Илья хмыкнул и достал мобильный. Повертел его в руках, раздумывая, наверное, не позвонить ли другой, более сговорчивой, девушке.
— Ладно, поедем в твою «Чашку».
Тут пассажирская дверца машины резко распахнулась. Илья моментально выхватил ключи из замка зажигания, а Наташа хотела потянуть дверцу на себя, но обнаружила, что ее открыл не грабитель, а Дмитрий Дмитриевич Миллер, ее жених.
— А где Лариса? — ледяным тоном поинтересовался он. — Немедленно вылезай — и домой.
Заметно испугавшийся Илья сообразил, что никто не посягает на его имущество, и слегка воспрянул духом.
— В чем, собственно, дело?
— Это я хотел бы узнать: что моя жена делает у тебя в машине?
— Я тебе не жена!
— Немедленно домой!
Наташа растерялась. Раньше ей не приходилось бывать в подобных ситуациях, и она не знала, как себя вести. А что дальше будут делать соперники? Неужели драться? Почему-то ей вдруг стало весело.
Она немного подумала, вышла из машины, повернулась к Илье и пообещала:
— Я тебе потом все объясню. Извини, — и захлопнула дверцу.
Машина сорвалась с места, и шум колес по асфальту прозвучал как вздох облегчения.
Митя крепко схватил ее за локоть и потащил домой, хоть она и не сопротивлялась. Как странно! Насколько Наташа знала своего жениха, в такой ситуации он должен был не устраивать скандал, а гордо удалиться, не проронив ни слова.
Из-за Петьки выяснять отношения стали на лестнице: поднялись на один пролет и уселись на подоконник. В юности Наташа часто сиживала на подоконниках с кавалерами. Ведь не было тогда ни молодежных кафе, ни ночных клубов, был, правда, кинематограф, но деньги на него находились далеко не всегда. Поэтому самые захватывающие любовные признания и самые сладкие поцелуи в Наташиной жизни происходили на лестницах. Теперь круг замкнулся. Она снова сидит на подоконнике, но Митя не собирается ее целовать. Сейчас он скажет ей все, что думает, и уйдет навсегда. Он даже не выслушает ее оправданий…
Но пока Митя молчал и курил. Наташа тоже не спешила с объяснениями.
— Ты хочешь остаться со мной? — наконец спросил он. — Или уйдешь к нему?
— С тобой, Митя.
— Ну ладно.
И вдруг он обнял Наташу и поцеловал! Вот уж этого она никак не ожидала.
— Петька скоро уляжется? — Митя с трудом оторвался от ее губ.
Они не спали всю ночь, хотя завтра у него был операционный день, а у нее — очередной кастинг. «Давай поспим», — предлагала Наташа, Митя соглашался, и они закрывали глаза, но через минуту снова начинали ласкать друг друга. Потом плескались в ванной, стараясь, чтобы Петька не проснулся от громкого смеха, который они не могли сдерживать. «Теперь — спать!» — строго говорили в один голос, но вместо этого, голые и мокрые, бежали на кухню, отрывали куски от батона и запивали заваркой прямо из чайника. Потом Митя снова припадал к Наташиным губам, а на паркете подсыхали отпечатки босых ног…
Саня сдала смену и могла ехать домой. Официально ее рабочий день закончился, но уже давно она не уходила с работы вовремя. Вот и сейчас она послонялась по реанимации, но не нашла ни больного, ни сотрудника, который бы нуждался в ее помощи. Попила чаю с Тамарой Семеновной и решила напоследок зайти к Миллеру: «Если и у него не найдется для меня дела, уеду с чистой совестью».
Профессор писал истории болезней. На самом краешке самого дальнего от него стула сидела юная медсестра и не сводила с него восхищенно-испуганных глаз. Когда Саня вошла, сестричка испугалась еще больше, даже не смогла внятно поздороваться. Сожалея о том безвозвратном времени, когда ей самой тридцатилетние люди казались глубокими старцами и непререкаемыми авторитетами, Саня тяжело вздохнула и села на диван.
— Александра Анатольевна? — Миллер оторвался от писанины. — Можете посидеть пять минут? Я заканчиваю последнюю историю, неудобно заставлять сестру ждать.
— Работайте, у меня ничего срочного.
Саня попробовала посмотреть на Миллера глазами сестрички: аристократ, джентльмен!..
Аристократ и джентльмен поставил точку, сложил заполненные истории в аккуратную стопку и на радостях хлопнул ею о край стола.
— Можете снимать назначения, — сказал он сестре.
Та взяла бумаги и убежала, а Миллер вдруг, не стесняясь Сани, со вкусом потянулся и зевнул.
— Что за люди нас окружают! Вот Валериан все дискутирует, как возродить Россию, по телику тоже об этом непрерывно талдычат депутаты разные. Сюда бы их! Взять хоть последнего моего больного. Этот обормот, обдолбанный героином да еще и пьяный к тому же, решил заняться грабежом. Влез в квартиру на седьмом этаже, пока шуровал, дверь возьми да и захлопнись. Отпереть ее он не сумел и решил выйти через окно. С седьмого до пятого как-то по стене прополз, а потом поскользнулся на стеклопакете и упал.
— Ого! И что, живой?
— Живее всех живых! Ни одна кость не сломана. Почки даже не отбиты. Наши обнаружили у него сотрясение мозга. Я говорю, это грубая врачебная ошибка. Если он, не дай Бог, помрет, то на вскрытии будет расхождение диагнозов первой категории. Мозга у него не найдут. Сотрясение черепной коробки — это другое дело. Так я к чему веду? Что с такими людьми нам никакое возрождение не угрожает.
— Это вы напрасно. В таком состоянии человек прополз два этажа по отвесной стене! А вы какого-нибудь Шварценеггера со Сталлоне накачайте наркотиками, напоите до зеленых чертей и увидите, что будет. Проползти-то они, может быть, и проползут, но максимум по полу до ближайшей кроватки. А у нашего вон какая воля к победе! Нет, Дмитрий Дмитриевич, пока такие люди в стране советской есть, все будет хорошо.
— Да вы оптимистка!
— Ну да. Я верю, что все, что с нами происходит, не так ужасно, как могло бы быть.
Миллер хмыкнул и задвигал ящиками стола. Догадавшись, что он ищет сигареты, Саня протянула ему свои. Профессор поблагодарил ее кивком, встал, открыл форточку и устроился на широком подоконнике. Так он боролся с задымлением кабинета.
— А что, Александра Анатольевна, не выпьете ли со мной чаю?
Она согласилась, даже вяло предложила свои услуги по сервировке стола, но Миллер от них отказался. Докурив, он сам включил чайник и стал доставать из тумбочки чайную посуду. Стараниями Тамары Семеновны чашки сверкали, в сахарнице было полно сахара, в плетеной корзиночке лежали сушки, и даже имелась в наличии хрустящая от крахмала салфетка, которую следовало стелить на стол вместо скатерти.
Когда чайник уютно зашумел, раздался деликатный стук в дверь.
— Кого еще несет?! — с досадой пробормотал Миллер и крикнул: — Войдите!
