Андрей. Возможно, папа и возмущался, однако скорее всего, это все он выговаривал маме, которая все это выслушивала. Роберт же угрюмо молчал, тем самым выговаривая свое недовольство. Мне приходилось лишь принимать это.
Все меня настораживало и тревожило.
Я открыла дверь клуба и, поздоровавшись с администратором Кириллом, прошла в женскую раздевалку, не отрываясь от своих мыслей.
Да и Андрей вел себя немного странно. Не сказать, что меня это как-то смущало. Но я чувствовала, что с ним что-то не так. Когда он оставался один, плечи опускались, а улыбка меркла, уступая место грустному взгляду и печальной улыбке.
Он не рассказывал мне, что происходит у него в семье. Он не рассказывал, почему большинство вечеров Катя проводила у меня дома. Он ничего мне не рассказывал. Но я все знала. И все видела.
Я изо всех сил держалась, чтобы не навязываться ему и не спрашивать ничего.
Невольно я вспомнила его обволакивающий запах его одеколона. Легкие, мимолетные прикосновения, дыхание у шеи и осторожные объятия за талию. Как мы готовили шарлотку.
Вещи, которые разжигали во мне ведьмин огонь. Заставляли меня становиться дьяволицей.
Я любила наблюдать за ним. Как он стоял за плитой, не позволяя мне подойти. Как он внимательно смотрел на меня, пока я занималась своими делами. Я всегда чувствовала на себе его взгляд.
Мы готовили по переменке. Один вечер я, другой — он. И постоянно все это сопровождалось перепалками, спорами. Это было очень смешно.
Погруженная в свои мысли, я медленно переоделась и вышла из раздевалки. Закрытых шкафчиков оказалось немного, поэтому я надеялась на большое пустое пространство для тренировок.
Как и оказалось, кроме пожилого мужчины на беговой дорожке и тренера никого не было.
Кардио, пресс, гиперэкстенция.
Каждое упражнение по три подхода.
Желание работать, невозможность остановиться и необходимость заглушить мысли сводят с ума. Но сейчас от них так хорошо. В наушниках только музыка, никаких мыслей. Только занятие спортом.
Я давно не занималась с таким усердием.
Я полностью оградилась от мира. Уведомления, бесконечно мелькавшие в телефоне от друзей, ушли на второй план. Я лишь переключала фон, бесконечно играющий в наушниках.
Пять сообщений, написанные от Андрея тоже ушли на второй план.
Все ушло на второй план.
Тренер, наблюдавший за моими упражнениями, лишь качал головой и представлял, как тяжело мне будет встать следующие несколько дней.
Но сейчас мне было не до этого.
Стоя с блином в руках, я почувствовала, как часы на руке завибрировали. Изощрившись, я попробовала посмотреть, кто звонил, но при этом держала нижнюю часть груза руками.
Но увидеть звонившего мне не удалось…
Мне пришлось отложить блин и пойти к телефону. Мама часто любила звонить мне, а не переписываться, поэтому я всегда держала телефон на включенном звуке.
Я дошла до телефона и невольно застыла.
«Андрей».
Что ему нужно? Он же никогда не звонит мне. Непроизвольно нахмурив брови, я постаралась вспомнить, о чем мы могли договариваться и сделать. Но, ничего не увидела.
Я ответила на звонок и положила телефон обратно на подоконник, разговаривая по наушникам.
— Что такое? — Я постаралась, чтобы голос не был запыхавшимся. Но вместо этого я слышала раздражение. Что меня прервали. — Ты почему мне звонишь?
А ты почему на сообщения не отвечаешь?
— Вопросом на вопрос, да? Хорошо. Он даже привет не сказал.
— Я занята. «Поэтому и не могла отвечать на твои сообщения», — раздраженно произнесла я и поймала себя на мысли,
Он замолчал. Судя по тихому шуму, я могла предположить, что он едет в машине. Андрей был сосредоточен на дороге, либо на то, что я ему сказала. Его грязные фантазии.
— Чем ты могла быть занята, если так запыхалась?
Все-таки заметил.
— Если тебе станет легче, то я все это время приседала с блином в 20 килограмм.
Снова молчание. Включился поворотник, он тихо выругался.
— Я бы постоял сзади, чтобы посмотреть, насколько правильно ты приседаешь.
Я чуть не задохнулась от возмущения. К лицу сразу прилила кровь, щеки стали горячими, а у меня не было никаких слов.
Он знал, как такими вот словами и пошлостями заставить меня возмущаться и краснеть.
— Я тебя прибью, Андрей. Как только, так сразу.
Я замолчала и стала ждать его реакцию. Но увы, ее не последовало.
Я уже думала, что он ничего мне не скажет, и собиралась повесить трубку, когда он снова заговорил:
— Я хотел тебя попросить, чтобы ты поехала со мной к родителям.
У меня перехватило дыхание.
Я не думала, что вернусь в тот дом так скоро.
Прежде чем мне удалось ответить, Андрей продолжил.
— Просто…мне нужно помочь отцу, а ты бы могла поиграть с Катей. — Аргумент так себе. Я с ней практически каждый вечер провожу. Я уже чувствую, что она становится моей сестрой.
Предложение было заманчивое, потому что мне понравился их дом. Но я боялась возвращаться только из-за того, что там я снова окунусь в ту ночь и все мои мысли снова будут меня терзать. И это будет еще один резец на моем теле и сердце.
— Хорошо. Только мне нужно сейчас зайти домой и привести себя немного в порядок. — Постаралась сохранить спокойствие я и серьезно продолжила. — Буду свободна через полчаса.
— Принято. — Я повесила трубку и шумно выдохнула, положила телефон обратно на подоконник и пошла отжиматься и приседать, чтобы немного отвлечься.
Он отстранился от меня и вернулся к столу. Его лицо вмиг приобрело сосредоточенный вид, будто он и не отрывался от компьютера. Только вот нет.
Мы сидели на кухне, редко переговариваясь друг с другом. Я смотрела в телефоне заявки на фриланс-сайте, где можно подзаработать. Ответила на одну, две заявки и все. Андрей над чем-то работал в компьютере. Над чем именно — я не спрашивала.
После я бесконечно слонялась по кухне, смотрела на улицу, где накрапывай дождь. По дому то и дело бегал Ру, который с нашим появлением прибежал ко мне и начал громко лаять, приветствуя нового гостя.
Сейчас же пес покоился в ногах у Андрея. У хозяина.
Осень. Как быстро летит время. Вот еще мы сидели на выпускном даже не представляли, как обернется наша жизнь. Ветер нес мокрые желтые листочки, никак не желая опускать их на асфальт. Большая сирень, раскинувшаяся на участке Андрея, вся опала и теперь смотрела на дом грустно и даже немного зловеще. Будто она была зла, что снова прошло то время, когда она цвела. Но вместе с тем и напугана, что осталась без своего прежнего блеска и боится, что
