деньги? — выдает вдруг папа. Ой, а я-то думаю, когда же выстрелит это «ружье»? Он же явно следит за любимой дочкой, либо ему давно доложили о наличии у меня отношений. Думала, что смогу ещё пару дней скрывать. Или это Слава стукач? Ладно, не важно!
— А вы работу мне предлагаете, чтобы я могла его обеспечить? Пап, если ты не заметил, из всех денег, которые ты мне перевел на счёт, я потратила лишь малую крохотную часть. И то, чтобы купить спортивный инвентарь.
— Однако, не самый дешёвый.
— А ты хотел, чтобы дочь Барышникова ходила по рынку с авоськами?
— В ближайшем будущем может так и быть.
— Поверь, Андрей тоже неплохо зарабатывает. По крайней мере, даже если я соберусь за него замуж, прокормить он меня сможет.
— А то, что вокруг него крутятся бандиты, это совсем пустяк? — влез в разговор Слава.
— А ты входишь в состав нашей семьи, чтобы встревать со своими пятью копейками?
— А ты бы послушала умного человека, — парировал папа.
— О, да вы не шайка, вы банда какая-то прям. На обед я была приглашена для промывки мозгов?
— Нет! Но меня раздражает, что ты не здесь. Ты витаешь где-то в облаках и в телефоне что-то печатаешь.
— Извини, пап, что твоя дочь, наконец-то счастлива. Раз это такая проблема, можешь меня выдать замуж за Славу. Доломай уже меня окончательно. Что ты все тянешь? — странно, но я почему-то даже и ее думала истерить или повышать тон. А это, как оказалось, Алексея Алексеевича очень задевало.
— Я не пытаюсь…
— Пытаешься. Сейчас ты делаешь именно это. Пап, не дави меня своей любовью. Спасибо за обед!
Вот, высказала. И, наверное, он обиделся. Я тоже. Эх, эта постоянная борьба. Но я ещё не подозревала, что там за моей спиной два взрослых мужчины строили заговор. Заговор против одной слабой девочки, которая не собиралась сдаваться.
Кто-то высший нас предал неназванно-сладостной муке,
(Будет много блужданий-скитаний средь снега и тьмы!)
Кто-то высший развел эти нежно-сплетенные руки…
Не ответственны мы!
М. Цветаева
— Господи, держите меня семеро! Дикий, ты не боишься, что на твои феромоны сбегутся все, кто обитает в радиусе нескольких километров?
Застала я его в непристойном виде. Нет, мне-то смотреть было можно. А вот если бы я приехала не одна, Наденька прямо тут ты его изнасиловала. Почему? Да, потому что Андрей был лишь в одних спортивных штанах, открывая обзор на свое совершенное тело. И застала я его в тот момент, когда он отжимался. Сексуальность этому действию придавали все группы мышц, которые находятся на спине, перекатывающиеся под вспотевшей кожей. У меня аж пальцы гудели в необходимости потрогать его.
— Пока ты первая, — мужчина поднялся, вытер лицо полотенцем, которое валялась здесь же на огромном валуне.
— Я надеюсь, что единственная. Наверное, лучше тебя затащить в дом от греха подальше.
— Последний подход и я весь твой, — вскинул одну густую бровь Андрей.
— А как же спортивный режим? — напомнила я о том, разговоре два дня назад, когда оказалось, что ЕГО ВЕЛИЧЕСТВУ нужно заняться подготовкой к турниру, а любовь тут лишняя в дуэте Дикий + спорт.
— Я бы заматерился, но тебя, как ребенка, нужно отучать от сквернословия. Поэтому пофиг! Во-первых, — его тело оказалось в той опасной близости, когда я могла на него наброситься, изголодавшись за двое суток, — я собираюсь слить первый бой.
— А тебе поверят?
— Малыш, я не был на ринге уже три года. Хоть я и держу себя в форме, но навыки забываются. Да, усиленные тренировки могут помочь, но это все не то.
— А, во-вторых, — поторопила я его, когда он закончил пламенную болтовню про свое занятие.
— А, во-вторых, и во всех остальных случаях, тяжело смотреть на все это, — он обвел взглядом мою фигурку, затянутую в спортивные лосины и топ с длинным рукавом, — и не иметь возможности потрогать, меня сводит с ума.
— Блядь, Дикий, — выдохнула я взволнованно, — чертов ты романтик!
И раз позволено, естественно, влетела на него, обхватив крепкую талию ногами. Казалось, этому громиле ничего не стоило держать моё пятидесятикилограммовое (отожравшееся на домашних харчах на четыре килограмма) тельце на себе. Я кайфовала от его поцелуя, который не просто был сладким, но и ещё колючим. И пофиг, что нижняя часть лица будет похожа на спеющий фрукт красного цвета. Мне хорошо, мой Дикий обнимает так, что перехватывает дыхание от волнения и возбуждения. Этот мужчина, как наркотик. И не приведи Господь, чтобы у меня его когда-нибудь отобрали. Выгрызу!
— Так, хитрюга, у меня ещё один подход, — заявил Разумовский, перехватывая мою руку, которая уже хотела залезть к нему в штаны. Вот гадкая конечность! Вечно меня предает. Хотя, когда этот мужчина рядом, меня все органы отказываются слушать, особенно голова. Кажется она давно на меня махнула рукой. Бесполезное дело бороться со сгустком гормонов.
— Вот можешь ты обламывать, Андрюша, — надула я губки и сделала бровки домиком.
— Хочешь полапать меня, залазь наверх.
— Что прямо можно? — не поверила я.
— Можно, — улыбнулся Разумовский одной из своих обезоруживающих улыбок.
— Что, прям вся? — не унималась я.
— Если хочешь, за домом есть топор. Можешь избавиться от ненужной тебе части.
— Очень смешно!
— А ты не тупи, малышка! Ложись! Посмотрим, насколько ты неподъемная ноша.
— Ох, Дикий, зря ты так с Барышниковой. Это будет самое тяжелое отжимание за всю твою жизнь, — предупредила я, укладываясь поверх его спины. Никогда себя так не чувствовала неуверенно. Но лица настоящая леди терять не должна в любой ситуации.
Один… Я вскрикиваю, пытаясь удержаться на широкой спине Разумовского. Два…ещё один окрик, но, кажется, я уже начинаю ловить ритм и пробовать сохранять равновесие. Три…Господи, помоги! Четыре…Хм, прикольно! Но, лошарка…кхе-кхе…лошадка! Пять…
— Не тяжело?
— Конечно, тяжело! Не сбивай, — заявляет Разумовский. Ах ты, погаец! Пальцы вместо того, чтобы цепляться за него, начинают хаотично двигаться. Несколько дней назад мы выяснили, что этот громила боится щекотки.
Бой окончился моей полной победой и его апелляцией. В кровати в этот раз тоже победила именно я, разгромив Разумовского в пух и прах. Девочки сверху!
— Скучал? — хитро улыбнулась, устроившись на его вздымающейся груди.
— Очень, — он запускает пальцы в мои волосы и целует, притягивая лицо ближе. — Через несколько дней все закончится и мы сможем спокойно куда-нибудь уехать, пока не утихнет этот накал страстей.
— Ого! А как же спросить моё мнение?
— А ты разве откажешься проводить со мной двадцать четыре часа в сутки, нежится на солнце, купаться.
