– Леня, уйди по-хорошему…
– Нельзя быть такой жестокой… Ну не хотите замуж, ну хоть подарите одну ночь… Говорят, взрослые женщины любят так развлекаться… Затащить в постель накануне свадьбы жениха…
– Леня, я не посмотрю, что ты музыкант, и дам тебе в рожу!
– Ни в коем случае! Я сам выставлю этого щенка! – В дверях прихожей появился Сметанин в одних трусах.
– Все, я понял! Это и есть австралийский жених, взрослый, грубый мужчина? Вы посмотрите, он же старый…
– Ну все, молокосос, я сейчас спущу тебя с лестницы! Пошел вон!
– Лиза, вас Бог накажет!
– Алексей Григорьевич, не троньте его! Он же пьяный!
Леня горестно отступил на шаг, а Лиза захлопнула за ним дверь.
– Но он же старый! – донеслось из-за двери.
– Нет, каков нахал! Щенок! Чего он от вас хотел?
– Любви! – пожала плечами Лиза.
– А вы, значит, молоденьких не любите? Черт, а вы опасная женщина, можно сказать, пожирательница сердец!
Опровергать его Лиза не стала. Ей вдруг пришло в голову, что появление Лени может сослужить ей неплохую службу. Мужчины ведь такой народ – если кто-то претендует даже на ненужную им женщину, в них мигом просыпается интерес к ней. А вдруг я что-то проглядел?
Но тут она ощутила такую чудовищную усталость, что ей захотелось только одного – спать. Уже еле ворочая языком, она пожелала мужчине своей мечты доброй ночи и рухнула в постель.
Ночью она проснулась и совершенно отчетливо поняла, что за стенкой спит Сметанин. Или не спит? Вдруг ему плохо – все-таки травма… Но встать и посмотреть, как он там, было страшновато. Вдруг он что-нибудь подумает не то… Она прислушалась. Все было тихо. Возле кровати сладко похрапывала Псюша. Лиза повернулась на другой бок, но сна не было… Ну что ж, сегодня мы здорово продвинулись вперед. Я ему нужна и, более того, интересна… Спасибо Лене. Наверное, я все-таки непроходимая дура, играю с ним невесть в какую игру. Но если я играю, значит, не больно-то он мне нужен? Нет, нужен, еще как нужен, необходим. Господи, до чего ж он был хорош, когда, едва очухавшись, сказал: «Хрен им в грызло!» И в глазах запрыгали чертики… И пусть у нас с ним ничего не выйдет, но за одну эту фразу и за чертиков в глазах я готова душу продать. Правда, никто ее покупать не собирается. Кому, на фиг, нужна моя душа? И я сама тоже. Разве что Лене! Но Леня – это так неинтересно. Он просто хороший мальчик. А Сметанин совсем не мальчик и, по-видимому, не такой уж хороший. Хотя ничего плохого о нем я сказать не могу. Ну бабник… А кто не бабник? Вспомнилась кстати песенка «Дюны». И я теперь женщина «с игрой». Бабушка часто говорила о женщинах: «В Лоре нет игры!» И мне внушала, что в женщине должна быть игра… Надо будет бабушку познакомить с ним. Что она о нем скажет? Понравится ли он ей? Она очень любила моего Сашку… Этот совсем другой… А Сашке сейчас было бы столько же лет, сколько Сметанину… Нет, он бабушке понравится, в нем есть кураж! Он иной раз производит впечатление флегматика и вдруг взрывается, как давеча. «Хрен им в грызло!» Вот так же он может иной раз огорошить и суд! Хотя на суд, наверное, воздействует не такими выражениями. Надо попросить, чтобы он взял меня на судебное заседание, обязательно! Хочу увидеть момент его профессионального торжества. Или провала… Интересно, как он держит удар, а торжество, оно и есть торжество. Но, говорят, провалы у него крайне редки. Нет, не надо мне ходить в суд, я еще больше влюблюсь, если он будет торжествовать, и сойду с ума от жалости, если провалится, а тогда уж и вовсе пропаду… Выходит, мне так и так пропадать? А зачем? Чего я, собственно, хочу? Переспать с ним? Это не так уж недостижимо теперь. Но надо ли мне это? Что будет, если я его разочарую? Не переживу, если он вдруг скажет: извините меня, я погорячился – или что-то в этом роде. Он ведь привык к молоденьким красоткам без всяких комплексов, а я… Что он со мной сделал, я же вылезла из своей шкуры, затеяла какую-то дурацкую игру, жду незнамо чего, теряю время, работаю секретуткой, причем выполняю только ее официальные функции. Нет, я уйду, решено, с этим надо завязывать… И вплотную заняться поисками нормальной работы, где пригодится все то, что я знаю и умею, – жизнь-то проходит… Во что я превращусь скоро? В ревнивую мегеру секретаршу, которая ненавидит всех женщин, приближающихся к ее шефу? Я же ненавидела ту, с пупком… По-настоящему ненавидела! Завтра же свяжусь с Адкой, пусть высылает приглашение! Займу еще денег и полечу к Рою Шелли… На меня обрушится столько впечатлений, что всякие адвокаты напрочь вылетят из головы! Там же водятся утконосы, дикобразы и кукабары… Кто такие кукабары? Звери или птицы? Я забыла…
Лиза вскочила, достала с полки старый энциклопедический словарь и не нашла там кукабары! Не веря своим глазам, она вновь и вновь обшаривала глазами страницу словаря, но кукабары не было. Черт знает что, давно надо было купить новый словарь, этот, выпуска восьмидесятого года, безнадежно устарел. Надо посмотреть в Интернете… Но лень… Она снова легла. И начала считать верблюдов, но мысль о кукабаре не давала покоя. И вдруг из бабушкиной комнаты донесся звук разбитой посуды!
Лиза вскочила и рванула туда. Сметанин сидел на кровати, вид у него был сонный.
– Что случилось?
– Ничего… Я просто разбил вашу чашку… Сам не знаю, как получилось. Извините, я возмещу!
– Какая чепуха! Я сейчас уберу!
Она метнулась в кухню за совком и веником, собрала осколки и, лишь высыпая их в ведро, сообразила, что на ней только коротенькая ночная сорочка цвета спелой сливы на тонких бретельках. Ее бросило в жар, и она поспешила накинуть халат. Потом взяла другую чашку, налила туда воды, бросила кусочек лимона и понесла шефу. Он по-прежнему сидел на кровати:
– Спасибо, Лиза!
– На здоровье! Ложитесь, вам надо спать…
– Да-да, я постараюсь… У вас нет какой-нибудь таблетки?
– Какой таблетки? От чего?
– От бессонницы.
– К сожалению, нет. Могу разве что накапать валерьянки.
– Нет, спасибо, попробую так уснуть.
– Спокойной ночи!
– И вам!
Он лег, она потушила свет и ушла.
Дура, в очередной раз сказала она себе, он даже и не заметил, что ты к нему влетела полуголая. Или заметил, но ему это не понравилось, ты ему в таком виде не понравилась… Ну и хорошо! Ну и ладно! Завтра же уйду от него! Ничего, как-нибудь перебьется до возвращения Велика. Надо рвать когти, пока не поздно!
Утром она встала пораньше, выгладила ему рубашку, кое-как почистила пиджак, накрыла на стол и позвала шефа на кухню. Он вышел бледный, небритый, рука в гипсе – вид довольно плачевный.
Так ему и надо, подумала Лиза.
– Что вы хотите, омлет или глазунью?
