уснула, оставляя всё на завтра.
Утром я проспала. Подорвалась спросонья, не понимая, который час. Девять тридцать утра. Черт!
— Почему меня никто не разбудил… — чуть не захныкала, но дома никого не было. Родители ушли на работу.
Торопиться больше не было смысла, но я умылась и не спеша выпила чаю. Ничего, успеваю на вторую пару попасть, не доставлю удовольствия шайке Дины порадоваться, что, не прилагая усилий, так быстро избавились от меня. Совет Алены как никогда оказался полезен и дернул во мне переключатель, заставляя гордо задирать подбородок и больше не лебезить ни перед кем.
Но чем ближе я подходила к университету, тем сильнее падала моя уверенность. Сердце колотилось, а поджилки тряслись. Вот тебе и пресловутая храбрость, от которой и следа не осталось. Студентов во дворике здания почти не было, вторая пара уже началась, и я прибавила шаг, вспоминая, что сейчас идет высшая математика, и не факт, что преподша меня допустит. Потопталась немного перед дверью, выдохнула, постучала и вошла, с опаской глядя на строгую женщину в очках, сидевшую на стуле.
— Валентина Петровна, — глядела только на нее и бормотала невпопад. — Простите за опоздание, можно войти?
Последнее проговорила скороговоркой и с надеждой во взгляде уставилась на нее. В аудитории воцарилась тишина, и я кожей ощутила, как меня сканируют глазами, словно проводят по мне рентгеном. Преподавательница поправила дужки и язвительно усмехнулась.
— Завгородняя, на работу вы также будете заходить? Простите за опоздание, можно войти, босс? — спародировала мой голос, но явно преувеличила, у меня он был не такой писклявый, вот только я молча глотала ее яд и стояла, обтекая перед всеми одногруппниками. — Спешу разочаровать, но во взрослой жизни никто ваши сопли подтирать не будет.
Со всех сторон раздалось гоготание.
— Тишина в аудитории! — чуть повысила голос математичка, и все замолчали, как по команде, помня, какая у той феноменальная память. Может и завалить на экзамене, если накосячишь или не понравишься.
— Валентина Петровна, я уж давно не мальчик, сопли мне подтирать не надо, чего же вы так строго, я уж было подумал, вы воспринимаете меня всерьез, — Захар, ее любимчик, мог позволить себе и шуткануть на грани фола.
Вот только математичку не мог смутить такой наглый подкат, она наклонила голову набок и дернула губой.
— Раз уж вы такой взрослый и умный мальчик, Иванченко, то прошу к доске, проявите чудеса эрудиции.
Парни заулюлюкали и снова замолчали, словив строгий взгляд преподши.
— А вы садитесь, Завгородняя, и записывайте, — благосклонно кивнула мне, дозволяя пройти, и я с облегчением понеслась трусцой к партам. Вот только вместо желанного места на галерке мне отвели другое. — На первую парту, Кристина, прошу.
Сердце ухнуло в пятки, но не подчиниться я не могла и вынужденно села напротив женщины и достала тетрадь, приготовившись к полуторачасовой пытке под видом высшей математики. За опоздание в пять минут пришлось всю пару подвергаться язвительным комментариям Валентины Петровны, краснеть и блеять, как только мне задавали тот или иной вопрос. Если в матрицах и логарифмах прошлой темы я хоть как-то плавала, то вот в дифференциальных уравнениях была полным чайником.
— Да уж, Завгородняя, вам придется постараться, чтобы сдать мой предмет хотя бы на тройку, — фыркнула в конце пары преподша и обвела всех студентов строгим взглядом. — Вас всех это тоже касается. Не думайте, что кого-то из вас ждут поблажки.
Угроза не подействовала, ведь каждый из нас и так знал, что легко на ее предмете не будет. Сколько мечтаний царило в головах студентов, что она упадет, сломает ногу, и экзамен принимать не сможет, или ее похитят инопланетяне, но дни шли за днями, а она продолжала проводить экзекуцию интегралами.
— Некоторые и до экзамена не доживут, ха-ха, — раздался вдруг чей-то женский смешок, а после его подхватили другие девчонки.
Покраснела и вспомнила всё, чего так боялась в универе. За стрессом совершенно забыла о проблемах с Диной, которая за ночь явно не могла забыть оскорбление, которое я ей якобы нанесла.
— Фамилия? — обернулась вдруг почти у выхода преподша и вздернула бровь, требовательно глядя на студентку.
— Х-хорватская, — заикаясь, проговорила та и побледнела.
— Раз вы такая всезнающая, на экзамене отвечать будете первой, — и на этой ноте математичка вышла из кабинета.
В аудитории сначала стояла тишина, а затем снова воцарился гомон. Кто-то смеялся над неудачливостью одногруппницы, кто-то возмущался строгостью женщины. Но у некоторых виноватой, как оказалось, стала вдруг я.
— Слышь ты, Тина, офигела совсем? — прошипела подружка старосты, Ольга. — С чего ты вдруг пришла на пары? Ты же отчисляешься.
— Глупости, — резко встала и парировала, чувствуя нарастающую храбрость, которая распирала мне грудь. — Кто сказал тебе эту чушь? И с какой стати мне это делать в разгаре семестра?
В ответ на мою реплику прозвучали не стройные девичьи смешки. Прищурилась и увидела на последней парте сидевшую там Дину, которая нечитаемым взглядом смотрела на меня. Словно не узнавала и пыталась понять, что со мной делать.
— Так у тебя вроде отца посадили, слушок такой прошел, — произнес кто-то из парней, столпившихся у выхода.
— Больше верь слухам, — поджав губы, выпалила, стараясь скрыть за словами злость. — Они такого тебе понарасскажут.
Не нужно быть гадалкой, чтобы знать, откуда ноги растут у этих сплетен. Смотреть на бывшую подругу я была не в силах, так что положила принадлежности в рюкзак и побежала вслед за парнями. Наступила большая перемена, так что все повалили толпой в столовую, и я вместе с ними. Вот только я недооценила ненависть Дины. Она переступила через себя и вместе со свитой с параллельных групп венценосной ступней вошла в столовую как раз тогда, когда я села за столик и приступила к трапезе.
— Ты, видимо, плохо соображаешь, Завгородняя, — прошипела она и присела напротив, брезгливо протерев стульчик влажной салфеткой. Последней каплей для меня стало то, как она небрежно кинула ее на мой поднос, на котором стояла моя еда, между прочим.
— Манерам дома тебя не учат, видимо, — ответила ей в ее же стиле бумерангом. — Глаза разуй, мусорка как раз позади тебя.
Взяла использованную салфетку и откинула ее на самый край, на который опиралась Дина, от нее сразу же повеяло яростью. А затем мне кинули салфетку прямо в лицо, и она медленно сползла вниз, пока не шлепнулась на стол. Я сидела, находясь в ступоре, и не понимала, как всё зашло настолько далеко.
— Смелой стала? Думаешь, тебя кто-то защитит? — процедила Ахметова сквозь зубы, в то время как ее
