевну то спасает, то любит самоотверженно, вот и…
— Да! — покаянно подтверждаю я.
— Ясно, — улыбается Алена. — Но ты не забывай, что ты у нас будущий чемпион, ладно? И у тебя вообще-то режим. И сон — восемь часов. Давай добавим сложные углеводы перед тренировками. Глюкозу… Что там ещё влюблённым мальчикам прописывают.
— Тортик…
— Ну, пусть будет тортик, как разовая акция. И с сексом притормози.
— Эээ! — хором возмущаемся мы с пацанами.
— Умеренно!! — взъерошивает мне волосы. — На сегодня я тебя с тренировки снимаю.
— Опять?? — застывает зашедший в спортзал Бес.
— Опять… — вздыхает Алёна. — Где-то он там на другой площадке максимум выдаёт.
— Яшин… — обескураженно провожает меня, взглядом Бес.
— Клянусь, завтра буду огурцом! Вот прям стопудово!
Смываюсь домой. Там Яся…
Глава 30 — Палево
— Яся… Сколько можно спать? — стук в дверь. — Ты в порядке?
Рывком сажусь в постели, встречаясь со своим отражением взглядом.
— Пизде-е-ец… — сглатываю я.
— Яся?? Там Татьяна пришла, ей надо прибраться у тебя.
— Я проснулась! — поспешно кричу я. — Спущусь!
Боги, я — истерзанный гепард… Веду ладонями по телу. Помятая, лохматая, вся в засосах, и едва шевелюсь.
С трудом спускаюсь с кровати, наступая на использованную резинку.
— О, черт!!
Быстро собираю всë палево.
Между бёдер болезненно щиплет, тело ломит. Похлеще, чем после потери невинности.
Смеясь, смотрю на себя в зеркало.
— Да-а-а, Ярославна… «Мечты сбываются»??
Уношу на балкон Ванину толстовку, заметая следы преступления. По дороге прижимаю её к лицу и дышу, дышу, дышу… От головокружения, покачнувшись, шоркаюсь плечом о декорированную стену, сношу кожу. Тупая боль почти не чувствуется. Это всë эндорфинчики!
Хочется залезть в ванну и отмокнуть. Но я уже пообещала маме, что сейчас спущусь.
Прижавшись лбом к стеклу, стою под тёплыми струями воды и не могу перестать улыбаться. Хотя ощущение, словно по мне всю ночь ездил танк своими гусеницами. И даже припарковался внутрь, явно не с первого раза и помял там все стены своим дулом.
В груди взрывается от всплывающих в памяти его слов мне на ушко, от его стонов, от тактильных воспоминаний, как он врезается…
— А-а-ай!!
Опускаюсь пальцами между бёдер, чувствую, как там всë растерзано. Мне нужен какой-нибудь крем, наверное… Или что там в таких случаях используют?
Под халат надеваю плотную маечку, не дай бог распахнется на груди при родителях!
Но губы под майку не спрячешь. Они опухшие, обсосанные и местами покоцанные…
Леплю ярко-зелёные мятные патчи под глазами, чтобы хоть немного зрительно отвлечь внимание от губ. Замазываю лицо белой маской, чтобы не краснеть, как дура. Потому что оно горит.
Открыв дверь Татьяне, наблюдаю со стучащим сердцем, как она прибирается. Надеюсь, мы больше нигде не оставили следов.
Надо было под кроватью посмотреть! Капец…
Захожу в телефон.
«Доброе утро, родная. Напиши, как проснёшься».
Ммм… Ванечка!!
И я опять цвету и пульсирую как дурочка. На его авке улыбка. Мне хочется целовать еë, повиснув у него на шее.
«Доброе утро…» — пишу ему, хотя уже давно не утро.
«Как чувствуешь себя?».
Как бы тебе передать…
«О-о-о…» — отправляю ему лаконичное.
— Ай… Ай… Ай… — меняю позу на кресле и тихо бормочу себе под нос: — Ванечка… Гад!
Дайте мне что ли лëд!
«Моя зайка!» — я даже слышу его интонацию.
И сразу же ему всë прощаю.
Надеваю наушники и несколько раз прослушиваю его голосовое. Раза с
