— В кафе? — делать нечего, надо время тянуть, чтобы парня не обидеть.
— Можем в театр, кино, на концерт. Мама говорила, что сейчас в театре показывают интересную постановку Гоголя. Она и билеты достать сумеет. — Лешка с надеждой смотрит на меня, шапку на голове поправляя. — Ты любишь театр?
Анька, стоящая рядом, прыснула от смеха, она знает, как я в октябре, когда мы всей группой на спектакль ходили, уснула через пятнадцать минут после первого звонка.
— Леш, я…
— Прости, пожалуйста, мама звонит. — Парень подносит телефон к уху и разворачивается к нам спиной. — Алло. Да. Да. Посуду убрал. В холодильнике. Да, мам.
Дальше я слушать перестала, наблюдая, как на территорию универа въезжает машина крокодила. Едет медленно, но не на свое обычное место, а прямо рядом с нами тормозит. Минуту парень не выходит на улицу. И я понятия не имею, чего он сидит-то, и что мне делать.
Открывает машину и снова смотрит на меня, как и вчера утром.
— Креветка, если для того, чтобы видеть твои ноги, я должен по ночам спать, то я готов уйти в зимнюю спячку. Уж и не надеялся на второй раз.
Я взрослая. Взрослые люди не огрызаются, не ерничают и не хамят.
— Доброе утро, Назар. — Ой, справилась. Почти легко было, правда, пришлось язык прикусить.
А у парня так вообще челюсть отвисла.
— Мне опять сон, что ли, снится? — Белобрысый щипает себя за руку и тут же отдергивает ее. Так тебе и надо. Мог бы еще сильнее. — Просто доброе утро? Без крокодила и гада? Так, подруга, — обращается он к Алипатовой, — что с ней? Головой не билась? Ничего не принимала? Хоть раз за сегодня говорила, что я ее раздражаю?
Она плечами пожимает и на меня такими же ошалевшими глазами смотрят. Во народ, а. Из-за обычного приветствия готовы людей в психушку на проверку сознания сдать.
— С По-ли-и-иной что-то случилось?
Ага. Она сейчас сквозь землю провалится, Лешик. И вряд ли ты ее поймать успеешь.
Глава 32
А что с Полиной? Нормально всё с ней. А то, что глаз дергается, так это он от холода, а не от нервного тика, который появляется, стоит только Суханову рядом со мной оказаться. Всего-то. Вот сейчас белобрысый уйдет своей дорогой, и всё встанет на законные места. Вернее, я снова в «нормальную» превращусь, если так сказать можно в моем-то случае.
— Ты заболела? — обеспокоенным тоном говорит Ёлкин, становясь напротив. — Симптомы какие? Ломота, головная боль, озноб или жар, насморк, потливость, дрожь в теле…
А за спиной у Лешки Суханов-зая-гад-Назар кривляется:
— Дрожь-то в теле сто процентов есть, меня так-то увидела. Тут хочешь не хочешь, а задрожишь.
Я вот одного понять никак не могла, почему у Суханова ноги целые? Ну, язык длинный, сам парень наглый, как утка, которая по свежему бетону бегает. Как ему еще ноги не выпрямили? Не может быть такого, чтобы только я об этом подумала. Где все? Где весь народ, который желает, чтобы крокодил чаем поперхнулся? Мы обязаны собраться вместе и организовать группу с лозунгом: «Отрежем длинноногому всё лишнее».
— Неприятное ощущение во рту, раздражительность, — спасибо еще Лешке, что он внимания на паразита не обращает, и продолжает по памяти вспоминать все симптомы гриппа.
— О, раздражительность есть, — ровным тоном говорю я, стараясь даже не смотреть на блондина. — Минуты три назад появилась, а до этого не было ее.
Анька вон поняла, к чему я клоню, а Назар и нос не почесал. Руки на груди скрестил и внимательно слушал каждое слово Ёлкина.
— Ну, раздражительность — это не показательный синдром заболевания, По-ли-и-ина. Но я всё равно уверен, что ты заболела. Даже отсюда видно, как ты дрожишь и тяжело дышишь.
Твою… родственницу, Ёлкин, как не вовремя твоя наблюдательность в свет выбралась.
— Да-да, — поддакивает Суханов. — Минуты три назад тяжело не дышала, а сейчас прям как паровоз. Интересно, из-за кого, кхм, то есть чего?
Алле народ, зима на дворе, на улице минус двадцать, а я, между прочим, в колготках. Радуйтесь тому, что я вообще дышу, а не упала перед вами сосулькой.
— И я заметил. — Лешка поворачивает голову и кивает белобрысому. — Я знаю, что нужно предпринять. Обильное питье, жаропонижающие, при насморке спрей и обязательно антигистаминные. По-ли-и-ина, у тебя что-нибудь из подобного есть? Если нет, то я могу принести.
— А уколы ей нужны? — вклинивается Назар. — Я в этом деле мастер.
Пока Лешка там про уколы рассказывать начал, я без звука, одними губами, спросила у Суханова:
— Серьезно? Ты?
— Ага, — охотно соглашается он. — Отцу шариковой ручкой в зад… в руку «лекарство» ввел, пока он спал. Считай, в четыре года профессионалом стал.
Ешкин кот, я права была, когда говорила, что он с детства дурной. Вот как знала.
— Или к врачу… — Что? К какому врачу? Так, надо прекращать в облаках летать, когда Ёлкин рядом, не то когда-нибудь провороню момент, кивну на автомате и в один миг сама госпожой Ёлкиной стану. Тьфу-тьфу.
— Чувак, слушай, ты прям как гугл, не требующий наличия интернета. — Что это? Восхищение в голосе? У Суханова? Да быть такого не может. — Всё знаешь?
Лешка гордо задирает нос, косясь в мою сторону.
— Человек не способен знать всего, это просто невозможно. Лишь малую часть.
— Да пофиг, лучше скажи, к чему рыба снится? Огромная такая, она меня еще хвостом ударить пыталась, — рассказывает парень, заставляя нас с Анькой рот открыть.
Рыба?
— К беременности, Назар, — еле сдерживаясь, чтобы не заржать, отвечаю ему. — Как себя чувствуешь?
— Вообще, — не смутился Лешка, — я не верю в сонники. Но моя бабушка в них верит, поэтому я частично знаю значение. По-ли-и-ина права. Многим женщинам предстоящая беременность приходит в образе рыбы. Конечно, не твой случай. Но рыбы также могут быть и предвестниками огромной любви.
Ага. Любви. Да разве такое с блондином случиться может?
— Точно к беременности, — снова шепчу парню. — Береги себя.
— Креветка, сейчас я… — Ой, а это он вслух забуянил. Пора дергать отсюда, и так на занятие опоздали.
— Ужас. Ужас. Ужас. Пара уже началась, — вскрикиваю я, когда дело запахло жареным, а Назар решил мне за шутку лещей всыпать. — Лешка, бежим.
Как и следовало ожидать, Ёлкин изменился в лице, на часы ручные глянул и ускакал, на прощание крикнув: «По-ли-и-на, я позвоню тебе». Он-то убежал, но и козу Алипатову тоже ветром сдуло.
Сделав глубокий вдох, и я решила стартануть. Думаете получилось? Меня за шкирку поймали и удержали. Но я пыталась вырваться. Правда, получалось только на месте бежать, под смех чешуйчатого. Ну да, признаю, на каблуках далеко не убежишь, зато здесь никто теперь не упадет, я лед на куски разбила.
— Почему возле подъезда не подождала?
— На учебу спешила, — уточняю я. — Да и зачем мне ждать тебя?
— Договаривались же, что я за тобой заезжаю. Креветка, кто так делает? Надо мной вахтерша ваша ржала. За Ромео меня приняла, который Джульетту профукал.
Мне кажется или это слишком мило звучит? Нет. Мне показалось.
Бр-р-р-р. Страсти-мордасти какие.
— Да откуда я знаю, приедешь ты или нет? Может, вчера меня подвез, а сегодня Маньку какую-нибудь или Гальку. Что мне теперь, каждое утро в ожидании кареты надо морозиться? И вообще, мы свободные люди. Ты не обязан.
— Хм… Это ты мне намекнула, что на тебя все-таки кто-то обращает внимание, кроме друга детства?
Че-го? Не намекала я. Правду говорю, даже не думала об этом. Эт я так, на будущее, если его машина станет общественным транспортом, пусть только попробует сказать, что меня это беспокоит.
Да, мы взрослые люди, которые просто играют в игру.
Пристал же.
— Буду я тебе еще намекать, — бурчу, неосознанно губы прикусывая.
— Кстати, а гугл-то прикольный чувак. — Суханов все-таки решает отпустить меня, но идет следом. — Вот брошу тебя, сходись с ним. Две заучки, книжки читать любите.
Пока придумывала, по какой ноге его ударить, чуть сама не упала. Поскользнулась, но оперативный Назар успел схватить меня за руку.
