Но сопротивляться не могу… или не хочу? Сулейман – сильный, притягательный, чарующий и нежный... Ни в одном его прикосновении нет ни капли грубости или жестокости. Ни в одном.
Тело не хочет подчиняться, прикрываю глаза. Я едва не плавлюсь от медленных теплых поцелуев, от тихого гортанного стона, от рисующих на моем теле пальцев...
Кажется, меня так еще ни разу в жизни не целовали. Жадно, трепетно, чувственно. Чтобы я ощущала себя особенной, нужной, единственной. Живой.
С новым тихим стоном Сулейман прижимает к себе сильнее и пускает в ход запрещенный прием. Его обжигающий язык вступает в игру, которой я не могу противостоять.
Нельзя отвечать...
Нельзя…
Все еще крутится где-то на подкорке, но губы уже подчиняются сильнейшему, и это явно не я. Улавливая мой нерешительный отклик, мужчина замирает, но только на секунду. А потом его рот становится еще решительнее и требовательнее.
Запах мужского тела, смешанный с цитрусовым парфюмом, кружит голову. Я словно парю. Расслабляюсь и полностью отдаюсь ощущениям. Чувствую, как жарко он дышит, когда умелые губы смещаются ниже, на шею. А затем требовательные руки впечатывают меня за бедра в пах.
И всё…
Паника накрывает удушливым покрывалом.
Что я делаю?
Что я делаю, господи!?!
Моментально прихожу в себя.
Стоп!
Глава 20
– Судя по лицам, конфликт улажен, – довольно потирает руки Соколов, глядя на нас по очереди.
– Недопонимание, – вносит уточнение Султанов.
Я лишь киваю.
Считаю, что этого вполне достаточно, чтобы закрыть вопрос, не касающийся рабочих дел.
А что их касается…
– Договор готов, Егор Саныч. Сулейман Тахирович его изучил и одобрил. Можно визировать и отдавать на подпись главе, – отчитываюсь о проделанной работе, стараясь не замечать, как вспыхивают темные глаза моего кошмара, когда я называю его по имени-отчеству.
Ну а что он хотел?
Услышать: Сулик?
Мы не в клубе, поэтому официоз и только официоз. Еще сплетен не хватало. Хватит и Ниночки, чуть не свернувшей шею, когда мы к шефу мимо нее проходили.
– Спасибо, Маш, ты – молодец.
– Я могу идти?
– Конечно, – дает добро Саныч.
Киваю, разворачиваюсь к выходу и… не удерживаюсь от последней шпильки.
– До свидания, Сулейман Тахирович, – произношу отчество чуть ли не по слогам. – Хорошей поездки, – последнего желаю от души.
И вот теперь выхожу из кабинета, оставляя мужчин вдвоем.
– Ну что? Сулик откроет школу? Согласился? Подписал? – подскакивает со своего места и летит мне наперерез Степанова, кося взглядом в сторону кабинета руководства.
– Во-первых, Сулейман Тахирович, – делаю паузу, чтобы дать коллеге осмыслить посыл, – во-вторых, вопрос передан на уровень главы.
– Ох, понятно. Значит, будем ждать.
Последнее не комментирую. Лишь киваю и иду к себе.
Конечно же, мы будем ждать. Хотя сомнений, что Махматов подпишет, у меня нет. А вот по программе поддержки со стороны федерации можно постараться еще кое-что сделать.
Например, написать ходатайство от района. Кое-какие задумки в голове уже есть. Уверена, Соколов инициативу поддержит.
Ну да, точно, этим и займусь, пока день не закончился.
Решено – сделано. Без пяти шесть ставлю точку в накиданном на компе черновом варианте документа и нажимаю кнопку сохранить.
Завтра утром еще раз перечитаю, подправлю и дам ознакомиться председателю. Может, у него есть, что добавить.
Городской телефон звонит, когда собираюсь одеваться.
– Слушаю, – произношу, подняв трубку.
– Это Сулейман, – вибрирует под кожей хорошо узнаваемый голос. – Маш, убери меня из ЧС на телефоне, пожалуйста. Обещаю не доставать частыми звонками, но иногда писать сообщения. Я просто хочу, чтобы ты была на связи. Мне так будет спокойнее.
– Х-хорошо, сделаю, – даю слово, чувствуя, как сердце берет разбег.
Да что ж такое-то. Опять адреналин зашкаливает, стоит его услышать.
– Я только что выехал из дома, решил стартовать в Москву пораньше, – произносит Султанов, а я параллельно ловлю из динамика шум улицы.
Скорее всего для удобства и безопасности он общается на громкой связи.
Не говорю вслух, но мне приятно, что он ставит меня в известность по поводу отъезда. А еще я от всех души желаю дочери Тищенко успешной операции и реабилитации. У малышки просто непременно должно быть все хорошо. Она это заслужила.
– Хорошей дороги, не гони, пожалуйста, – прошу, не задумываясь.
И пусть подобное я сказала бы любому человеку, но знаю, именно за этого стану переживать особенно сильно.
– Не буду, – следует обещание, сказанное мягко, с теплотой в голосе. – Постараюсь вернуться быстрее.
Кладу трубку и задумываюсь над последней фразой, которую не озвучила вслух, хотя мысленно проговорила четко.
И даже не вздрогнула, поняв, что именно так и выйдет.
«Я буду ждать».
***
Первое сообщение от Султанова прилетает в начале двенадцатого ночи.
Хотя я вывожу его из черного списка, еще находясь на работе, он в очередной раз доказывает мне, что не кидает слов на ветер. Обещал не беспокоить по пустякам, выполняет.
«Я доехал. Все хорошо. Пишу на тот случай, если ты волнуешься)) Надеюсь, не разбудил. Если что, прости))»
Перечитываю несколько раз.
Глаза бегают по строчкам, а в голове уже зреет ответ, такой большой и подробный, что сама себе поражаюсь.
– Нет, этого всего я писать не буду, – заявляю вслух, удивляя Семена.
Кот дергает ухом и даже голову приподнимает, приоткрывая глаз.
– Ну, извини, вырвалось, – прошу прощения у всё понимающего питомца.
Палец же уже зависает над виртуальной клавиатурой, а мозг старается уложить в одно предложение все, что считаю важным и нужным озвучить.
«Спасибо, что написал. Не разбудил, я ждала твоего сообщения. Теперь точно усну»
Перечитываю набранное, а потом стираю.
Нет, слишком много и подробно…
Надо короче.
«Не спала, спасибо за сообщение, я рада)»
Блин, снова много.
И радоваться я не должна.
Стираю и вбиваю новое.
«Спасибо, что сообщил».
Идеально.
Отправляю и замираю, забывая, как дышать, потому что две галочки мгновенно превращаются из серых в синие, предупреждая о прочтении.
«А на компьютере ты текст вбиваешь намного быстрее))»
Прилетает явная подколка, отчего щеки сразу воспламеняются.
Да, не спорю, я стараюсь от него закрыться. И да, понимаю, Султанов считывает это в лёгкую. Еще бы не догадаться по то и дело бегающему по экрану карандашику в течение пяти минут, и полученным трем словам в итоге.
Но он принимает мое такое поведение, потому что последнее сообщение несет в себе не недовольство и скрытый злой подтекст, а улыбку. Понимающую улыбку.
Не успеваю развить мысль дальше и накрутить себя почем зря, как звуковой сигнал оглашает новое поступление.
«Маша, а ты сладкое любишь?»
Неожиданно.
«Да»
Пишу быстро.
Уж тут-то голову ломать не нужно.
«Торты? Пироги? Пирожные? Выпечку?»
Ух, оказывается, Сулейман тоже умеет строчить, как из пулемета.
«Всё)»
Не могу не улыбнуться.
Сладкоежка же.
«Отлично)) Тогда вопрос по торту: шоколадный, трюфельный, кремовый, бисквитный, вафельный, фруктовый, карамельный, наполеон, безе?»
Господи, давлюсь слюной, потому что все эти прелести тут же возникают перед глазами, маня и чаруя.
«Шоколадный»
Озвучиваю выбор, хотя в данную минуту не отказалась бы ни от какого.
«Принято!) Спокойной ночи, Машенька))»
Высвечивается последнее сообщение.
– Спокойной ночи, – отвечаю вслух.
А взглянув на время, удивляюсь: я так легко втянулась в переписку и увлеклась настолько, что не заметила, как прошло полчаса.
Проверяю сигнал будильника на утро и убираю телефон на тумбочку. Откидываюсь на подушку и блаженно вытягиваюсь.
