— Подушки?
— Да, я всем буду рассказывать, что сплю с Толей и Колей одновременно.
Кузьмин был явно в шоке от услышанного. Его даже не так смутил кактус Варсонофий, как мысль о сне его дочери с Толей и Колей. Но руки у Шуры были заняты.
Когда они уложили Катю и закрыли дверь в её комнату, он вопросительно уставился на Лёлю.
— И что это было?
— Проверка границ, — безметежно ответила та, — Есть надежда, что завтра она не вспомнит про Иннокентия. Но это не точно.
Глава 65
Утром надежды, что подушки Коля и Толя были плодом засыпающего сознания, не оправдались. За завтраком Катерина согласилась переименовать все четыре. В Моню, Боню, Масю и Басю.
Кузьмин недоумевал, как Лёля может это всерьёз обсуждать. Имена подушек!
— Ты, Шур, запоминай лучше. Жёлтая — это Моня, — хохотала та в ответ, — И да, кстати, ты ж не знаешь, у меня дома шкаф Жозефина зовут.
Катя прыснула от смеха чаем. Кинулась вытирать стол.
— Шкаф? Женским именем?
— Если тебе не нравится Жозефина, то могу назвать его Жорой. Так лучше?
— Но почему Жозефина то?
— Шур, гарнитур спальный так назывался. Вот и приклеилось.
Кузьмин вдруг вспомнил, что его дед звал свою машину "Москвич" Борькой. Наконец заулыбался.
Лёля положила свою руку на его ладонь. Катя проследила взглядом за этими движениями. Шура переплел их с Лёлей пальцы. Прямо посмотрел на дочь.
— К бабушке с дедушкой вечером съездим? Кать, ты как?
— Я за. Но ты обещал помочь с одеждой. Форму надо.
— Я, наверное, поеду к себе, — вдруг засобиралась Лёля, — Приветы родителям передавай от меня.
Но Шура крепко держал её за руку. Не отпускал. А Катя наконец увидела кольцо.
— Зачем ты поедешь? Тебе с нами плохо?
Заводить такой разговор при ребенке Лёле не хотелось. Но Катя вдруг вмешалась.
— Давайте Вы с нами. Так веселее. Паап… Уговори…
Вот теперь и до Лёли, и до Шуры дошло, что тянуть некуда. Ребёнок не знает, как к ней обратиться, как называть в разговоре. Они переглянулись. Решать, конечно, только Лёле.
— Катюш, есть разговор. Серьёзный. Я Ольге Владимировне предложение сделал. Она согласилась выйти за меня замуж.
— Поздравляю, — по Катиному лицу нельзя было понять, что она чувствует.
Лёля похолодела. Получалось, что она влезла в эту маленькую семью. У Кати никто её мнения не спросил.
Александр внимательно смотрел на дочь. Выходило, что он навязал невесте своего взрослого ребёнка.
— Кать, — Лёля подняла глаза на девочку, — Я очень люблю твоего папу.
Кузьмин дёрнулся, но руку не отпустил. Впервые Лёля говорила кому-то ещё о своих чувствах. У Шуры аж дыхание остановилось.
— Я не могу себе представить, что ты сейчас переживаешь. У меня такого опыта нет. И я не имею права сказать, что понимаю тебя.
Катя кивнула. Шура задышал.
— Если уж так складывается, что мы будем все вместе, то я думаю, будет справедливо, чтобы всем было хорошо. И для начала предлагаю дома называть меня на ты. А дальше, как тебе удобнее. Хочешь — тётя Оля. Хочешь — просто Лёля. Меня так все называют.
— Но в школе — Ольга Владимировна? — Катино лицо смягчилось.
— Да, в школе придётся так. Потому что так принято.
— Я могу подумать?
— Конечно. Столько, сколько нужно.
— А к бабушке с дедушкой ты с нами поедешь?
— Поеду.
— А вторую дырку в ухе мне можно?
— А вот это не ко мне, — рассмеялась Лёля, — это к папе вопрос.
— А с формой поможешь?
Лёля поймала два умоляющих одинаковых взгляда.
— Куда ж я от вас денусь!
Глава 66
В последнюю неделю перед учебным годом, кажется, влезло столько событий, сколько у многих бывает за целый год.
У Шуры было ещё восемь дней до выхода на работу.
Первого сентября Катя стояла рядом с Лёлей на школьной линейке. На ней были темно-синие длинные кюлоты на широких подтяжках, белая блузка и синий яркий галстук. Волосы пострижены в короткое каре. В левом ухе две дырки с маленькими сережками- жемчужинками. Весьма смело и оригинально. Но строго в рамках школьных правил. Не придерешься. За этим Лёля лично проследила.
Кира, увидев Катю утром, издалека показала большой палец вверх. Катя заулыбалась. Оценка этого человека многое значила. Таких элегантных женщин, как её новая учительница немецкого, Катя Кузьмина ещё не встречала.
Шура стоял поодаль, в толпе родителей, провожающих детей в школу. К нему приставали с разговорами какие-то мамы. Учителя начальной школы строили глазки. И даже Дашутины одиннадцатиклассницы пытались привлечь внимание высокого красивого мужчины. Вашкина одернула девочек.
— Держитесь, Александр Евгеньевич, — тихо сказала, проходя мимо.
А Кузьмин мог смотреть только туда, где мелькала белая табличка 6 "А".
Вокруг Кати ходил тот мальчишка, которого Кузьмин видел в свой первый приход в школу. Димка, кажется. Катя отмахивалась от него. Шура видел, как Лёля погладила Димку по голове. Он встал с другой стороны от учителя. Но смотреть на Катю не перестал. Девочки, собравшись в стайку, явно обсуждали новенькую.
А Шура смотрел на своих девочек. Они тут точно самые красивые. Огненная грива Лёли. Её светло-зеленое платье, которое они буквально вчера вместе покупали. Он тогда ещё не удержался, ввалился к ней в примерочную и с упоением целовал её голые лопатки, делая вид, что застегивает молнию.
Хорошо, что Катя в этот момент была занята выбором ботинок к новым модным штанам. Иначе получилось бы неудобно.
Сейчас от мысли о голой спине его невесты Кузьмину стало не очень удобно стоять. И он старательно стал думать про школу и вспоминать себя на линейке первого сентября.
В первом классе у него развязался шнурок. И он шёл в школу, как Юрий Гагарин навстречу Никите Хрущеву. В пятом, кажется, у него расстегнулся портфель. И в единственную на весь школьный двор лужу вывалилась его содержимое. А в десятом на линейку зачем-то пришли его родители. Махали ему рукой. И очень удивлялись, что он не помахал в ответ.
Воспоминания немного осудили пыл. Появился шанс дождаться Лёлю с работы, а не взваливать прямо сейчас на плечо и уносить прочь на глазах у изумленной публики.
Заиграла какая-то очередная песня про первое сентября. Первоклассники стройными рядами первыми потянулись с линейки в школьное здание. Заволновалась родительская толпа. Учителя засуетились, строя свои классы.
Кузьмин удивился, как быстро Лёля управилась со своими шестиклассниками. Они гуськом двинулись в школу.
Катя шла сразу за Лёлей, через несколько шагов обернулась и нашла отца глазами. Помахала ему букетом пестрых астр. Цветы вчера вечером дед Женя специально привёз с дачи. Шура замахал в ответ.
Не ожидал только, что и Лёля тоже обернётся и помашет ему. Улыбка сама расплылась от уха до уха.
Глава 67
Катя чувствовала Лёлин взгляд на себе. Весь день. И это давало силы. Значит она тут не одна. И не с кем-нибудь, а со своим классным руководителем.
Новые одноклассники разглядывали её с любопытством. Она, впрочем, тоже разглядывала.
Забавные личности попадались. Вон тот мелкий с первой парты. Задира и клоун, Беляев, кажется, на самом деле переживает, что ниже большинства девочек. А назойливый, как комар, Горгошидзе на самом деле страшно умный. Просто ему внимания не хватает. Зато он предложил сесть рядом с ним. Рыжеватый длинный парень по имени Вениамин довольно хмыкнул и радостно переместился на последнюю парту.
Про девочек ничего пока сказать не могла. Они с ней не разговаривали. Но её чудесной, подаренной Лёлей красивейшей канцелярией были явно заинтересованы.
На перемене Катерина пошла искать туалет. Решила не отвлекать Лёлю своими проблемами. Склодовская и так весь день бдит, чтобы с Катериной всё было хорошо. Надо было бы, конечно, до учебного года осмотреться. Но им с папой тогда некогда было. Навстречу по коридору шла Кира Витальевна. Улыбнулась Кате, как своей. Кузьмина расправила плечи. Про то, что Виртанен и Склодовская — подруги, Катя была в курсе. Кира внимательно глянула на девочку, чуть прищурилась, быстро подошла.
