чем я спрашиваю. — До этого момента я могу быть с тобой в Германии, но ты принципиально не зовешь меня туда. Почему?
— Не думаю, что это уместно, Каролина. Я буду много времени с ребенком в больнице. А тебе что в это время делать? Сидеть в квартире и проклинать меня во всех смертных грехах?
— Уж лучше делать это там, чем ждать тебя тут. Я умру от ревности, если ты в один из вечеров не ответишь на звонок. Я точно буду думать, что вы с Аннет в этот момент работаете над зачатием второго ребенка.
— Каролина, прекращай дурить. Сама прекрасно понимаешь, что если бы я хотел такого, то давно бы все осуществил.
— Может я и дура, но так просто от меня ты не избавишься, Горский. Если ты не считаешь Аннет опасной, то я уверена в обратном. Эта женщина способна на многое. И я чувствую, что она явно что-то задумала. — Толкаю мужа пальцем в грудь. Каждое слово вбиваю словно молотком в его тело. — Поэтому, даже если ты не хочешь того, я все равно полечу в Германию вместе с вами.
Горский хватает мою руку, прижимает ладонь к груди. Чувствую, как под подушечками пальцев грохочет его сердце. Глазеем друг на друга, тяжело дышим. Вторую руку Назар запускает в мои волосы, давит на затылок.
Наш поцелуй выходит жадным, резким и очень страстным. Мы ругаемся и одновременно миримся через прикосновения наших губ. Кусаемся, бьемся зубами.
Муж по-хозяйски таранит мой рот своим языком. Подхватывает меня под ягодицы и садит на подоконник. Вклинивается бедрами между колен, заставляя ногами обвить его талию.
— Я очень этого хочу, Веснушка, очень хочу, чтобы ты была всегда рядом. — прижавшись лбом, признается Назар. — Но ты точно уверенна, что готова к такому погружению?
Еще один поцелуй мужа накрывает мои губы. На это раз Назар более сдержанный и нежный.
— Нет конечно. Но разве у меня есть выбор? Кажется, наступил мой черед показать, как сильно я люблю тебя.
— Сумасшедшая моя Каро.
— А еще дурная, проблемная, истеричная и худая.
— Идеальная.
Глава 27
Каролина.
— Очуметь! — брезгливо морщит нос Александра. — Не стоит так делать, Каролина. Это полный треш. Ты себя так угробишь.
— Треш — это когда Назар будет в Германии с вертихвосткой Баженовой сутками напролет, а я тут одна в обнимку с телефоном. Я застряну в постоянных кошмарах, где буду по кругу крутить картинки того, как они кувыркаются в постели.
— И поэтому ты решила потащиться вслед за мужем и его любовницей в другую страну? Думаешь, если будешь ходить за ними по пятам, то они не переспят?
— Аннет не его любовница. И мы едем туда только ради операции мальчика.
— Плевать, как ты это обзываешь. Все равно эта баба и ее мелкий — твои триггеры. Ты не сможешь сохранять спокойствие рядом с ними. Для чего эти издевательства над собой, Каро? Зачем добровольно лезть на плаху и слепо верить, что казни не будет? Я тебя не понимаю. Это какая-то нездоровая преданность к мужчине, который тебя не желает там видеть.
Конечно, я знала, что реакция Саши на мой отъезд будет достаточно бурной и даже в какой-то мере агрессивной. Мало кто примет мою сторону и поймет почему я лечу в другую страну ради чужого ребенка, который, ко всему прочему, еще и является прямым доказательством некогда произошедшей супружеской измены со стороны Назара.
И все равно такое яростное нежелание Александры поддержать меня в этой ситуации огорчает и откровенно ранит. Сжимаю губы в тонкую полоску и откладываю деревянные палочки на край стола. Есть роллы больше нет никакого желания.
Перевожу взгляд на Иру.
— А ты что думаешь? — с наигранным равнодушием спрашиваю я, потупив глаза в тарелку. — Тоже считаешь, что я дура?
Ира вытирает бумажной салфеткой губы и тяжко вздыхает.
— Прости, Каролиночка, но тут я скорее на стороне Саши. Не в том смысле, что ты дура, — поспешно добавляет раскрасневшаяся подруга. — Просто я тоже не понимаю зачем тебе ехать в Германию, если кто тебя никуда не звал?
— Назар боялся моей реакции.
— Ага. Этот суровый мужчина и побоялся своей жены. Умора.
— Он сам мне так сказал.
— Я тоже тебе говорю: не вздумай тащиться с ними никуда. Ты только хуже себе сделаешь. Что изменится от того, что ты будешь в одном городе с мужем? Ты ведь не собираешься с ним везде ходить?
— Нет, конечно. Я буду продолжать ходить на кастинги, буду участвовать в показах местных, буду постепенно возвращаться к фотосессиям. Назар уже добавил в мой контракт условие, что фотографом обязательно должна быть женщина.
— А когда не будет работы? Предположим, что у тебя освободился день, но твой муж будет в клинике/в парке/на обеде с ребенком и этой блондинкой, что ты предпримешь? В арендованной квартире будешь куковать или в спортзале застрянешь?
— Это столько важно?
— Конечно. Потому что я знаю тебя, Каро, знаю твой характер. Не сложно догадаться, что в один из таких дней твое собственническое и ревнивое эго взыграет на максимум и ты ринешься следить за мужем и его НЕ любовницей. Сначала будешь телефон тайком проверять, а потом помчишь шпионить за ними по больничным коридорам.
— Бред какой-то.
— Бред или не бред, но по-другому мы женщины не можем. Но только я боюсь не того, что ты увидишь, как Аннет Горскому глазки строит или декольте выпячивает. К этому ты как раз более или менее готова морально. Как мне кажется, тебя размажет от другого тандема.
— В смысле?
— Ты когда-нибудь представляла Назара с сыном на руках? Не с твоим, естественно. — опять притупляю взгляд перед напором подруги. — Не слишком приятно, правда? Тебе стоит подготовиться к тому, что если ты таки последуешь за Горским в Германию, то эта картинка станет реальностью. Проснуться от кошмара уже не удастся.
Назар.
Вытаскивая младшего брата в спортивный бар, я предвкушал простые мужские посиделки. Рассчитывал на то, что мы посмотрим отборочный матч Чемпионата мира по футболу, попьем хмеля и поболтаем ни о чем.
Мне очень нужно расслабить голову и отвлечься от происходящего звездеца в жизни. Последние месяцы я существую в какой-то нескончаемой нервотрепке: Баженова, атаки на бизнес, новоиспеченный сын и его диагнозы, нападение на Каролину, разборки с Игнашевичем, попадание жены в больницу. Такое чувство, что настигшая меня черная полоса никогда не кончится.
Каждый вечер я разрываюсь между двух огней: сын или жена, жена или сын. Когда я нахожусь рядом с Мирославом, то корю себя за
