и, склонив голову, завладевает моим ртом.
Во мне так много всего намешано, что разобраться одной не под силу, но чего я сейчас точно не хочу — оставаться в квартире Щербакова.
— Нет, — снова повторяю и пытаюсь оттолкнуть его.
— Блядь! — Никита дышит часто и глубоко, не отпуская меня. — Насть, ты решила меня добить? Чего тебе не хватает? Я еще ни за кем так долго не ухаживал. Мог бы трахать телок пачками направо и налево, но не делаю этого. На тебе зациклился. Не пойму, ты и впрямь чего-то боишься или цену себе набиваешь? Если последнее, то я оценил. Можешь сдаваться.
Жесткие интонации в его голосе и злость в глазах вселяют панику. Я хоть и слабо помню события в клубе, когда бывший подруги решил меня напоить и воспользоваться ситуацией, чтобы отомстить Алене, но даже от мыслей о пережитом, волоски на коже встают дыбом. Происходящее чем-то напоминает ту сцену в вип-комнате.
— Отпусти, — требую я, чувствуя, как эрекция Щербакова упирается в живот.
Никита отступает, и я тороплюсь к выходу, испытывая подобие облегчения. Обуваюсь. Дергаю ручку двери. Закрыто. На ключ. По новой захлестывает паникой.
Прислонившись плечом к дверному косяку, Никита, прищурившись, наблюдает за мной.
— Ты же не станешь это делать? — Голос против воли дрожит. Терпеть не могу ощущение, когда от решения другого человека зависит мое будущее.
— Не стану, — спокойно произносит Щербаков, но глаза говорят об обратном. Будь его воля, он бы прямо здесь на меня набросился. — Может, хотя бы прелюдию устроим? Например, стриптиз. Станцуешь?
Накатывает другое воспоминание. В школе старшеклассник закрылся со мной в туалете и заставил раздеваться. Ничего, кроме страха и ощущения, что меня пытаются унизить, я тогда не испытала. Как и сейчас.
— Уверен, что после такого я еще хоть когда-нибудь захочу с тобой увидеться?
— Не очень.
— Тогда открой дверь.
Никита протягивает руку, в которой держит ключи. Смотрю на них, не решаясь взять.
— Открой, пожалуйста, сам. Я не разберусь с замком.
На самом деле, страшно поворачиваться к Никите спиной. А ведь пару часов назад я была уверена, что отлично проведу время. Секс — это прекрасно, но только с тем, кого действительно хочешь. Очевидно, Никиту я не настолько хочу, если в страхе горю желанием уйти.
— Конечно, — ухмыляется Щербаков и открывает наконец дверь.
Не знаю, радоваться, что у нас ничего не было, или наоборот. Рано или поздно Никита бы не сдержался и возникла бы подобная ситуация. А мне совершенно не нравится, как он себя ведет.
— Я изначально предупреждала, что со мной не будет просто… — говорю тихо.
— Иди, Насть. Или все закончится плохо, потому что я на взводе и сейчас думаю никак не о твоих сожалениях, а о своих.
Мне не нужно повторять дважды. Но выбежать из квартиры не успеваю — оказываюсь в кольце сильных рук.
— А впрочем, кое-что ты мне задолжала.
Я видела, что Никита совсем без тормозов, но и представить не могла, что настолько.
Щербаков прижимает меня к стене и впивается в мой рот, устраивая нечто. Отчасти понятно, почему девочки из колледжа пищат от Никиты. Но у меня не получается. Единственная мысль в этот момент: как хочется оказаться на улице и вдохнуть хоть каплю свежего воздуха. Руки Никиты везде, где только можно.
Я отчаянно прошу его прекратить. Щербаков не сразу отпускает. Лишь когда до него доходит, что ему не отвечают. Как проститутку, Никита выталкивает меня за дверь и хлопает ею с такой силой, что звенит в ушах.
На ватных ногах иду до лифта и еду вниз. Оказавшись на улице, я судорожно дышу и пытаюсь успокоиться. По косым взглядам прохожих становится понятно, что с моей внешностью все плохо. Начинаю поправлять одежду и тянусь в сумочку за телефоном. О том, что охранник Третьякова всегда где-то поблизости, вспоминаю не сразу. У меня нет намерений что-то кому-то доказать, тем более сделать неприятно, но, скорее всего, именно это Вова и почувствует, когда его человек доложит, где я была и в каком виде вышла.
Плевать.
Набираю номер, вбитый в телефонную книгу, и прошу охранника подъехать ближе. Я не просила Третьякова разводиться и четко дала понять, что это не гарантия совместного будущего.
— Здравствуйте. — Едва выдавив из себя приветствие, забираюсь на заднее сиденье. — Домой меня отвезите.
Лицо у мужчины невозмутимое, сосредоточенное. Никак не могу запомнить его имя. То ли Олег, то ли Николай. Быстро осмотрев меня, он скупо кивает.
Всю дорогу до дома я не отвожу глаз от окна, ощущая внутри пустоту. Разве такое должна испытывать девушка, которая провела на свидании три с лишним часа? При этом ее вниманием всячески пытались завладеть, приложив максимум усилий.
Остаток вечера валяюсь в кровати с учебниками, пытаясь забить голову нужной мне информацией. Лишь бы не вспоминать о «романтическом» свидании, после которого саднят губы и свербит в груди.
Еще и телефон подозрительно молчит. Возможно, я переоценила свою значимость для Третьякова, у любого терпения есть предел. Никита это сегодня в красках продемонстрировал.
— Дениса я спать уложила. Завтра задержусь, необходимо забежать в поликлинику. Хорошего вечера, — заглянув в спальню, говорит Татьяна Павловна.
Я откладываю учебник и выхожу ее проводить. Голова раскалывается, ком в груди почему-то увеличиваются в размерах. Закрываю за няней дверь и иду к сыну. Спит, как ангел. Стоит взглянуть на Дениса, и на душе сразу же становится легче и спокойнее.
Решаю закрепить результат и направляюсь на кухню. Обожаю теплое молоко с медом перед сном. К тому же такие простые и понятные ритуалы иногда очень помогают прийти в себя. Именно это сейчас необходимо.
Я стою у окна, пью молоко и наблюдаю за разыгравшейся на улице непогодой, когда на телефон приходит сообщение:
«Спишь?»
«Нет, я не сплю», — отправляю короткий ответ Третьякову и снова устремляю взгляд в окно.
Перед глазами флешбэки. Как мы с Володей проводили время в общей компании, и сколько между нами было напряжения. Первый поцелуй, бурный секс… Ничего лучшего мне не приходилось испытывать. Поэтому и было так гадко после смерти Игоря. А потом еще хуже стало — когда получила деньги на аборт и мне сказали, что я не нужна.
Встряхиваю головой, чтобы избавиться от этих картинок. Нужно отдыхать, иначе завалю завтрашний зачет. Не вспомню ничего из того, что пыталась впихнуть в свою голову.
Я ополаскиваю чашку и собираюсь идти в спальню, когда слышится стук во входную дверь. Легкий, словно кот скребется. Сердце обрывается
