Чудовищных размеров.
— Я сейчас охрану позову, Андрей. Вон пошел, пока я не сделал то, о чем потом пожалею! — рявкает Эрик.
Мелькает мысль, что на его месте я бы поступил точно так же, но сейчас я на своем, и без понятия, что будет дальше.
Выхожу из кабинета, не чувствуя пола под ногами, и на автомате плетусь к лифту. Включаю телефон, и он тут же начинает вибрировать. Не прекращая. Звонит Матвей. Предлагает срочно встретиться и обсудить какие-то детали по документам, которые мы сегодня получили от Валентина Петровича.
— Откладывать нельзя, послезавтра отчеты ждут в министерстве, — настаивает друг. — Где ты? Я сейчас подъеду.
Называю адрес, откуда меня забрать, и выхожу на улицу. Сажусь на ступени. Ноги больше не держат. Рваная рана в сердце как будто стала еще больше.
Я достаю сигарету, медленно затягиваюсь и набираю мать — единственного человека, который всегда меня поддерживал. И точно знаю, что поддержит сейчас. Несмотря ни на что.
Я смотрю на себя в зеркало. Вроде бы прежняя, те же глаза, волосы, нос, губы, родинки, а внутри все иначе. Как будто мир вверх тормашками перевернулся. Протираю кожу спонжем и наношу немного тонального крема и румян на щеки. Каждый день у меня капельницы с микроэлементами, но цвет лица все равно какой-то серый, нездоровый и тусклый. Наверное, это еще и от переживаний за Алину.
Десять дней в реанимации моя девочка, и прогнозов, сколько она там еще пробудет, никто не дает. А потом операция, восстановительный период… Не знаю, откуда брать силы и уверенность в благоприятном исходе. Понятно, что вера должна быть, в первую очередь, в нас самих, но сейчас моя жизненная энергия на исходе.
Подхожу к кровати и смотрю на смятую простыню. Надо бы сменить постельное белье. Попрошу медсестру принести новое. Потею сильно. Каждую ночь. И молоко без конца приходит и приходит, его столько, что я и двоих могла бы выкормить.
Двоих…
Опять вспоминаю свои сны и мальчика, который приходит ко мне. Он чем-то похож на Бусинку, и от мысли, что это ее родной брат, становится нестерпимо больно.
Я зажмуриваюсь, не позволяя слезам вытечь из глаз. Собираю волосы в высокий хвост и выглядываю в окно. Погода стоит солнечная, на улице тепло. Вот бы немного прогуляться вместе с Алиной...
Представляю, как мы с ней будем проводить время в парке или в саду за домом. Ветер будет ласково обдувать мое лицо, а малышка — безмятежно спать в коляске и дарить свои довольные улыбки. Я буду смотреть на нее и сиять от счастья, что все плохое осталось позади.
Господи, поскорее бы это случилось! Так хочется передышки и безмятежности.
От приятных фантазий меня отвлекает звонок.
Ильмира каждый день интересуется моим здоровьем и тем, как поживает Бусинка. Рассказывает о курсах и своих буднях, чем здорово отвлекает. Мы подолгу болтаем. С Викой и Катей я так не могу. Даже не призналась им, кто отец моей дочери.
— Ну все, завтра созвонимся. Расскажу, что нового было на занятиях. От Сергея тебе привет.
— Спасибо, — радостно улыбаюсь.
Мы прощаемся с Ильмирой, и я собираюсь позвонить Андрею, узнать, всё ли у него в порядке. Он обещал прийти вчера, но лишь написал короткое сообщение, что неважно себя чувствует и останется дома, после чего пропал.
Однако набрать Андрея не успеваю: дверь в палату открывается и на пороге появляется мама. По одному взгляду на ее бледное озабоченное лицо становится понятно, что она без настроения. И вчера было то же самое, что на нее совсем не похоже.
— Ма-ам... — Я откладываю телефон в сторону. — Что случилось? — прямо спрашиваю, не собираясь ничего додумывать и строить предположения.
В жизни может произойти все, абсолютно все. Со мной, с кем-то из близких. И лучше сразу узнать правду, какой бы она ни была. Я получила отличный жизненный урок — никого и никогда не обманывать — и выучила его наизусть.
Мама тяжело вздыхает и садится на стул. Я начинаю беспокоиться пуще прежнего. Вдруг что-то с Алиной? Да нет. Я была у нее пару часов назад. Уже бы сообщили.
— Мы… с папой поругались, — признается мама.
Как я и думала.
— Надеюсь, не из-за меня? Или... — Осекаюсь, сложив один к одному. — Андрей к нему приходил?
Она быстро кивает и, заметив, что я схватилась рукой за край стола, чтобы устоять на ногах, тут же оказывается рядом.
— Яна, ты только не волнуйся… Если нужно, я сейчас медсестру позову…
Обреченно выдыхаю.
— Мама, хватит обращаться со мной как с хрустальный вазой. Всё в порядке. А эти реакции и эмоции... Хочешь сказать, у тебя они были бы другими? Это уж вряд ли.
Прекрасно помню, как близнецы заболели и попали в больницу, я к ним приехала увидеться. Так вот, на маме в то мгновение лица не было. Тоже прозрачная ходила. Правда тогда и папа был рядом. А сейчас... Судя по тому, что мама не в духе и выглядит растерянной, он отреагировал на новость об отцовстве Андрея не очень хорошо.
— Как состояние папы? — все же решаюсь уточнить.
Может, мама из-за его здоровья такая разбитая?
— Взял отгулы на работе. Я позвонила Янису, он прилетает завтра вместе с Алёной. Одна я больше не справляюсь.
Нервно сглатываю, осознавая масштаб катастрофы. Папа пропускает работу, Ян летит сюда не один, а с матерью Андрея… Значит, плохи дела. По всем фронтам.
— А бабушка?
— Мы обсудили с Янисом. Он ей все расскажет.
— Нет, — подумав, произношу я. — Бабушке мы с Андреем должны сами сказать. Позовем ее сюда и познакомим с Алиной.
— Господи, сложно-то как все... Эрик-младший и вовсе порывался избить Андрея. Я запретила, но где гарантии, что он не накинется на Ковалёва, когда встретится с ним не на моих глазах? В семье назревает глубокий и серьезный раскол…
Обнимаю себя за плечи и отворачиваюсь к окну. Опять становится тревожно и тяжело. Пусть я не лучшее время пережила в Калининграде, но ведь это был мой осознанный выбор. Андрея нельзя принимать в штыки и в чем-либо винить. Зачем папа так с ним? Ведь у самого первенец умер. Это безумная боль, которую никогда не забыть.
Беру телефон и хочу позвонить ему, но из-за спины доносится голос мамы:
— Лучше не
