дорабатывала косяки, которых в том проекте было немерено, а Юрьев пробивал клиента на предмет незаконных поступлений, приобретений или махинаций с отчуждением земли. Всё было круто — мы получили деньги, щедро притрушенные огромной премией, и приобрели собственный уголок в местной новостройке, к которой наша фирма имеет также непосредственное отношение. В этом городе всё сделано по вкусу местного застройщика с отличной репутацией и непререкаемым авторитетом.
Костя Красов терпит закидоны беспокойной Юрьевой, идёт на поводу, устраивает мне поблажки, но я уверена, что его благожелательность и понимание всего-всего в ближайшем будущем сойдет на нет, а трансляция бесконечного сочувствия резко прекратится. Сколько можно помогать? Тем более что Красов Юрьева десять лет назад, весьма рискуя, от пожизненного спас, обеспечив сильнейшее алиби на момент смерти двух подонков, имевшим неосторожность встретиться с кулаками Ромки.
Чем я занята, когда не просиживаю с поджатой и уложенной под задницу ногой над наклонной поверхностью профессионального стола в рабочем кабинете, облагороженном моими начинаниями, устроенном согласно личным предпочтениям и собственному вкусу? Убираю, стираю, глажу и готовлю. Телевизор совсем не интересует, а чтение, как оказалось, вообще не для меня. Видимо, проблемы с излишней мозговой активностью — я сильно погружаюсь в нарисованный сюжет, вникаю в суть, пытаюсь докричаться до сознания героев и начинаю анализировать то, что в этом совершенно не нуждается, поскольку не поддается логике по причине вымышленности, иногда дебильности, но всё чаще долбаной абсурдности.
И всё? Да. Всё… Зачем Марго напомнила о круглой дате совместной жизни с Юрьевым? Зачем? Решила пристыдить и выставить меня, ко всем имеющимся в загашнике грехам, страдающей тяжелой формой размягчения мозга? Я бесполезная вещь, от которой в скором времени хороший муж уйдёт, польстившись на прелести и профуспех молодой чувихи.
Сейчас на чистой, белоснежной, свободной от полок, ящиков, картин, стене проходит вся наша с Ромкой жизнь. Вожу рукой и плачу не стесняясь. Обожаю загружать мультимедийный проектор, чтобы воскресить в памяти и перед глазами фрагменты, напичканные до отвала беззаботным счастьем. Восхищают размер имеющегося экрана и качество картинки, снятой, кажется, пятнадцать лет назад на пикнике возле отвесной скалы, с которой мужчины прыгали в пучину.
— Где ты была? — знакомый голос внезапно окликает.
— Дома, — уткнувшись лбом и носом в стенку, попадаю прямиком на грудь экранному Роману. — Всё?
— Что?
— Всё закончилось?
— Угу. Я звонил, а ты, как обычно, ни хрена не отвечала. Это даже некультурно, Лёля. Если хочешь послать, так ответь на вызов. Трудно задать определенное направление задравшему, не раскрывая рта.
— Я встречалась с твоей матерью, а после отходила от того, что о себе узнала. Было не до тебя.
— Слабое оправдание, жена. Ответить можно было.
— Юрьев, перестань. Свадьба состоялась? — смотрю на него из-под руки. — Ты выпил, что ли?
— Немного, — скалит зубы и что-то возит по своей груди. — Лёль…
— Отстань, — отворачиваюсь от него. — Ужин на столе, с тарелками разберёшься или ты не голоден? В любом случае отвали. Мне не до твоих хотелок и ворочать языком тоже нет желания. Не о чем говорить.
— Лёлик? — похоже, Юрьев приближается. — Посмотри на меня, пожалуйста. Неужели тебе неинтересно, как всё прошло?
— Нет, — мгновенно отставляю себе за спину руку. — Достаточно знать о том, что Красов снова с кем-то обручен.
— Не обручен, а уже женат. Круто, кстати, было.
— Не приближайся. Мы договорились. Я сейчас уйду.
— Посмотри, пожалуйста.
— Не хочу, — а вместо этого покрываю быстрыми поцелуями мужскую грудь, маячащую у меня перед глазами. — Костя, наверное, сошёл с ума. Спешно жениться — глупость совершать.
— Зачем тянуть? К тому же там смешной ребёнок…
— Что-что? — вскидываюсь и поворачиваю голову, располагаюсь к подкрадывающемуся Юрьеву вполоборота, наблюдаю за неуверенной, покачивающейся походкой и встречаюсь с устремленными на меня блестящими глазами.
— Костя взял добровольное и законное опекунство над девочкой с трехмесячным мальчишкой. У Красова появился сын и красавица-жена.
Ой, дурак! Действительно, зачем жениться через пару часов после странного знакомства? Перекинуться бы с этой недалёкой девой парой слов, чтобы развеять напрочь миф о возможности скорого развода, если вдруг что-то пойдёт не так. Юрьев мягко прижимается ко мне и выставляет руку, уложив ладонь на мою грудь, прикрытую ярко-розовым, почти малиновым лифчиком купальника.
— Я помню этот день. Ты смеялась и шлёпала меня по заду, когда никто не видел, а потом в палатке я взял над тобой реванш…
— Отодрав меня? — упираюсь, отталкивая задом пьяного козла.
— Её зовут Ася. А по мужу — Ася Красова. Хочу, чтобы ты познакомилась с ней.
— Зачем?
— Ей нужен друг. Девчонка — сирота, да и в этом городе никого не знает.
— Нужен ли он мне, этот друг?
— Нужен, Лёлик. Не спорь. Давай…
— Нажрался?
— Да, — хихикнув, Юрьев утыкается лбом в затылок, буравя крепкую кость, настырно ввинчиваясь в мой воспалённый мозг. — Повернись, жена.
— Сколько ей?
— Маленькая-маленькая, — похоже, кое-кто подлавливает алкогольный бред. — Тшш, тшш, тшш.
— Юрьев, что с тобой? Отодвинься и сосиску убери, ты тыкаешься ею в мои ягодицы. Мы…
— Ещё не помирились? Но я всё равно хотел бы вернуться в спальню.
Он сам ушёл! А теперь отчаянно стремится получить разрешение, чтобы снова рядом спать?
— Пусти! — дернувшись, прокручиваюсь вокруг себя. — Ничего не будет.
— Я знаю. Это Паштет, — он поднимает что-то серое, сопящее и возникающее будто детским скулежом. — Он очень маленький и нуждается в женской ласке. Я подумал…
— Убери! — вжимаюсь в стенку. — Юрьев, ты обалдел?
— Сидел под нашей дверью. Видимо, мать бросила его. Помнишь, как мы хотели завести нечто подобное?
— Сейчас в этом не нуждаюсь. Убери!
Ромка выставляет мне под нос полосатого котёнка со светло-зелёными глазёнками, которыми он водит, внимательно и с небольшим, но хитрым, прищуром рассматривая меня. Муж прислоняет животину к моей щеке и водит, руками не касаясь кожи.
— Кайф? Что скажешь?
— Убери его, — закрыв глаза, с возникшей хрипотцой спокойно отвечаю.
— Он будет жить с нами.
— Убери, — настаиваю на своем. — Иначе…
— Оля! — костяшками касается другой моей щеки. — Что? Что ты сделаешь?
Иначе… Иначе я сброшу блохастого с балкона!
Пятнадцать лет назад
— Соль! — командую, активно дирижируя кухонной лопаткой.
— Есть! — по гладкой поверхности рабочего стола проскальзывает белоснежная фарфоровая солонка в форме толстенького петушка. — Скоро? Долго ещё?
— Терпи, Юрьев. Вырабатывай характер. Совсем разболтался: ни Устав, ни кодекс семейного человека не сдерживает твой бешеный нрав. До чего же спонтанный, вместе с этим противоречивый и стремительный. Мой муж стал жутко нетерпеливым и самонадеянным наглецом. Откуда столько хамства, м? Род занятий, видимо, накладывает свой отпечаток, да? У вас в отделе все такие сумасшедшие? Хватаете
