с кем нормально, так на неделю или в отпуск вместе съездить. Даже на сайте знакомств зарегился, вот и подфартило. Не думал, что случайное знакомство с девушкой может так обернуться. Зато это прекрасный катализатор — сразу видно, кто есть кто. Одни поставщики — по мелочи работаем, сразу позвонили, сказали, что приостанавливают контракт и все договоренности, до выяснения обстоятельств. Даже штраф готовы заплатить. Владелец огромной базы сам позвонил, и адвоката хотел дать, и какие-то подписи собирать, чуть ли не на митинг всех созывать начал. Хотя, я думал, что он сноб и не очень приятный человек.
Стук в дверь. Прикольно, за денежку, даже в камеру стучат, а не с ноги заходят.
Заходит капитан, если я в звездочках ничего не напутал.
— Мы можем вас на домашний арест перевести. Чернышов и Белецкий требуют от вас высшей меры. Говорят, что есть свидетели, как вы из леса выезжали.
— С лопатой в багажнике, — усмехаюсь. — Так это я за кладом ездил.
— Очень смешно, главное, уместно. Поймите, я вам верю, но мою веру к делу не подошьешь. Как я понимаю, вы с той парочкой конкуренты, или за что они вас так не любят?
— Есть такое.
— Я знаю, что вы тоже не последний человек, за вас тоже уже кто только не позвонил, — если убрать тюремный антураж, мы как будто старые приятели, беседуем о насущном. — Вы поймите, мы люди подневольные. Что сверху спустят, то и будет. Но думаю, что ночевать вы будете дома.
Входит следак, по роже вижу, что Чернышов и Белецкий его знакомые.
— Демьянов уже давал показания, — опер следователю. — Вы же не из нашего отдела.
— Есть распоряжение, довести это дело до ума. Прошу покинуть помещение, — рукой показывает на дверь.
— Когда вы видели в последний раз гражданку Чернышову Ангелину. Лучше вам сотрудничать со следствием.
Следак садится на стул, скрещивает руки, перекидывает ногу за ногу. Видимо, это его фирменный жест, который как-то должен на меня произвести впечатление.
— Я без адвоката и слова вам больше не скажу, — зеркалю его позу.
Он что-то бубнит, задает какие-то вопросы, но я выбираю другую тактику.
Плохо, что в камере нет окон, не понимаешь, сколько времени прошло.
— Значит, вы выбираете молчать. Ваше право. Но тело будет найдено, наши специалисты делают все возможное, чтобы это произошло в самое ближайшее время.
Выходит и громко хлопает дверью. Если бы на стенах были картины, они бы точно сейчас полетели вниз.
“Специалисты делают все возможное” стучит в голове. И это меня не радует. От этих людей можно ждать чего угодно. Они другое тело за Лину могут выдать. А еще хуже, если с ней самой что-то сделают, зная ее родственников, для мести они могут сделать все, что угодно.
Писк врывается в камеру. Что это за звук. На краю стола кнопочный телефон.
Нажимаю на зеленую кнопку.
— Запись нашел, во двор приехал, даже подъезд нашел. Но пусто. И в квартире бабки, и в квартире Лины. Будем надеяться, что они куда-то просто вышли.
— Угораздило же мне влезть в это дерьмо, а. Ну теперь идем до конца.
— Думаете, с ними могло что-то случиться?
— Не хочу об этом думать, вы мне информацию лучше предоставьте.
— Так, мы кому надо денег занесли, вас скоро на домашний арест переведут. Нечего там ночевать.
— Не надо меня на домашний, на фиг мне этот арест. За то, что я это мрази даже морду толком не разбил, дороговата плата. Ладно, работайте.
Я часто думал, как меня все достали, хоть бы на чуть-чуть на необитаемый остров, чтобы людей не было. Была тишина. Вот она тишина, только не та, о которой я говорил. Кроссворд дали бы что ли.
— Свободны, — опер с пинка открывает дверь. — Бумаги вот подпишите, и можете быть свободны. По делу нападения на Артура Чернышова вас вызовут дополнительно.
— Ого, труп не смогли найти?
— Труп сам в другой отдел пришел, там ее визит зафиксировал сотрудник Кулик Иван Алексеевич. Данные к нам прислал, запись, ее заявление. Выше, — показывает пальцем на потолок, — было принято решение вас отпустить.
— Сейчас сколько времени?
— Почти четыре утра.
— И что те, — тоже поднимаю палец вверх, — сейчас не спят? Обо мне думают?
— Сегодня никто не спит. Пресса вон под окнами тусуется. Думаю, начальству занят ваши и их знакомые. Какой тут уж сон. Это вам реклама и пиар, а нам и присесть теперь некогда, сутки на ногах.
Видимо, мои и бабка с Линой разминулись, пока одни по подъездам шлялись, вторые, измором отделение полиции брали. Надо потом заехать к этому Кулику, поблагодарить, что не стал утра ждать, а сразу в дело новые данные пустил.
Дома в душ и пару часов сна.
В восемь двадцать звонок. Охранники ресторана.
— Что еще случилось? Нас обокрали, затопили?
— Ну, тут какая-то бабка приперлась. Говорит, что с вами ей поговорить надо. И мент с ней, ксиву показал — опер Кулик. Решили вот вам сначала позвонить, что с ними делать. Мы ее гоним, а она орет. Не хочется лишних проблем.
На заднем фоне женский голос кроет матом всех подряд.
— Впустите их, пусть кухня завтрак приготовит, я уже еду.
Эх, права была бабушка, когда говорила, что наше поколение ничто по сравнению с их. Это ж надо и чуть с охраной не подралась, и меня отмазывать пришла.
Пять минут на сборы. Еду.
Захожу в ресторан. На двух стульях спит паренек в форме, кажется, он лет на пять младше меня. За столиком у окна пожилая женщина, завтракает.
— Доброе утро. Вы хотели меня видеть.
— Я не хотела, у меня совсем другие желания, — не пойму шутит или нет. — Лину, кажется, украли. Мы с ней пришли вечером, почти ночью дмой. Вас ходили в Ваньку спасать. А утром она от вас машину какую- то ждать собиралась. Я к ней зашла — никого, на лавке у подъезда чашка с чаем. Наша чашка, из моего сервиза. Я к Ваньку, — кивает в сторону спящего, — он еще на дежурстве. А он говорит, что лучше сначала у вас все спросить, а потом бить тревогу, а то вдруг опять загребут. Я к вам звонила-звонила, кто ж трубку взял. Лоботрясы ваши так-то стоят, а делать ничего не делают. Вот мы с Ваньком к вам и приехали. У вас Линка?
— Нет, — в сердце появилась тревога. — Найдем. Сейчас всех подключим.
До десяти никаких новостей. Машину пробили, а толку.
— Тут какая-то Лина
