покачала головой.
Он задумчиво кивнул.
— Я думаю, что мы можем либо связать тебя, либо попробовать имбирь, или вывести тебя на улицу и заставить кончить на крыше моей машины у обочины.
Я в ужасе уставилась на него. Он начал улыбаться. Тяжесть, которую я ощущала в нём с тех пор, как услышала его музыку в воздухе, рассеивалась, и всё это перед лицом грязного секса. Как это похоже на мужчину. Но на самом деле всё было хорошо. Это просто….
— На обочине?
Он усмехнулся.
— Я бы взял с собой одеяло.
— Конечно, ведь ты джентльмен.
Он усмехнулся.
— Ты хочешь, чтобы тебя узнали.
— Я совершенно не хочу, чтобы меня узнали. Что ты имеешь в виду?
Он засмеялся, негромко и весело.
— У тебя фантазии на тему открытий, детка. Признай, ты в душе эксгибиционистка. — Я замерла. Это была правда. — Но мы можем подождать с этим, — разрешил он.
— Именно поэтому я с тобой, потому что ты такой чувствительный, — сказала я, изобразив жёсткость и снисходительность, но внутри мне хотелось услышать остальные его идеи.
Он молчал с минуту. Я немного пригнулась, чтобы подлезть под него.
— Итак…? — о, он так хорошо меня знал. Я почувствовала, как улыбка застыла глубоко внутри него. Я почувствовала запах его улыбки, ощутила её и услышала улыбку в его голосе, когда он наклонился к моему рту и сказал.
— Что выбираешь?
Я сглотнула.
— Выбираю?
— Ты хочешь быть связанной, или ты хочешь рыжего? — я уставилась на него. — Или ничего из вышеперечисленного, — запоздало добавил он.
Я открыла рот, потому что в комнате не хватало воздуха.
— Я просто… Если мы… Я не…
— Ладно. — Он начал скатываться с меня. Я притянула его обратно.
— Джинджер, — прошептала я так низко, как только могла.
Он засмеялся.
— Ну, и как это работает? — спросила я, когда он, казалось, был совершенно доволен тем, что просто целовал меня, пока я плавилась от мелкой, горячей дрожи.
— Успокойся, Джейни, — пробормотал он, поцеловав меня в шею.
— Точно. — Меня трясло.
Он поцеловал меня в то место, где пуговицы сходились над моим декольте, а затем оттолкнулся от меня и поднял меня в сидячее положение.
— Сиди здесь.
Вокруг моего тела возникли напряжённые нити электричества. Я была как в тисках, в тисках возбуждения и страха. Но сидела.
Он пошёл на кухню и вернулся. С корнем имбиря, очищенным от кожуры.
— Сдвинься вперёд, — пробормотал он.
Я так и сделала.
— Мне страшно, — прошептала я.
Он опустился передо мной на колени.
— Ты возбуждена.
— Уверена, что и то, и другое.
— В этом-то и дело, Джейни. Ты сосредотачиваешься на том, чего нужно бояться вместо того, чтобы радоваться.
— Мне кажется, ты говоришь что-то важное, — хрипло сказала я, проведя рукой по его щеке. — Но я тебя почти не слышу.
Он что-то тихо прошептал. Думаю, это смех, но его взгляд был таким жёстким, свирепым и диким. Если бы мы не занимались тем, чем занимались, я бы испугалась, если бы он так на меня смотрел.
Он быстрыми, точными движениями стянул с меня испачканную едой рубашку и снял юбку. Имбирный корень лежал рядом со мной на диване, поблескивая золотом. Мне показалось, что я должна наброситься на него.
Он наклонился ко мне и поцеловал в губы, а затем, как бы мне это ни нравилось, начал двигаться вниз по моему телу.
— Есть много вещей, которые очень похожи, — сказал он, спускаясь к моему центру. — Разные состояния ума и эмоций, которые кажутся полными противоположностями, но это не так.
— Верно, — сказала я, содрогнувшись. — Например, страх и волнение.
— Ты поняла. — Он раздвинул мои колени. — Наслаждение и боль.
— Господи, — прошептала я.
Он опустил лицо к моей влажности и потянулся за имбирем. Я издала горячий выдох и наблюдала, как он проводит им по моему животу, а его рот опускается ниже, между бёдер и глубоко проникает в мою киску. Я громко выдохнула. А затем раздвинула ноги, и его язык работал со мной, медленно и уверенно, пока, как я ни была напряжена, мои глаза не стали закрываться, а голова не откинулась назад.
Он провёл прохладным золотистым корнем имбиря по внутренней стороне моего бедра. Мои глаза распахнулись.
— Я собираюсь ввести это в тебя, — пробормотал он.
У меня началась гипервентиляция.
— Точно. Я так и думала. — Боже, я была идиоткой.
Он улыбнулся и провёл имбирем по всей моей влажной коже до клитора, нежно танцуя над ним, а затем вниз по каждой влажной складочке. Следом он провёл языком.
— Приятный вкус, — сказал он, его голос был грубым.
— Финн, блядь! — прошептала я нараспев.
Его тёмные глаза поднялись.
— Мне остановиться?
— Нет.
— Ты боишься?
— Да.
— Но я не остановлюсь? — снова подтвердил он.
— Перестань спрашивать, иначе я могу сказать «да».
— Просто убеждаюсь.
— Я знаю, что ты делаешь.
Если бы он не был так увлечён мной, я бы испугалась, если бы он так на меня смотрел. Финн прикоснулся имбирём к моему отверстию, потёр им вверх и вниз.
— Я собираюсь ввести его в тебя, Джейни.
— Я подумала, может быть, — прошептала я, потому что это было нереально, а я сейчас была безумной. Мне казалось, что я находилась в другой плоскости бытия, одновременно выталкиваемая Финном на скалу и удерживаемая им.
— Но не сюда. — Он ещё немного покрутил его вокруг моего входа, скользкого и твёрдого. — Потому что, когда имбирь внутри тебя, он обжигает, если на него давить, а мы не хотим этого здесь. — Он нежно поцеловал меня, затем просунул корень имбиря дальше, между моих ног, к задней части, и провёл им между моими ягодицами.
— О, Боже мой, — прошептала я.
— Вот куда я им проникну. — Он ввёл его между моих складок, потом ещё дальше, чуть выше, внутрь меня, с медленным, сильным надавлением. Моё тело приподнялось с дивана. Я издала задыхающийся крик.
Он выпрямился на коленях, приподнялся над моим телом, его грудь нависла над моей, а рука всё ещё была внизу, у меня под ногами, удерживая всё на месте. Он подтолкнул его ещё чуть-чуть, проникнув внутрь меня ещё глубже.
— Чёрт, — прошептала я, застыв.
— Хорошо? — его голос был твёрдым и жарким. Его тело было напряжено.
Я задохнулась.
— Хорошо.
— Теперь, детка, если ты сожмёшь, то почувствуешь это. — Мои глаза были зажмурены. — Сожми.
Я сжала. Жгучий, твёрдый и опасный, чёрт.
Дыхание вырвалось из меня, быстрое и рваное, пока я смотрела ему в глаза.
Он приподнялся на коленях и раздвинул мои ноги, заставив меня напрячься, отчего я сжалась, и всё запылало, превратившись в безумие.
— Мы оставим это в
