Ознакомительная версия.
Лариса растерянно сидела перед пустой шкатулкой и нервно теребила непослушный локон, выбившийся из красивой прически. В этой маленькой коробочке она хранила те немногие драгоценности, которые ей дарили ее малочисленные мужчины. Она никогда не носила их, поскольку хотела оставить дочери на черный день. На улице их могли украсть, отнять, да мало ли неожиданностей подстерегает женщину в темных городских переулках! А так Лариса всегда знала, что Наиночка не останется без средств к существованию. Это был ее фонд, уверенность в завтрашнем дне, наследство.
О шкатулке не знал никто, кроме нее, соседки Гали и Наины. Галя была невысокой, улыбчивой толстушкой, всегда готовой выслушать, посопереживать и выручить в трудную минуту. Именно она одергивала судачивших на лавке старух, когда те начинали перемывать кости молодой и незамужней Ларисе и домысливать всякий вздор. У Гали подрастали трое сыновей, старший уже пошел в ПТУ, а младший учился во втором классе. Мужа несколько лет назад сбила машина. Он так и не оправился после аварии и тихо угас на больничной койке, успев напутствовать сыновей, чтобы не пили. Сам он попал под колеса по пьянке, так что Галя надеялась, что наглядный пример навсегда отпугнет мальчишек от зеленого змия. Она была простодушной и доброй теткой, которой Лариса всегда могла излить свои горести и которая внушала доверие открытой улыбкой и ямочками на полных щеках. Поэтому она не расстроилась, когда однажды пришедшая попить чайку Галя увидела на столе ящичек с драгоценностями.
– Ой, красотища-то какая! – восторженно выдохнула она и с детской непосредственностью уставилась на поблескивающие камни.
– Хочешь примерить? – улыбнулась Лариса.
Но Галя в страхе замахала руками, словно мельница, и отшатнулась:
– Упаси бог! Еще сломаю, я потом век с тобой не расплачусь!
Настаивать Лариса не стала. Они долго пили в кухне чай с принесенными Галей пирожками и обсуждали свои женские горести. Их мнения сходились во всем, кроме одного.
– Ох, избаловала ты девку, – неодобрительно качала головой соседка, глядя на презрительно фыркающую Наину. – Где это видано: третий десяток пошел, а она не готовит, не стирает, не убирает, а мать при ней домработницей! Еще и голос повышает. Да кто б из моих парней только вякнул, враз по обоям бы раскатала! Нешто так можно: на мать родную гавкать? Она тебя поила, кормила, растила…
– Иди к своему корыту, – злилась Наина. – И не умничай тут! Она меня не растила и не кормила, а бросила! Не лезь в чужую семью!
После подобных отповедей Галя обычно краснела и торопливо прощалась с Ларисой, сердито поджимая губы и возмущенно косясь на хамку.
С одной стороны, Галя была, конечно, права, а с другой… Дорого ей стоило то минутное увлечение: вся жизнь под откос!
И вот теперь Лариса ошарашенно смотрела в пустую шкатулку и пыталась понять, кто мог забрать содержимое.
– Опа! – В комнату влетела Наина. – А где все?
– Это я у тебя хотела спросить, – промямлила Лариса.
– Ну, спроси, раз хотела, – нахально кивнула Наина. – Вот так прямо и спроси: не ты ли, доченька разлюбезная, сперла цацки!
– Наина! Как ты можешь?! Я не подозреваю тебя ни в чем!
– Да-а? Так что же ты хотела спросить?
– Ты никому не говорила?
– А ты? Никому не говорила? – нагло выкатила глаза дочь и скривилась.
– Никому, – смутилась Лариса.
– Значит, мыши съели. Кстати, у нас вчера вроде гости были.
Гости вчера действительно были, но Лариса покрывалась липким потом, когда начинала думать на эту тему. Утром как обычно забежала Галя перехватить трешку до получки, а вечером заходил Федор.
Федор работал водителем у какой-то исполкомовской шишки и жил двумя этажами выше. Как только Лариса переехала в этот дом, одинокий сосед пришел к ней предложить свою помощь. Но тогда у Ларисы были кавалеры, стеснительного мужичка она всерьез не воспринимала, и он на много лет завис в положении то ли безответно влюбленного, то ли просто ремонтника при незамужней даме. Федор столярничал, чинил розетки, вешал тяжелые шторы, помогал переставлять мебель, в общем, был разнорабочим. Первой не выдержала Галя.
– Лар, ты что мужика мучаешь? Либо гони его совсем, либо приголубь, – безо всякой дипломатии заявила она однажды подруге, многозначительно подняв брови.
Лариса даже не сразу поняла, о ком речь. Она настолько привыкла к молчаливому присутствию Феди, что уже воспринимала его почти как необходимую деталь обстановки, а не как мужчину. Вариант «приголубить» ей даже в голову не приходил. С таким же успехом она могла начать присматриваться к местному сантехнику. Но Галины слова ее тогда встряхнули, и в последнее время она стала приглашать Федора просто так: посидеть, посмотреть телевизор, поесть домашних наваристых щей. Лариса даже начала вместе с ним мечтать о домике в деревне, куда Наиночка будет привозить к ним внуков, и тут такое дикое и необъяснимое событие. Ни на Галю, ни на Федора она подумать не могла. Но не сами же они ушли! Вообразив, как по-змеиному уползают за порог квартиры цепочки и браслеты, а за ними, подскакивая и шевеля тараканьими лапками, спешат кольца и серьги, Лариса поежилась.
Придя домой, Маруся сбросила одежду и стала вертеться перед зеркалом, рассматривая округлившуюся талию. Все бы ничего, но вместе с животом стремительно увеличивались и все остальные объемы. Причем значительно обгоняя растущий животик.
Виктор, восхищенный нынешними размерами Марусиного бюста, тихо столбенел при виде этого богатства и не замечал, что жена раздается в ширину. На всякий случай, дабы предвосхитить возможные вопросы, ему уже было сказано, что беременные сильно полнеют, но это временно. Виктор лишь покивал, не очень интересуясь подробностями. Раз временно, ну и ладно!
Вся ее одежда давно была разложена по полочкам за ненадобностью. Маруся перешла на мамин гардероб, но в августе стало ясно, что и платья Валентины Макаровны ей уже малы. Мама первой забила тревогу. На очередном приеме в консультации акушерка неодобрительно покачала головой и заявила:
– Если будете набирать вес такими темпами, то сами рожать не сможете.
Подобный поворот событий Марусю не устраивал. Но и бороться с проблемой было невозможно. Она уже давно сидела на диете, питаясь, как кролик, зеленью и фруктами. Если бы было можно, она бы вообще не стала есть, но это повредило бы маленькому. Это был тупик, оставалось только ждать родов, надеясь, что вес сам придет в норму.
Наступила осень, завалившая бедную Марусю новыми бедами. Ей было абсолютно нечего надеть. Ни колготок, ни рейтуз требуемого размера в магазинах не было, не говоря уже о том, что магазины вообще не радовали особым разнообразием товаров. Купленный Валентиной Макаровной бюстгальтер угрожающего вида и жутковатого фиолетового цвета оказался мал. Поскольку это был самый большой размер, менять его смысла не было. Маруся сказала маме, что бюстик подошел, и в тоске зашвырнула его в шкаф. Через неделю Виктор, рывшийся на полках в поисках носового платка, вытянул эту чудовищную шелковую конструкцию, похожую на двуспальный гамак, и, вытаращив глаза, долго разглядывал шедевр отечественной промышленности. Маруся молча подошла, выдернула страшную находку из рук онемевшего супруга и гордо произнесла:
Ознакомительная версия.
