него. Посмотрела напротив — на Марту. Направо — на Прасковью. Козочка и Василиса сидели по обе стороны от Марты, и внучку предусмотрительно посадили рядом с бабушкой. Ужина не было.
Я спросила в могильной тишине:
— А мы есть будем, или у нас ещё молитва намечается?
Андрей словно отмер, рассмеялся, взяв меня за руку:
— Нет, никаких молитв! Если кто-то желает помолиться, пусть делает это молча. Лена, подавайте!
Горничная коротко кивнула и направилась в кухню. Оттуда поплыли блюда, накрытые клошами. Я только глаза закатила. Это теперь у нас с маман будет такой Версаль? И сервиз такой пафосный поставили на стол… Вчера мы ели на тарелках попроще! Но Андрей, не моргнув и глазом, открыл первый клош и спросил:
— Полина, тебе один эскалоп или два?
— Один, — испугалась я. — Ты чего?
Эскалопы были огромные. Мне и одного много будет! За глаза! К эскалопам прилагались салат из рукколы и жаренная по-деревенски картошка. Муж лично положил мне в тарелку всего понемножку, сказал:
— Девочки, обслуживайте себя сами. Всем приятного аппетита.
Свекровь переждала, пока «девочки» от Марты до Прасковьи обслужат себя сами, и выразительно глянула на Лену. Та подхватилась, и через минуту матушка Андрея принялась за еду. Заметила, прожевав элегантно отрезанный кусочек эскалопа:
— Варя передержала мясо в духовке. Ты не думаешь, Андрюша, что стоит заменить кухарку?
— Варя отлично готовит, — ушёл от ответа мой муж. Я мысленно добавила: и она просто хорошая. Но вслух не сказала. Зато свекровушка решила попить моей кровушки и продолжила мысль:
— Вот, помню, на вашу свадьбу с Мартой я сделала отбивные… Помнишь? Они были восхитительные, так и таяли во рту!
— Мнэ-мнэ, — невнятно отозвался Андрей. Марта оказалась вежливее и ответила:
— Да, Антонина Илинична, отбивные были очень вкусными.
— Ещё бы, деточка, — снисходительно отозвалась свекровь. — Ты съела тогда четыре штуки.
Серьёзно? Она считала? И до сих пор помнит? Убиться и не встать!
— Я была беременна, — словно оправдываясь, воскликнула Марта. Андрей улыбнулся ей и бросил взгляд на Василису. Та хмуро кромсала эскалоп на мелкие кусочки. А свекровь повела плечами, отрезая ещё немного мяса:
— А почему, Андрюша, в этот раз ты не устроил свадьбу?
— Как это? Свадьба была! — усмехнулся Андрей, отпивая вина из бокала. Свекровушка удивилась:
— А нас не пригласили? Нехорошо, сыночка, нехорошо!
Я решила благородно прийти мужу на помощь. Конечно, всю правду говорить не стоит, а то она вообще меня презирать начнёт. Я сказала просто:
— У нас была молодёжная свадьба. Мы устроили её в кафе Столовой, где я работаю!
Чёрт… Работала.
Свекровь подняла красиво нарисованные брови и ужаснулась:
— Андрей! Ты женился на официантке?! Какой кошмар!
— Мама!
Мой муж неожиданно разозлился. Я ощутила это всеми фибрами своей души и положила ладонь на его руку, пытаясь успокоить. Но Андрей громко и ясно продолжил:
— Во-первых, нет ничего стыдного в работе официантки. Во-вторых, Полина больше там не работает. И в-третьих… Прасковья, закрой уши!
Девочка скорчила унылую гримасу, но послушно заткнула пальцами оба уха. Андрей стукнул кулаком по столу:
— Знаете что, дорогие мои? Вы охуели!
Все действительно ошеломлённо смотрели на него, а Андрей уже спокойнее сказал:
— Я вас всех кормлю и пою, а вы мне портите настроение. Да, мама, я и к тебе обращаюсь тоже.
Свекровь выпрямилась, как будто палку проглотила. Козочка спрятала телефон, которым фоткала свою тарелку, и пробормотала:
— А я вообще ничего не сказала. Я молчу.
— Вот и молчи почаще, тебе идёт, — буркнул Андрей, накрыв ладонью мои пальцы на его руке. — Полина, ешь, не обращай внимания.
— Мне можно уже уши разоткнуть? — громко спросила Прасковья. Я потянула её за рукав, заставив опустить руку. Девочка поджала губы: — Я знаю, что папа сказал матерное слово. И зря, между прочим, я их всех давным-давно знаю, вот, например, еба…
— Прасковья! — рявкнул Андрей. — Попрошу воздержаться от демонстрации своего богатого словарного запаса. И вообще. Приятного аппетита всем, ужинаем, пожалуйста.
— Спасибо, — свекровь поднялась. — Я не голодна. И вообще, нам пора. Толя. Толя! Нам пора домой!
Она посмотрела на мужа свирепым взглядом, и тот вздрогнул, принялся собирать свои бумаги, жалобно глядя на нетронутый эскалоп. Андрей покачал головой, но ничего не сказал, даже ни единого словечка, чтобы удержать родителей. Я открыла было рот, но снова его закрыла. Это не мои родители.
Зато Лена приблизилась и наклонилась к уху моего мужа:
— С собой положить эскалопы? Пропадут же…
— Делай, — кивнул Андрей, берясь за приборы. Остальные тоже отмерли, послышались звуки елозивших по тарелкам ножей. А мне отчего-то мясо показалось безвкусным, а картошка слишком жирной.
Хрен его знает, отчего.
Не такой я представляла себе совместную с Андреем жизнь, ох не такой.
Глава 11. То, не знаю, что…
21 мая, Репино
Солнце играло бликами на моём лице. Я сидела на «приветственной» скамеечке в кустах с закрытыми глазами, открывая их только тогда, когда мохнатая морда тыкала мячиком мне в колено. Тогда я брала игрушку и бросала её так далеко, как только могла. Филимон и Пушка носились за мячиком. А я снова прикрывала веки.
Большая собака уже не пугала меня. О полном доверии речи, конечно, быть не могло, но я не шарахалась от Фильки при его приближении. Мы даже научились играть вместе. Впрочем, у собачьего великана были свои понятия об играх, и они слегка отличались от моих. К Пушке у меня вопросов не было, это маленькое хитрое существо вполне мило уживалось со мной. Во всяком случае, упрекнуть собачку в навязчивости я не могла.
Вытащив телефон, посмотрела на время. Ещё минута. Можно закрыть глаза и расслабиться. В доме никого. Андрей на работе с утра, девочки в школах, Козочка усвистала куда-то на своей радужной машинке, а Марта судорожно дописывает роман в беседке. В последнюю неделю
